У меня бывают сессии, на которые клиенты не приходят, и они оплачиваются в полном объеме. И вот вроде бы деньги, но мне такие деньги не интересны. Сидишь себе в ожидании, не работаешь – скучно и утомительно. Мне интересна работа, а не деньги сами по себе (хотя деньги я, безусловно, ценю и уважаю). И силы в конце остались. Это были блестящие сессии. Как назло. Такие, о которых потом вспоминается с трепетом. Прорывные.
Но потом наступило завтра. Послезавтра. Послепослезавтра. И пришло истощение. Мы люди, и у нас есть ограничения. И 10 сессий в день не проходят бесследно. Это кратковременная и быстрорастворимая выгода – от удовольствия в работе, от заработка, от этой болезненной гордости. В долговременных же последствиях мы имеем выгорание, истощение, усталость, которые распространяются на все сферы жизни. Не только на работу.
И ведь я сама привела себя к этой точке пути. У многих клиентов, с которыми я работаю (особенно у тех, у кого есть свой бизнес), есть страх остаться без заработка и в конце концов “ныкаться по мусорным бачкам в поисках пропитания”. Отсюда был и мой лист ожидания – вроде бы расписание полное, полнее некуда, но нет же, лист ожидания гарантировал отсутствие помоечного копания.
Я ушла в отпуск. Выдохнула. И что вы думаете? Вчера, в первый день после отпуска, у меня стояло девять сессий. И в эту пятницу я снова работаю. В общем, баста. Я заканчиваю этот водоворот трудоголизма, дозаписываю тех, кого обещала дозаписать, и бреду навстречу своим мусорным бачкам. Счастливая и замедленная.
Хочу, чтобы мне хватало времени – расслабленного времени, а не такого “Господи, как же все успеть” – на мужа. На свидания с ним. На своих друзей. На длинные прогулки с Браво. На чтение художественных книг, а не только рабочей литературы. На английский. На поваляться в кроватке – не только тогда, когда я накануне закончила работать в 21:50. На погулять без спешки – и не считать свободное утро подарком судьбы. На то, чтобы писать, и творить, и создавать. На многие-многие планы. На жизнь, которая не строится вокруг работы».
С того момента я приняла решение о том, что мне нужно изменить режим и радикально расслабляться, – и снова промазала. Состояние покоя было невыносимо, и я просто начинала еще больше выпивать, бокал вина превращался в бутылку, и результат отдыха был сомнительным.
Но прошлый год был для меня преобразующим – благодаря опыту жизни в другой стране, связи с сестрой, переменам в нашей семейной жизни. Он дал мне возможность экспериментировать с моим режимом и отмечать то, что положительно на меня влияет, и это был настоящий прорыв.
В конце концов я пришла к выводу, что мой отдых – это движение, это умеренная нагрузка и легкое расслабление после него. Контролируемое и небольшое усиление напряжения, которое способно привести меня к возможности расслабиться, но не выбьет из окна толерантности. Что это: результат воздействия травмы (возможность разрядки после пика тревоги) или все же мои заводские настройки? Я не знаю ответа на этот вопрос. Но зато я знаю, что эта схема работает – и это меня устраивает.
Я приняла эти мысли и строю свое расписание на их основе:
1. Уровень моей энергии достаточно высок.
2. Я решаю, как распоряжаться этой энергией.
3. Я четко знаю свои ограничения – сколько мне нужно сна, еды, сколько рабочих часов для меня приемлемо, как часто мне нужно ходить в отпуск – и то, как на меня влияет нарушение своих границ и пренебрежение этими ограничениями.
4. Заставить себя «просто расслабиться» – почти невыполнимая для меня задача.
5. «Дешевый» адреналин лишь расшатывает мое состояние.
Загружать себя и при этом следить за тем, чтобы эта нагрузка была выносимой, размеренной и регулярной, – вот то, что позволяет мне чувствовать себя хорошо. К этой мысли мне помогла прийти природа.
Нежные утренние напоминания:
1. Сегодня я буду двигаться маленькими шагами, шаг за шагом.
2. Этот день никогда не повторится, поэтому я постараюсь ценить его.
3. Я разрешаю себе любые чувства.
4. Новый день – это новая возможность для изменений. Я могу быть первопроходцем в своей семье, могу выбирать новые способы поведения, могу принимать важные для себя решения.
5. Я выбираю сопереживание к себе.
6. Сегодня я фокусируюсь на нежном внутреннем диалоге.
7. Я буду помнить, что любая моя реакция, даже если она дискомфорта и неприятна, – мой способ выживания. Моя психика стремится защитить меня, мой организм старается заботиться обо мне так, как он умеет. Но теперь моя очередь позаботиться о себе.
8. Я буду проявлять уважение к своим потребностям – как физическим, так и эмоциональным. Отдых и восстановление входят в их число, и мне не нужно заслуживать право на эти потребности.
9. Сегодня я позволяю себе получать удовольствие, радоваться мелочам и улыбаться. Удовольствие имеет значение для моего психического здоровья, и я постараюсь позаботиться о себе, предоставив себе возможность для смеха и улыбки.
10. Сегодня я благодарен(-на) за…
Про путешествия, движение и природу
Кажется, это самая долгожданная для меня часть книги, к которой я приступаю практически в самом конце. С самого детства природа соседствовала со мной во всем своем великолепии – каждый день мне выпадала честь видеть вулканы и кусочек океана в виде Авачинской бухты. Камчатка – невероятно красивый край, полный своих чудес. Ребенком я слабо осознавала это (помню, лет в семь я думала, что все бассейны в мире – горячие и на открытом воздухе), ведь дети видят норму в том, что их окружает, и в жестокости, и в красоте. Их мышление не позволяет им проводить сравнения – а значит, улавливать разницу между тем, как живут они, и тем, как живут другие люди. Так происходит до какого-то момента – так было и со мной.
В подростковом возрасте природа, окружающая меня, стала вызывать во мне восхищение. Каждый раз, возвращаясь из школы своей любимой тропинкой с видом на бухту, озаренную светом закатного солнца, я испытывала трепет. Эта картина меня заземляла, она была ошеломительно величественной; но также она была неразрывно связана со всей моей жизнью там и тогда.
Уверена, природа регулировала меня, как и постоянные тренировки на свежем воздухе. Я встала на горные лыжи в два года (конечно, это не мои воспоминания), и до 13 лет горнолыжка была неотъемлемой частью моей жизни. Несколько раз в неделю я была на тренировках; для моей сестры это было страстью, для меня – тем, о чем я не задавала вопросов. Думаю, регулярная физическая нагрузка стабилизовала мое состояние, помогала мне справляться с напряжением, как и большое количество времени, проведенное вне дома.
Удивительно, но горнолыжная база, на которой мы занимались, до сих пор является самым частым местом действия моих снов. Наши тренеры были очень добры и сочувствовали нашей семье – я знаю, что горнолыжный спорт часто считается признаком элитного образа жизни, но мы занимались в школе олимпийского резерва (СДЮШОР «Эдельвейс»), все оборудование выдавалось нам бесплатно, и даже с теми небольшими взносами, которые требовались от родителей, как я недавно узнала, нашей семье помогали. Моя сестра была звездой, и это было здорово. Сейчас она не любитель соревнований (хотя и занимается скай-раннингом, побеждая в самых безумных гонках по горам), считая, что погони за результатом с нее хватило в детстве. Требования мамы к ней в этой сфере были очень высоки, но это выходит за рамки моей истории.
Ко мне же относится то, что я много времени проводила на природе, пусть мы и нечасто ездили в какие-то походы – для туристического освоения Камчатки и возможности увидеть ее красоты требовались другие финансовые ресурсы, хотя бы машина, а у нас ее не было. Но само расположение как нашей горнолыжки, так и нашего дома (мы жили в Сероглазке – так называется район, который сейчас стал одним из самых дорогостоящих районов Петропавловска-Камчатского из-за своего потрясающего расположения, но в годы моего детства он отнюдь таким не был, а наша жизнь в нем была связана с камчатской геологией, в которой работали мои родители, – остановка, на которой мы жили, так и называлась «Поселок “Геологи”») было очень красивым.
