Когда Перлофф и Фетцер попытались подтолкнуть участников к переоценке своих мнений, предложив им сравнить себя не с абстрактными «средними показателями», а со знакомыми и родственниками (они надеялись таким образом сделать понятие риска более выпуклым и осязаемым), исследование неожиданно зашло в тупик. Участники отнюдь не начали чувствовать себя менее защищенными — вместо этого они распространили свое убеждение в собственной неуязвимости на друзей и близких. Конечно, трагедии случаются, произойти может что угодно, но это никогда не случится со мной, моими друзьями и семьей. Другими словами, вместо того чтобы более трезво взглянуть на свои риски, участники исследования, наоборот, расширили область сверхуверенности, включив в нее других людей. При любой возможности, заключили авторы исследования, мы будем проводить сравнение в свою пользу, то есть помещать себя и своих близких в зону меньшего риска, чем абстрактную массу населения, будь то риск сердечного приступа или столкновения с преступниками.
Это справедливо почти для любого «эффекта выше среднего». Когда дело касается наших друзей, родственников, коллег по работе, даже совершенно незнакомых людей, мы вполне успешно различаем когнитивные искажения, но у самих себя категорически не находим ничего подобного. В серии исследований студенты Стэнфордского университета и случайные путешественники, которых опрашивали в аэропорту Сан-Франциско, показали, что способны объективно оценивать восприимчивость среднего американца или своих приятелей-студентов к ряду субъективных оценок, но, когда дело касалось их самих, они становились слепы. Совершенно слепы, причем, кажется, вполне добровольно — как Фрэмптон и семья де Ведрин. Даже когда экспериментаторы проговаривали замеченное когнитивное искажение и указывали на то, что люди склонны приписывать себе больше положительных качеств и занижать свои недостатки, подавляющее большинство настаивало, что их первоначальная оценка была вполне правильной, а 13 % пошли еще дальше и сказали, что даже поскромничали. Это другие видят мир через призму субъективности, а мой взгляд совершенно беспристрастен. Я прекрасно умею быть объективным, не подумайте, что я хвастаюсь.
Летом 2014 года мне выдалась возможность поговорить с довольно необычной семьей: взрослыми братом и сестрой, каждый из которых стал жертвой мошенничества. Их случаи не имели между собой ничего общего. Дейв неудачно обменял билеты через Craigslist. Он не мог пойти на шоу в назначенный день и разместил на сайте объявление, чтобы обменять свои билеты на другую дату. Через несколько дней он получил ответ: Эшли была готова с ним поменяться, но у нее, к сожалению, были только электронные билеты. (Пытаясь защитить себя от мошенничества, Дейв указал, что будет меняться только на бумажные билеты.) Дейв немного насторожился, но кроме нее обмен никто не предлагал, а ему очень хотелось попасть на шоу. К тому же Эшли производила вполне благоприятное впечатление. Быстрый поиск в Google вывел его на страницу в LinkedIn, где была указана вполне убедительная и уважаемая профессия. Они совершили обмен. Все было вроде бы благополучно, пока Дейв с подругой не пришли на представление. Охранник сказал им, что их билеты уже просканированы. Они попались на широко распространенную билетную аферу: мошенник законным путем приобретает электронные билеты, затем многократно перепродает их разным покупателям.
Тем временем на другом конце страны сестра Дейва Дебби выяснила, что заплатила пятьдесят долларов за фальшивую подписку на журнал, купленную у человека, который пришел к ней на порог с историей о пережитых испытаниях и возвращении на путь истинный. Он побывал в тюрьме и теперь изо всех сил старался вернуться к честной жизни. Она не хотела покупать подписку — лишние журналы были ей не нужны, — но его история, а также упоминание о налоговых вычетах, которые она могла получить за благотворительный взнос, заставили ее поколебаться. Она же дала себе слово, что будет больше отчислять на благотворительность, и это был хороший поступок, совершив который она почувствовала себя более достойным человеком. Позднее она попыталась зайти на сайт организации, но не смогла — он не работал. Журналы, разумеется, так и не пришли.
Это были довольно безобидные мошенничества и совсем небольшие деньги. Любопытно другое: в рассказах друг друга брат и сестра издалека распознавали аферу. Когда же дело касалось их самих, они были уверены (на тот момент), что станут исключением. Конечно, Дейв прекрасно знал о мошеннических схемах, которые проворачивают на Craigslist. Но он очень хотел попасть на шоу, и шансы, что лично он попадется на удочку мошенника, казались ему практически нулевыми. Ведь он всегда проявлял осторожность. Дебби, в свою очередь, никогда не купила бы электронные билеты у незнакомца. Разве можно поступать так глупо? Конечно, Дебби знала, что вокруг полно обманщиков, которые в поисках легкой наживы рассказывают жалостливые истории о пережитых трудностях, но она хотела пожертвовать деньги на достойное дело, а его рассказ показался ей вполне правдивым. Шансы, что лично она попадется на удочку обманщика, были, как ей представлялось, практически нулевыми. Но Дейв как следует проверил бы все контакты перед тем, как отдавать деньги. Разве можно быть такой доверчивой? Когда дело касается других, я вижу все четко и непредвзято. Когда дело касается меня, я вижу то, что хочу видеть.
У Марии Яходы — или Митци, как ее звали друзья, — было отличное чутье на предрассудки. Иначе и быть не могло. Еврейка, родившаяся в Вене зимой 1907 года, она попала в тюрьму в 1936 году — пока еще не из-за своей национальности (Гитлеру только предстояло аннексировать Австрию), а за политические убеждения: она принадлежала к партии социал-демократов. Ей удалось бежать в Лондон. Однако тираж ее первой книги, в которой она излагала результаты своих исследований, был сожжен. На сей раз именно потому, что автор была еврейкой.
Перебравшись в Соединенные Штаты, она начала преподавать в Нью-Йоркском университете. Ее интересовало не только психическое здоровье, но и социальные предрассудки. И если раньше она считала, что объективное восприятие реальности — необходимое условие психического здоровья, то здесь она пришла к совершенно противоположному заключению. «Люди с предрассудками очень редко их признают», — писала она в работе об исследователях общественного мнения, которые для обнаружения предрассудков у других задавали вопросы, изначально содержавшие в себе предрассудки. Однако тогда ей не удалось понять, что дело было не только в антисемитизме, который отказывались признать другие ученые. Если вы не видите одного дефекта, велика вероятность, что вы не увидите многих других. Если вы скажете человеку, что он страдает предрассудками, он рассмеется вам в лицо и перечислит множество причин, почему это не так. Если вы скажете людям, что они не настолько лучше остальных, как им кажется, — они не объективны, не исключительны, и их взгляд на мир преломляется, проходя через призму множественных когнитивных искажений, — они просто отмахнутся от ваших слов.
Если сказать то же самое другими словами: прочитав эту главу, вы будете заинтригованы этими экскурсами в область психологии превосходства, но по-прежнему будете считать, что вы, лично вы, уже вполне успешно решили для себя этот вопрос. Ваши представления о себе и о мире вокруг совершенно объективны. А вот остальные легко могут попасться на удочку мошенников.
Мошеннические схемы имеют такой огромный успех, потому что мы в каком-то смысле хотим, чтобы они работали. Мы хотим поверить в историю. И больше всего мы хотим верить именно в те вещи, которые слишком хороши, чтобы быть правдой. Главное, с чем играют мошенники, — это не деньги и не любовь. Главное — это наши убеждения. Мы опытные инвесторы. Мы проницательны в любовных делах. У нас блестящая репутация. В общем и целом мы те хорошие люди, с которым случаются хорошие вещи. Мы живем в мире, полном чудес, а не в неустойчивом мире, полном негатива. Мы живем в мире, где с теми, кто ждет, обязательно случается что-то хорошее. Так человек, рассказывающий историю, ловит нас на крючок.
В августе 1835 года сэр Джон Гершель, сын астронома сэра Уильяма Гершеля, сделал весьма примечательное открытие. С помощью новейшей астрономической техники он сумел разглядеть Луну в небывалых подробностях. Что это был за вид! Белые песчаные пляжи, обрамляющие синие озера и океаны. Похожие на буйволов животные, блуждающие в пышных лесах по скалистым мраморным тропам. Среди них был даже зверь, подозрительно напоминавший единорога — однорогий, похожий не то на лошадь, не то на козла, и синего цвета. Кроме того, там были существа, напоминавшие бобров, но передвигавшиеся как люди, на двух ногах. Но самое важное, там обитали существа, очень похожие на человека: люди — летучие мыши с полупрозрачными крыльями на спине. Их жизнь во многом напоминала нашу: Гершель видел, как они купаются в воде, отряхивая крылья, «словно утки», и делят друг с другом трапезу — фрукты с чудесных деревьев. Это был счастливый, процветающий и мирный народ. Во всяком случае, так написал Ричард Адамс Локк в New York Sun, описывая невероятные находки Гершеля.
