Состояние гениального ума (а ведь не забывайте, есть специалисты, которые считают, что в обозримой истории было только два подлинных гения — это Леонардо да Винчи и Никола Тесла) и «галлюцинации пьяного бога» очень похожи друг на друга.
Возможно, именно с этим связана популярность наркотиков, особенно среди интеллигенции. Издревле существует миф о том, что наркотик способен обеспечить прорыв к творчеству. Эту тему часто стыдливо обходят при обсуждении гениальности. Мне кажется, что мы с вами ее обойти не можем.
История знает огромное количество людей, которые пытались пользоваться алкоголем и наркотиками для того, чтобы вызывать «творческие» состояния сознания. Байрон вызывал в себе «сон наяву» крепкими алкогольными напитками. Он придумал для себя целую систему стимулирующих коктейлей. Точно так же, как и Эдгар По, Альфред де Мюссе, Катулл, Гораций, Овидий, Тассо, Сервантес, Марло, Бэкон, Гендель, Свифт, Глюк, Шиллер, Колридж, Клейст, Бальзак, Бодлер, Суинберн, Верлен, Джойс, Мопассан, Есенин, Мусоргский... Можно перечислять до бесконечности.
Однако я думаю, что не ошибусь, если скажу, что практически для каждого из них употребление алкоголя в конечном итоге означало предательство гениальности. Как только они пытались разбудить свое сознание, вызвать «сон наяву» с помощью алкогольных напитков, гений почему-то угасал. Музы переставали отзываться.
Видимо, к составлению безумных коктейлей приводит человеческая беспомощность и чувство отчаяния. Люди одаренные начинают использовать наркотики и алкоголь, когда способность к концентрации и интерес угасают, а вместо них приходят скука, усталость и равнодушие... То есть тогда же, когда использует их обыкновенный человек.
Я думаю, что все алкоголики и наркоманы прошлого и грядущего, включая и гениальных людей, пытаются осуществить подмену: вне всякого сомнения, все сновидные состояния похожи друг на друга, как состояние Николы Теслы похоже на «галлюцинацию пьяного бога».
Однако состояния эти по сути своей разные. Дело в том, что действие наркотиков снижает эффективность нервной системы и вызывает необычные состояния сознания в ущерб способности мозга к концентрации и обучению.
Для примера: попробуйте запомнить хотя бы несколько иностранных слов, когда вы выпили. В трезвом состоянии мозг впитывает любую информацию, как промокашка, а под воздействием алкоголя превращается в лист глянцевой бумаги. Все без исключения наркотики вызывают эффект, прямо противоположный концентрации сознания, — его расслабление.
Очевидно, большая часть наркотиков, вызывая состояние, похожее на прорыв творческого гения, временно парализует те самые уровни сознания, которые способны открыть дверь к инстинкту гениальности. Наркотики перекрывают дверь, потому что заполняют содержание «точки Розанова» — «кайфом», то есть присущим каждому из них эффектом опьянения. Он оказывается вполне самодостаточным.
Можно сказать, что наркотик, по всей видимости, меняет направление концентрации сознания. Иначе говоря, человек не может ничего запомнить, потому что в момент опьянения он сконцентрирован на самом опьянении, то есть на эффекте молекул, которые его вызывают. Источник, бьющий где-то в неведомых глубинах человеческой души, перекрывается источником, бьющим из самого наркотика. Помните картинку пурбы? Полученная энергия смысла возвращается туда, откуда она пришла.
По своим внешним признакам состояние опьянения похоже на чувство удовлетворения гениального человека, который совершил свой прорыв. Но это всего лишь оболочка. Наркотик создает иллюзию прорыва, вызывая в нервной системе собственные стереотипные ощущения. Вместо встречи со своей гениальностью человек в своем психическом мире встречается с «гением» все того же наркотика.
Можно много спорить о том, что Джон Леннон написал свою знаменитую «Lucy in the Sky with Diamonds» в состоянии наркотического опьянения. Однако позволю себе заметить, каким бы криминалом это ни показалось фанатам Beatles: после этого он не создал почти ничего. А если создавал, то в периоды, когда прекращал употреблять наркотики.
Великий джазовый музыкант Джон Колтрейн коротко выразил эту мысль. Он сказал: «Когда я потребляю героин, я больше не могу играть джаз. Я могу играть только героин».
Даже в случае с «психоделическими» наркотиками, которые называли «химическим богом» в Америке 60-х годов XX века, действует то же самое правило. Они вызывают очень сложные, но достаточно стереотипные переживания. Нервную систему парализует что-то вроде короткого замыкания. Нервные импульсы перестают следовать своим путем и рассеиваются, вызывая парадоксальное возбуждение различных отделов мозга и ряд необычных, оторванных друг от друга ощущений. Так, открыв крышку рояля и пробежав пальцем по струнам, вы можете вызвать звук, напоминающий звук арфы. Но эти ощущения не будут иметь ничего общего с реальной арфой.
Наркотики и алкоголь являются худшими из путей достижения инстинкта гениальности. Их появление — лишь результат вечного соблазна пассивности, нашей склонности потреблять чужие сны, вместо того чтобы учиться видеть и ценить собственные.
Сновидческое состояние гения — это не форма открытой влиянию неведомых сил пассивности мозга. Это форма проявления высшей его активности, тайны которой мы до сих пор не в силах постичь.
Как-то однажды к археологу Герману Гилбрехту в руки попали два куска агата, найденные во время раскопок. На каждом из них были высечены обрывки текста на древнем шумерском языке, который ученый долго и тщетно пытался расшифровать. Устав от напряженной работы, он задремал в кресле. И вдруг в полудреме он увидел перед собой человека в одежде шумерского жреца. Сам археолог сидел уже не в кресле, а на каменной ступеньке какого-то загадочного древнего здания. Жрец произнес: «Иди за мной». Археолог последовал за ним по незнакомой улице, где высились дома причудливой архитектуры. Он и его спутник вошли в самый большой из них и очутились в тускло освещенном зале. На вопрос, где они находятся, жрец ответил, что находятся они в Шумерии, в Непуре, в храме великого бога Бела. Ученый вспомнил, что храм Бела обнаружили при раскопках. Ему было известно, что при нем должна была размещаться сокровищница, которую, однако, так и не нашли. Его провожатый показал ему сокровищницу — небольшую комнату, где стоял деревянный сундук. Жрец приподнял крышку. Гилбрехт увидел обломки агата, среди которых были и те, что лежали в его кабинете. Таинственный проводник пояснил, что все это части цилиндра, некогда принадлежавшего правителю Урегузу и переданного им в дар храму. Цилиндр распилили, собираясь изготовить из его фрагментов украшения для статуи Бела. При этом один кусок раскололся пополам. Обрывки надписи на половинках, таким образом, были частями одного целого текста. Жрец прочел его Гилбрехту по-английски. Проснувшись, ученый записал сказанное ему во сне, и впоследствии коллеги археолога определили, что перевод надписи, относящейся к 1300 году до нашей эры, оказался очень точным. Сокровищницу при храме Бела нашли на том самом месте, которое указал Гилбрехт. Сам Гилбрехт рассказывал, что жрец во сне имел лицо самого Гилбрехта, только очень немолодое. Он был его внутренней мудростью...
В книге «Грядою островов» Артур Гримбл, земельный комиссар островов Гилберта в южной части Тихого океана в начале XX века, описал магическую церемонию зазывания дельфинов. Гримбл тяжело болел, и ему сказали, что он должен есть мясо дельфинов, чтобы поправиться. Вскоре он выяснил, каким образом он сможет получать это редкое мясо. Один из жителей острова рассказал ему, что его родственник из деревни Кума, расположенной в 17 милях вверх по лагуне, был потомственным зазывалой дельфинов для верховных жрецов местной религии. Его двоюродный брат был главным участником этой игры. По команде он мог привести себя в нужное состояние — состояние глубокого сна. Во время такого сна, как считал сам заклинатель дельфинов, из него выходил внутренний мудрец, или внутренний праотец спящего. Он находил дельфинов в их доме за западным горизонтом и приглашал их потанцевать на празднике в деревне Кума. Если этот внутренний мудрец правильно произносил слова приглашения, то дельфины следовали за ним с криками радости до самого берега.
Так вот, Гримбла доставили в Куму, где уже были сделаны необходимые приготовления. Толстый и добродушный зазывала дельфинов удалился в свою хижину, после чего в течение нескольких часов все было спокойно. Вскоре он выскочил из хижины и упал лицом вниз. Потом встал, царапая воздух и скуля странно высоким голосом, напоминающим вой щенка. Затем зазывала стал выкрикивать: «Тейраке, тейраке!» («Встаньте, встаньте, они идут»). Жители деревни, все как один, бросились в воду и стоящи, тяжело дыша. Затем приплыли дельфины. «Они двигались в нашу сторону в строгом порядке на расстоянии двух или трех ярдов друг от друга. Они заполняли все море до горизонта, насколько хватало глаз. Дельфины двигались так медленно, что, казалось, были в гипнозе. Их вожак с трудом подполз к ногам зазывалы. Тот молча повернулся, чтобы идти позади дельфина в сторону мелководья. Когда мы достигли изумрудных отмелей, плавники дельфинов уже касались песка. Мужчины помогли им перебраться через слишком большие насыпи, обхватив их тела своими руками. Казалось, что единственным желанием дельфинов было добраться до берега». Загипнотизированные внутренним мудрецом спящего жреца, дельфины, конечно, вскоре были съедены...
