Исаак Ньютон [62] – однажды написал: «Я не знаю, кем я кажусь миру, но мне самому кажется, что я был лишь мальчиком, играющим на морском берегу, который и сейчас забавляет меня – находит то гладкую гальку, то раковину покрасивее, в то время как огромный океан истины лежит передо мной совершенно неизведанный».
Какая удивительная скромность у того, кто так глубок и обладает таким оригинальным видением мира! Надеюсь, что заимствование этой метафоры не будет слишком большой дерзостью; она подходит и для наших целей.
Великий океан субъективного лежит совершенно неизведанным перед каждым из нас. Мы плещемся на отмелях, мы бродим по берегу, но мы не смеем, не можем проникнуть в его глубины или попасть на дальние берега – потому что мы только дети.
Мы немногое о нем знаем, хотя это наш изначальный дом или, лучше сказать, среда, где мы зародились. Возможно, из младенческой субъективности мы выходим, «влача за собой облака сияния» [63]. Раньше мы считали, что детство – чистый лист, но все большее число исследователей – врачей и биологов – считают иначе. Потрясающая концепция Уильяма Эммерсона [64], похоже, доказывает наличие довольно развитого сознания уже у плода.
Такие представления до самого последнего времени не принимались в расчет. В нашу самую шовинистическую из эпох мы отказываемся от любой реальности, которая не соответствует современным сциентистским объективным взглядам. Столетия духовной мудрости Востока, тысячелетние традиционные верования людей «отсталых» культур, наблюдения и размышления многих тех, кто не привержен рационалистическим догмам, – все это мы отбрасываем как суеверия, недостойные серьезного внимания.
Субъективное – это огромный океан. Стоит нам первый раз нырнуть в него или предпринять по нему первое робкое путешествие – подобное тому, что описано в этой книге – как мы, весьма вероятно, обнаружим, что наш знакомый мир подвергнут сомнению.
Я утверждаю следующее.
Первое. В действительности, мы не можем определить свою идентичность. Мы являемся существенно большим, чем то, что осознаем. Мы не знаем, как получить доступ к тому, что заложено в нас, или как это использовать.
Второе. Если мы сможем пересмотреть наше чувство идентичности и включить в него то, что не является осознанным или объективным (т. е. действительно включить в себя неизвестное и субъективное), мы сможем получить доступ к большей части нашего потенциала. Наша потребность отвергать незнакомое оставляет этот потенциал неизвестным и недоступным.
Третье. Всеобщая озабоченность нашего времени и нашей культуры объективным – это раковая опухоль, которая может уничтожить нас как вид и даже всю нашу планету. Сама по себе она не ядовита, но она растет, вторгаясь в другие, здоровые процессы, калеча и разрушая их.
Требование сделать все объективным (или ясным, что есть форма объективации) разрушает многое невыразимое и тонкое.
Предшествующие поколения верили в бога, который знает все, включая то, что спрятано «в сердцах людей». Это означало, что нам не избежать ответственности за мысли и намерения, точно так же, как и за наши деяния. Освободившись от этой внешней ответственности, мы медлим брать на себя ответственность внутреннюю.
Четвертое. Отчаяние – самый часто встречающийся путь к выявлению нереализованного потенциала внутри нас. Его выявление ведет к ломке парадигм и другим творческим изменениям.
Возможно, угроза Армагеддона может ввергнуть нас в отчаяние, необходимое, чтобы переступить через наши предрассудки. Может быть, сделать это заставит нас только отчаяние, вызванное мировым катаклизмом. Произойдет ли это, когда еще будет что спасать?
Пятое. Полное осознание более глубокой, более всеобъемлющей, более фундаментальной роли субъективного означает установление совершенно новой парадигмы – не только в психологии, но и в науке; не только в науке, но и в человеческом бытии; и, возможно, не только в человеческом бытии, но и в самом бытии.
Глава 10
Базовый подход к сопротивлению
Клиент приходит в жизнеизменяющую психотерапию для того, чтобы изменить свою жизнь. То, что он приносит на психотерапию как «материал для работы», – это его способ бытия. Жизнеизменяющая психотерапия должна «всего лишь» помочь клиенту в изменении его способа быть живым. Но способ бытия клиента – это (в гораздо большей степени, чем он осознает) основа его представления о том, кто и что он есть и что есть его мир. Таким образом, когда психотерапия становится истинно жизнеизменяющей, клиент чувствует, что его идентичность, его мир, короче, его жизнь – под угрозой. Так что он не без оснований сопротивляется психотерапевтическому воздействию.
Чтобы стали возможным и исследование и конфронтация, которые являются центральным момент ом жизнеизменяющей психотерапии, необходима взаимная глубокая субъективная вовлеченность. Сензитивность психотерапевта и его искусство использовать разные методы для поддержки значимых отношений – наиболее важные вещи в достижении этой вовлеченности. В данной главе описан один из подходов, основанный на открытиях психоанализа.
Подход к работе с сопротивлением, представленный в этой главе, является более «сектантским», чем изложение материала в других главах, так как он вытекает из моей концепции природы человеческой личности и оснований психотерапии. Все же я попытался представить этот подход так, чтобы он подошел и тем, кто ориентируется на другие подходы.
Одним из наиболее важных открытий Фрейда стало то, что он обнаружил феномен сопротивления и осознал его центральное значение для психотерапевтической работы. Он писал: «Когда мы предпринимаем попытку вернуть пациента к здоровью и освободить его от симптомов его болезни, он встречает нас бешеным, неистовым сопротивлением, которое сохраняется на протяжении всего процесса лечения» [65].
Наверное, Фрейд не был первым, кто обнаружил, что его попытки помочь встречает в штыки тот самый человек, на которого обращены его усилия, и во многих случаях именно тот, кто сам пришел с просьбой о помощи. Конечно, врачи, священнослужители, учителя и многие другие сталкивались с этим парадоксальным феноменом еще со времен зарождения человечества. Но только Фрейд, прообраз глубинного психотерапевта – и в этом состоит уникальная важность его работы – принял сопротивление как общую, и даже центральную, часть психотерапевтической работы, вместо того чтобы отмахнуться от него, приняв за слабую мотивацию, злую выходку или упрямство (наиболее частые первичные интерпретации). Показательно, что Фрейд, очень ревностно относившийся к признанию своего вклада и к тому, что будет связано с его именем, подчеркивал: «Нет психоанализа там, где нет анализа сопротивления».
Определение сопротивления
Этот важный термин может быть определен несколькими способами и на нескольких уровнях клинического взаимодействия. Психотерапевты и теоретики различных направлений используют его совершенно по-разному. Я намерен представить базовую концепцию и затем
