Но правополушарное образное мышление просто не пользуется этой сеткой координат и для него реальные переплетения связей не выглядят ни излишне сложными, ни внутренне противоречивыми. И потому правое полушарие способно охватить эти связи во всем их объеме в такой умопомрачительной полноте, что в результате возможно прогнозирование будущего. Сильные и слабые связи уравниваются, а это значит, что даже такие очень слабые влияния, которые характерны для психической активности других отделенных от нас людей, не пропадают для нашего правого полушария. Правое полушарие открыто для всех влияний мира – от явлений биосферы и космоса до явлений ноосферы, по Вернадскому, т. е. того вторичного мира культуры, который создается психической активностью человечества. Для правого полушария не существует случайностей – ведь это понятие всего лишь производное от понятия закономерности, которая устанавливается с помощью левополушарного анализа.
Принцип дополнительности Бора не в меньшей степени применим к работе мозга, чем к квантовой физике: левое и правое полушария дополнительны друг к другу и функция одного не может быть понята в парадигмах другого. Для полной реализации своих потенциальных возможностей правое полушарие должно быть свободно от левополушарного контроля.
Изложенные выше представления о функциях правого полушария, на мой взгляд, могут помочь устранить, казалось бы, безусловные ограничения, «запрещающие» парапсихологические феномены. Одно из таких ограничений носит физический характер. Предполагается, что улавливание слабых сигналов, удаленных на очень значительное расстояние от реципиента, требует столь энергетически мощного «приемника», что мозг просто не может претендовать на эту роль. Может быть, новые данные, свидетельствующие о том, что правое полушарие способно к восприятию и созданию многозначного контекста без дополнительных психофизических «затрат» (т. е. работает в режиме своеобразной «энтропии»), поможет снять это «энергетическое» ограничение. Ведь если правое полушарие обладает особой тропностью к многозначному контексту и не нуждается в дополнительной активации, то и очень слабые сигналы могут улавливаться.
Другое известное ограничение носит философский характер.
Прогнозирование будущего, ясновидение, не должно быть возможно в принципе, ибо если оно возможно, то можно повлиять на будущее, изменить его, и мы сразу попадаем в замкнутый круг противоречий: измененное, подправленное будущее – это уже не то, что было предсказано, значит, само предсказание неверно. Однако принцип дополнительности в работе мозга позволяет остроумно обойти и это ограничение: ясновидение происходит на уровне образного мышления (например, в сновидении), когда сознательное направленное воздействие на реальность невозможно. Предсказывает мозг, который дополнителен к мозгу действующему. Когда Кассандра говорила о предстоящем разрушении Трои, из этого видения непосредственно не следовало, что нужно делать, чтобы этого избежать.
Мы ничего не знаем о том, как закодирована информация, которую считывает правое полушарие, и как происходит процесс считывания. Можно только предполагать, что это происходит через образные ряды, а не на уровне словесно-логических структур. Поэтому и при передаче мыслей легче всего передаются образы.
В завершение я хочу повторить, что в этой области нет еще никаких бесспорно установленных фактов. Задачей этой главы, однако, было показать, что нет принципиальных ограничений на введение парапсихологии в русло «нормальных» наук. Конечно, от отсутствия ограничений до конкретного решения проблем путь очень длинен, но по нему, по крайней мере, можно идти.
В Советском Союзе у В. С. Ротенберга вышли три книги: «Адаптивная функция сна», М., 1982; «Поисковая активность и адаптация», М., Паука, 1984, совместно с В. В. Аршавским; и «Мозг, обучение, здоровье», М., 1989. «Просвещение», совместно с С. М. Бондаренко.
Фрустрация – психическое состояние, возникающее вследствие реальной или воображаемой помехи, препятствующей достижению цели, – прим. ред.
В этой связи необходимо подчеркнуть следующее. Примирение в сновидении конфликтных установок – образен нормального, наиболее адаптивного типа интеграции сознания и бессознательного. Но было бы ошибкой рассматривать конфликт между сознанием и бессознательным (например, при вытеснении) как проявление дезинтеграции. До тех пор, пока сохраняется целостность «Я-личности» и не происходит распада поведения, нельзя говорить о дезинтеграции. Речь может идти только о более или менее дорогостоящей для организма интеграции. Ведь и вытеснение мотива, обусловливая невротическую тревожность, по существу, является хотя и не оптимальным, по адекватным механизмом, предотвращающим сосуществование в сознании разнонаправленных тенденций поведения. Другим примером патологической интеграции сознания и бессознательного психического является конверсионный синдром (паралич, афония и т. п.) при истерическом неврозе. В этом случае неосознанный и враждебный сознанию мотив находит свое выражение и реализацию в невербальном поведении. Само это поведение не контролируется сознанием, и его причины не осознаются, что может вести к ложному представлению о полной независимости («дезинтеграции») двух типов поведения – осознаваемого и бессознательного. Но в действительности именно в связи с необходимостью сохранения цельной структуры сознательного поведения неосознанное получает такой способ выражения. Следовательно, в принципиальном плане и при конверсионном синдроме сохраняются иерархия и своеобразная интеграция между сознанием и бессознательным психическим.
Её меньшей сосредоточенностью в одном полушарии мозга, – прим. ред.
По моему собственному опыту клинической работы, отсутствие чувства юмора характерно для больных шизофренией даже в самой ранней стадии заболевания.
Надо сказать, что Вернер Вульф отнюдь не единственный психотерапевт, применяющий такую методику. Такие образные представления входят как необходимая составная часть в различные системы аутогенной тренировки как ее высшая ступень – эмоционально-образная тренировка. Например, вместе с Г. И. Крайновым мы использовали эту методику в своей работе, начиная с середины 70-х голов (изложение ее см. в методических рекомендациях «Аутогенная тренировка». М. 1981, в соавторстве с Г. И. Крайновым, и «Аутогенная тренировка в комплексной психотерапии лиц, находящихся в кризисных состояниях». М., 1984.).
При всем уважении к Г. Аммону я должна указать, что на клинической базе кафедры психотерапии ЦОЛИУВ еще в начале 70-х годов бурно развивалась арт-терапия, которая применялась отнюдь не только к невротикам; замечательный психотерапевт М. Е. Бурно успешно лечил больных шизофренией, резистентных к психотропным препаратам или аллергиков, исключительно путем самореализации в художественном творчестве.
