А если такого образа у человека внутри нет, он будет все время цепляться за внешнее, искать поддержки и утешения вне себя.
Кризис всегда является вызовом для личности, испытанием на укорененность, интроецированность каких-то важных установок личности.
Кризисное состояние – это также и разрушение всего внешнего, неукорененного, всего, что сидит в человеке неглубоко. И одновременно это проявление внутреннего, укорененного, действительно личного. Такое разрушение внешнего и проявление внутреннего важно прежде всего для истинного созревания личности, становления Человеком. Все внешнее выходит наружу в процессе кризиса, и человек начинает осознавать свою внешность. Если же он еще и отказывается от этой внешней шелухи, то происходит очищение сознания, соприкосновение с истинной экзистенциальной глубиной человеческого существования.
Любой значимый шаг в развитии личности предполагает понимание своей ограниченности и выхода за свои пределы. Это не война всех против всех или бунт, предполагающий конфронтацию с социальными законами сосуществования и этическими нормами. Это изменение места восприятия себя в жизни, взгляда на себя из-за пределов себя и честное признание своей ограниченности, иллюзий.В конце концов, закон развития состоит в том, что появляются какие-то предвестники изменений. Сначала незаметно, но затем все интенсивнее жизнь начинает указывать тебе, что то лоно, которое ты обжил, уже устарело, или тесно, или от него пахнет затхлостью. Слышишь ты или не слышишь, зов к изменениям начинает заполнять пространство твоей жизни. И этот зов мы называем кризисом.
Зов кризиса многолик. Это может быть ломка устоявшихся представлений о своем теле и других частей «Я»-материального: болезнь, угроза смерти, потеря дома или денег. Это может быть шокирующее столкновение с болезнью, старостью или смертью, как было с Буддой. Иногда не само лишение значимой части своего материального существования, а только его угроза становится причиной кризиса, его зовом.
Часто зов может реализоваться через ломку привычных социальных отношений и отождествлений с ролями и статусами: потеря работы, измена жены, невозможность заработать деньги, лишение перспектив профессионального роста, развод, потеря детей, друзей, близких родственников… Зов тем сильнее, чем более значимых частей социального «тела» касается его сметающая сила.
Еще интенсивнее зов кризиса проявляется в духовных измерениях личности. Это может быть экзистенциальный кризис, ломающий все привычные представления и убеждения. Иногда зов может прийти и как толчок изнутри: впечатляющее сновидение или видение, случайно кем-то оброненная фраза, отрывок из книги либо глубокий и искренний отклик на учение или учителя.
Зов может воплотиться в зловещие фигуры экзистенциальной тоски, чувства одиночества и отчужденности, абсурда человеческого существования, мучительного вопроса о смысле жизни. Духовный кризис может принять форму щемящей, как бы беспричинной божественной неудовлетворенности, лишающей смысла привычные интересы, малые и большие удовольствия жизни – от секса, славы, власти, телесного наслаждения.
Мы можем предположить, что по интенсивности зов – это проявление гурманской зоны, которая менее обжита человеком, но более наполнена жизненностью и странной привлекательностью. Само название уже говорит о чарующей притягательности того, что редко встречается.
Гурман (фр. gourmand) – любитель и знаток тонких блюд, лакомств, то есть основная масса людей вполне удовлетворяется яичницей с колбасой, но есть несколько человек среди тысячи, которым для полноценной жизни обязательно нужно попробовать внутренности тигровой змеи или шею летучей мыши. Гурманская зона притягательна необыч-ными переживаниями, и основное эмоциональное содержание – смесь любопытства и страха: «Страшно, но любопытно», «Любопытно, но страшно». Не зря самое пиковое выражение любопытства в русском языке звучит «страшно любопытно».
Гурманская зона всегда является возможностью в некоторой степени опасного, но реального расширения внутреннего опыта.
Она всегда связана с соприкосновением со стенками «не-Я». Интенсивность гурманской зоны прямо пропорционально степени напряжения между фрагментами «Я» и «не-Я» в материальном, социальном, духовном аспектах. С гурманской зоной имеют ассоциативную связь такие слова, как «встряхнуться», «взбодриться», «оторваться», «расслабиться»… Как показывает смысловой анализ, не так важно, каким образом повышается интенсивность, важно, что личность «прерывает» линейность комфортной зоны новыми состояниями. Гурманская зона является игрой «хочу» и «случается», то есть соприкосновение с этой зоной связано с субъективным желанием или объективными обстоятельствами.
Комфортная зона при всей своей стабильности, устойчивости и надежности в конце концов начинает вызывать тошноту и скуку. Эти чувства появляются особенно быстро, если в личности достаточно много жизненной энергии. Я думаю, что если человека еще раз поместить в рай, он и сегодня, при всем своем знании и опыте, опять найдет Древо Познания и вкусит запретный плод.
Личность осваивает новые области переживаний, приобретает новые знания, умения – знания именно в гурманской зоне. Л. С. Выготский писал о зоне ближайшего развития как наиболее оптимальном варианте обучения. Гурманская зона и есть зона ближайшего развития.
Обучение или сверхобучение происходит именно в той жизненной ситуации, когда незнание или неумение опасны. Это хорошо известно студентам, особенно во время сессии.
Гурманская зона имеет огромный положительный потенциал в силу того, что вызывает к жизни ресурсы личности, повышает физические, интеллектуальные, эвристические и другие психологические возможности. Одновременно гурманская зона – это тренировка новых возможностей, открытие новых перспектив жизни и узнавание ее новых граней.
Существуют две неприятные закономерности во взаимодействии с гурманской зоной:
• чем больше мы исследуем ее, тем дальше сдвигаются ее границы, тем большей интенсивности нам нужен опыт для достижения новых состояний или воплощенного проживания старых. То есть каждое взаимодействие с гурманской зоной раздвигаетзону комфорта, и нужна все большая интенсивность опыта, чтобы достичь гурманской зоны.
• длительное пребывание в гурманской зоне приводит не только к «наркомании интенсивностью» и девальвации комфортной зоны, но и к психобиологическому истощению, к формированию привычки жить на пределе возможностей и, как следствие, – к кризисным состояниям с негативной дезинтеграцией.
Не так важно, какую форму принимает зов кризиса. Важно, что он слышен в интенсивности опыта, большей, чем при обыденном существовании. Что он задевает самые важные струны личности, извлекая душераздирающий крик отчаяния, и показывает ограниченность возможностей Эго, привычного восприятия жизни и зовет человека к новым просторам развития. Что он вызывает страх и панику – и одновременно любопытство и воодушевление. Этот вызов ставит человека перед выбором:
• идти вслед за зовом в непонятные и неизведанные области реальности, к новым территориям личности, сознания, деятельности, к новому качеству жизни;
• не принимать вызов, как бы не замечать надвигающегося кризиса и глубже закрыться в привычном.
И в том, и в другом случае человек находится в ситуации кардинального выбора, который только при первом приближении кажется выражением свободы. Выбор не только высший дар. Часто он становится проклятием для рефлексирующего и сомневающегося человека. Именно в момент зова нужно вспомнить слова Ницше: «Созидающие, будьте тверды».
Зов – это послание судьбы о демиурговом предназначении человеческого духа.
Глухота к зову, вызванная анестезией любопытства, страхом, может обернуться для человека сожалением об упущенных возможностях, о том, что все могло быть по-другому – лучше, сильнее, глубже, ярче…
И покой, выбранный в какой-то момент ради привычного дивана и лежания в сытой лености перед телевизором, может оказаться отравленным чувством нереализованности, никчемности, блеклости привычного существования.
Если вызов услыиган, то по большому счету человека может ждать более незавидная судьба, чем привычная обыденность. Но таков путь мистерии кризиса – все пять форм осваиваются только воинами духа или людьми неистовыми в своей решимости пережить и стать другими.Смерть и возрождение
Эта фаза является кульминационной в переживании кризиса. Ее опыт заключается в безжалостном уничтожении важных прежних опор и основ в жизни человека. Эту форму мы можем обозначить как смерть прежней структуры, содержания Эго, его оценок, отношений. Смерть прежней структуры может быть следствием интенсивного физического переживания (сексуального, болевого, изменения образа «Я»), эмоциональной катастрофы, интеллектуального поражения, морального крушения. Смерть и возрождение наступают только в шоковой интенсивности опыта или кумулятивном эффекте сильных переживаний из гурманской зоны.
