На самом деле срабатывает эффект «сарафанного радио»: несчастненькие номер раз и номер два оповещают своих товарок, те передают по цепочке — и вскоре «звуковая волна», как при падении гигантского метеорита, обходит мир. Ты становишься центром внимания — но не как отдельный человек с отдельной проблемой, а как еще одно большое ухо. Для теток, которым жизненно важен каждый слушатель, это объект чрезвычайно привлекательный. И все они, певицы одной песни, налетят оравой, дабы насладиться новой аудиторией. Роль аудитории, как понимаешь, с почетом будет предоставлена тебе — даже вопреки твоей воле. Кстати, что касается сопротивления: акулы, курирующие темные моря невезения, воспримут любые попытки отлынивать от «тесного общения» как нечто… несущественное. То есть просто-напросто не среагируют ни на скучающую мину, ни на демонстративное хрустение пальцами, копание в носу и раздирающую зевоту. Им неважно, как их слушают. Важен сам факт — вот она, еще одна голова с ушами. Можно отлить, пардон, слить свой отстой.
Твое несчастье для рыщущих баб — всего лишь предлог, благодаря которому они могут навязывать себя и проводить свой досуг в «обстановке теплоты и взаимопонимания» (хотя, разумеется, никакого понимания здесь нет и в помине). Также подобную категорию населения живо интересует вопрос пополнения своих рядов «униженных и оскорбленных». Залучить новую душу (и в буквальном, и в бюрократическом смысле) — неплохой профит! Вот тебя и осаждают, окружают, заполняют твое время ритуальными песнопениями… И вскоре вокруг тебя вьются «рой за роем» одни только тетеньки, обиженные на несовершенство мироздания. Ты совершенно бесследно «выпадаешь» из мира нормальных людей. Вокруг твоей персоны формируется замкнутая система, состоящая из однотипных особей с одинаковыми проблемами. Взглянешь в окно — а «мир таков, что и стесняться нечего». Кстати, многие в аналогичной обстановке испытывают немалое облегчение и постепенно начинают мимикрировать под среду. Среду профессиональных неудачниц.
Увы, но для нормальных, полноценных людей искать общий язык или хотя бы подобие оного с «мимикрировавшей» окончательно особой — дело безнадежное. А та начинает смотреть на окружающих так, будто они ей крупно задолжали. В общем, с людьми в этом состоянии уже не общаешься, а снисходишь до их легкомысленного общества с высоты своего положения неудачницы в законе. Впрочем, происходит такое все реже и реже, новоиспеченной «певицы про Федорино горе» просто начинают сторониться. Что и дает повод уличить всех, ну буквально всех в черствости и эгоизме. Подобное «открытие» еще раз подтверждает предположения «женщин-акул» об ужасной действительности. Поэтому темы их разговоров во веки веков будут вертеться вокруг их собственных вселенских несчастий. Как правило. Те, кто втягивается в образ жизни неудачницы в законе, потом уже не в силах вырваться из этого порочного круга.
Наша знакомая, Лера, рассказывала нам о своей сестре. Ее сестра, Вероника, развелась с мужем. Разводилась долго, можно сказать, с удовольствием, с чередой скандалов и обвинений, истериками и шантажом, угрозами и вербовкой сторонников. Лера не осуждала сестру. Она сама в свое время прошла через развод. Муж ушел от нее к другой. Все случилось для Леры неожиданно — как обухом по голове. И она помнила, что два-три месяца с начала этой истории она вела себя совершенно по-идиотски. Вопила, жаловалась направо и налево, устраивала сцены… «Мне просто нужно было выплеснуться тогда, если бы я стала себя сдерживать, то просто лопнула бы от злости или сошла с ума. Правда, после было стыдно многим знакомым смотреть в глаза. Пришлось доказывать, что я нормальная теперь», — вспоминала она. Потом Лера перегорела, успокоилась, стала налаживать новую жизнь. Тем более, что проблем у нее за это время накопилось предостаточно. Поэтому Лера к поведению сестры относилась с пониманием и сочувствием.
Однако со временем Лера стала замечать, что бурная эмоциональная стадия у Вероники не проходит, просто перешла в вялотекущую. Прошел почти год, а Вероника все еще пребывала в депрессии. «Она не располнела, — вспоминала Лера, — а как-то опустилась. Все время пребывала в каком-то ленивом равнодушии, ее ничего не трогало. Оживлялась, когда можно было в тысячный раз рассказать про сволочь-мужа Лешку, да и еще, когда у него деньги выцыганивала. Я не могла понять, что с ней твориться, растормошить ее было невозможно. Но стала замечать, что у Ники изменился круг общения. Прежние знакомые с ней практически не общались, а у Ники дома часто толклись какие-то бабы. Теперь сестра зналась только с ними, даже внешне становилась на них похожа. Как будто стала членом какой-то секты.
Как-то я заехала к сестре, у нее дома уже сидели три таких чучела, пили кофе. Я тоже к ним присоединилась. Меня они встретили благосклонно, оказалось, знали, что я в разводе. «У нее такая внучка растет, — гудела одна из теток, — а ей посидеть с ней жалко и на подарки жмотится!» — «Это ее свекровь», — пояснила мне Ника. За тот час, который я там просидела, тема не менялась, только шла по кругу. Дошла очередь и до меня. Я не была в восторге от своего бывшего мужа, но обсуждать его с этими бабами мне не хотелось. «Да мне грех на жизнь жаловаться, — улыбнулась я им самой лучезарной улыбкой, — у меня все хорошо». На кухне повисло гробовое молчание и все посмотрели на меня с осуждением, как будто я совершила кощунство. «А как он тебя бросил, помнишь, — взвилась Вероника, — ты же вся черная ходила. Чуть с ума не сошла!» — «Но не сошла ведь. Порыдала пару месяцев да и будет с него, честно говоря, надоело. Да я уж с того времени двух любовников поменяла. Так что муж-Федя дело прошлое, совсем забытое, дай ему боженька всех благ. А печенье у тебя, Ник, ничего, вкусное».
Я демонстративно хрустела печеньем и смотрела в возмущенные морды теток. Впрочем, какие они тетки? Они наших с Никой лет, только выглядят лет на десять-пятнадцать старше. Они не знали, как разговаривать с благополучным человеком, то есть со мной. Мое душевное равновесие им казалось возмутительным. Я не сомневалась, что когда я выйду от сестры, мне бросятся перемывать кости. Но меня беспокоило не это, меня Ника беспокоила. Я пыталась ее вытаскивать, знакомить. Но она даже на свидании своему кавалеру умудрилась рассказать: какие мужики бывают сволочи. И, главное, не нужно ей было приходить в себя. Она очень уютно устроилась в своем злобном раскисании. Я в конце концов сдалась. Не хочет, пусть живет, как нравится. А я уже смирилась с мыслью, что у меня теперь такая сестра».
Когда Лера встретилась с новыми знакомыми своей сестры, она интуитивно повела себя правильно. Единственный способ избавиться от засилья патентованных неудачниц в своей жизни — отказаться играть в их игры. Категорически. Дать понять, что твое существование заполнено и места для хныканья на тему «А счастье было так возможно, так близко…» в нем просто нет. «Акуло-бабы» очень чутко воспринимают: может выбранная ими жертва стать для них потенциальным соратником, или нет. Людей полноценных, умеющих любить себя и жизнь, действуют на «несчастненьких», словно свет на тараканов: только брызнет что-то гадкое в разные стороны — и глядь, нет никого. Чисто.
Лучшего способа избавиться от этих гиен в образе человеческом не сыщешь. С «горевестницами» бесполезно спорить, они очень агрессивны, судят обо всем безапелляционно и прямолинейно. Нельзя поддакивать им, слушая очередной монолог «за жизнь» просто из вежливости. Нельзя и сидеть молча, с видом жертвы, обреченной на казнь через уболтание. Ведь состояние собеседника, как уже говорилось, неудачниц в законе мало волнует. Они используют малейшую возможность для исполнения своих коронных номеров. Словно плохие актрисы, женщины, нашедшие себя в публичных излияниях, испытывают величайшее удовлетворение от самого процесса выступления — независимо от впечатления, производимого на окружающих. Аудитория может злиться, изнывать от скуки, заходиться в зевоте — но выступающий непоколебим и упорствует в своем стремлении выступать дальше и сказать больше.
Этому можно противопоставить лишь здравый смысл и благодушие. Если в состоянии душевной травмы изображать благодушие не получается, то здравомыслие вполне сойдет. Несколько раз не согласись с оголтелыми неудачницами во взглядах на жизнь, но не втягивайся в дискуссию. Также хорошо при встречах равнодушно, но категорично заявлять, что тебе некогда. Но им ни в коем случае нельзя разрешать увязываться следом, бурча про свое, про девичье. Нельзя вовлекаться с тетеньками-акулами в общие дела. И уж тем более нельзя принимать от них услуги, даже самые незначительные. Так ты сможешь сохранить свое время, свои силы, свои мозги — и направить все это на решение своих проблем.
Глава 4. Амикошон — твой друг-свинья
