В качестве другого примера рассмотрим что-нибудь менее масштабное, чем целый животный вид. Возьмем, к примеру, биологическую систему, принадлежащую определенному виду: кар-диопульмональную (сердечно-легочную) систему человека. Задача кардиопульмональной системы заключается в том, чтобы экстрагировать кислород из внешней среды и снабжать им кро веносную систему. Человеческая кардиопульмональная система устроена таким образом, что лучше всего она работает в атмосферных условиях морского берега. По мере увеличения высоты над уровнем моря она работает все хуже из-за снижения содержания кислорода в воздухе. Именно в этом кроется одна из причин того, почему многие команды Национальной Футбольной Лиги опасаются играть с командой «Денвер Бронкос» на стадионе «Высокая Миля». Игроки этих команд бегают по полю туда-сюда, тяжело дыша, и при каждом удобном случае надевают на лицо кислородную маску. В противном случае у спортсменов может случиться приступ. В связи с тем, что на высоте около полутора километров над уровнем моря в атмосфере так мало кислорода, кардиопульмональная система не может работать в полную силу.
Хотя оптимальный уровень функционирования системы достигается в условиях ее среды адаптивности, с ходом времени среда адаптивности иногда претерпевает некоторые изменения. Эти изменения могут поставить под вопрос выживание системы. Порой изменения в среде носят временный характер, как, например, в случае, когда излюбленный гусями пруд пересыхает в результате длительной летней засухи. Однако зачастую в среде происходят необратимые изменения, причем в результате целенаправленной деятельности самого животного вида. Вероятно, именно человек стал причиной наиболее плачевных изменений собственной среды обитания. Внешняя среда, в которой человек живет сегодня, кардинально отличается от того мира, приспособление к которому составляло суть процесса эволюционирования. Например, ни одна из человеческих систем не способствует выживанию среди самолетов, поездов и автомобилей. Скорее, биологические и поведенческие системы, наличествующие у нас сегодня, эволюционировали, чтобы помочь нашим древним предкам выжить в мире, который, по нынешним меркам, показался бы нам чудовищно примитивным. Поэтому вы можете в полной мере оценить вопиющее несоответствие между нынешним этапом процесса эволюционирования человека как животного вида, целью которого было приспособиться к первобытной среде, и нынешней индустриализированной средой обитания человека, которую можно считать какой угодно, только не первобытной.
Кроме того, с этологической точки зрения представляется очевидным, что дети, выросшие сегодня, относительно слабо подготовлены к выживанию в современном обществе. Их внутренняя организация предназначена для того, чтобы обеспечить выживание в те времена и в тех обстоятельствах, где не было ни самолетов, ни поездов, ни автомобилей; где не было таких учреждений, как больницы и сиротские приюты; и где у них не было причин для длительного расставания с матерью. Боулби был совершенно уверен в том, что если нам и удастся постичь природу отношений между матерью и ребенком, то не с точки зрения современного общества. Боулби отмечает: «Единственным релевантным критерием, на основании которого можно судить об адаптивности поведенческого репертуара современного человека, является тот вклад, который он мог бы внести в выживание собственной популяции в первобытной среде, и способ его реализации». Соответственно, чтобы понять значимость отношений между матерью и ребенком для выживания сегодня, мы должны представить себе, каким образом они могли способствовать выживанию вида много тысяч лет назад. Протест, отчаяние и отчужденность детей, разлученных со своими матерями, по большей части, являются следствием несоответствия между подлинной биологической адаптивностью детей и реальностью современной среды обитания, в которой они находятся.
Идея системы интересовала Боулби настолько, насколько он мог применить ее к поведению детей. Таким образом, получалось, что речь идет о поведенческой системе. У Боулби были основания полагать, что внутри каждого ребенка функционирует система, удерживающая его вблизи матери. По крайней мере, последствия разлуки с матерью в ситуации, когда ребенка помещали в больничную палату, подтверждали это его предположение. Эту систему, при всей ее запутанности, он назвал системой привязанности.
Вынашивая эту идею, Боулби попытался собрать дополнительные данные в поддержку своей гипотезы о первобытной системе привязанности. Эти данные не только подтверждают идею о том, что система привязанности была «встроена» в детей еще в доисторические времена, поскольку помогала детям и человеческому роду в целом не выйти за грань выживания; возможно, они помогут дать объяснение таким реакциям, как протест, отчаяние и отчужденность, демонстрируемым детьми во время разлуки с матерями. Поскольку во взаимоотношениях между матерью и ребенком участвуют две стороны, то справедливо будет поставить два вопроса: (1) Какие факторы способствуют проявлению у ребенка врожденного, всепоглощающего желания быть рядом с матерью? (2) Какие факторы порождают у матери непреодолимое стремление быть рядом со своим ребенком? Боулби надеялся получить ответы на эти вопросы в этологических исследованиях, проводившихся на близких к человеку животных видах.
Импринтинг. Что касается особой врожденной привязанности человеческих детей к своим матерям, то одним из любимых понятий Боулби, заимствованным из этологии, стал импринтинг (запечатление). Возможно, импринтинг приобрел широкую известность благодаря исследованиям этолога Конрада Лоренца (Konrad Lorenz), посвященным изучению поведения гусят и утят. Лоренц обнаружил, что только что вылупившиеся из яиц гусята и утята сразу же останавливают внимание на ближайшем движущемся объекте, попадающем в поле их зрения. Вскоре они начинают следовать за ним по пятам, причем всеми силами стараются оказаться как можно ближе к нему. Если объект исчезает, они пытаются его найти или издают жалобные сигналы, призывая его вернуться. В этом заключается процесс импринтинга; в общих чертах можно сказать, что в психике или головном мозге гусенка или утенка происходит запечатление объекта желания.
В естественной среде обитания в роли запечатленного объекта практически всегда выступает мать — гусыня или утка, а сам процесс импринтинга в той или иной степени гарантирует, что птенец будет держаться матери. Но с легкой руки этологов-экспериментаторов мы знаем, что объектом импринтинга может быть не только мать-птица. Бывало, что эту роль исполняли мячик, собака и даже пара желтых носков этолога-исследователя. Хотя особенности запечатляемого объекта не имеют большого значения, существует целый ряд факторов естественного происхождения, катализирующих процесс импринтинга. В частности, запечатляемый объект должен быть определенного размера. В том случае, если объект будет слишком маленьким или слишком большим, то механизм импринтинга может не сработать. Кроме того, выраженность импринтинга напрямую связана с особенностями звуковых сигналов, издаваемых объектом, например, с кряканьем. Но после того как в психике новорожденного запечатлится тот или иной объект, маловероятно, что этот механизм повторится, и у гусенка или утенка запечатлится что-нибудь еще. Объекты, запечатление которых не состоялось, иногда даже вызывают страх, стоит им только слишком приблизиться к птенцам.
Значение импринтинга для успешной адаптации вида не вызывает сомнений. В естественной среде обитания он, в сущности, служит гарантом того, что дети будут находиться рядом с матерью. Возможно, вам даже доводилось видеть на берегу какого-нибудь пруда или озера знакомые следы гусят или утят. всем выводком следовавших за мамой. Оставаться рядом с матерью — значит придерживаться адаптивной линии поведения, так как это обеспечивает птенцу защиту от хищников и незваных гостей, которым мать может дать отпор. Мне это известно не понаслышке! Много раз бывало, что мне приходилось отражать нападки матери-гусыни, когда мой мяч улетал с площадки для гольфа и подкатывался слишком близко к тому месту, где она высиживала яйца.
Боулби считал, что импринтинг, безусловно, имеет место и в отношениях между матерью и ребенком. То есть не исключено, что у новорожденного ребенка происходит запечатление матери. Разумеется, птицы существенно отличаются от млекопитающих, особенно таких высокоразвитых, как люди. Скажем, новорожденный младенец не может сразу же встать и последовать за матерью. Поэтому применять понятие импринтинга к человеческим детям можно только с поправкой на то, что для его реализации должно пройти значительно больше времени, скажем, несколько месяцев. Но, несколько обобщая, можно провести немало параллелей между импринтингом у птиц и аналогичным поведением людей. Например, по прошествии нескольких месяцев после рождения младенцы начинают отдавать предпочтение одним объектам перед другими. Как правило, наиболее предпочтительным объектом становится мать. К тому же в ее отсутствие младенцы выказывают признаки страха, а иногда их может чрезвычайно сильно испугать появление незваных незнакомцев. Дети, не ограниченные в передвижениях, демонстрируют устойчивую тенденцию держаться поближе к матери, когда она рядом, и следовать за ней, когда она удаляется (чем вам не «дети на тросе»!).
