мне хотелось как можно глубже погрузиться в такого рода работу. Самым прямым путем туда было продолжать постепенное восхождение к вершинам карьеры. Но для того, чтобы стать настоящим игроком на поле судебной психиатрии, нужны годы и даже десятилетия. Вместо этого я решил пойти более рискованным путем и сменить работу – пойти судебным психиатром в Национальную службу здравоохранения на два дня в неделю, чтобы освободить еще больше времени для медико-юридических отчетов. Это было опасно, поскольку, в отличие от работы в Национальной службе здравоохранения, стабильной и обеспеченной договором, медико-юридическая работа стихийна и непредсказуема. Если по какой-то причине ручеек заказов иссякнет, мой кошелек ждет истощение.
Я пытался обращаться за советом к опытным психиатрам, работающим в этой сфере, но наткнулся на глухую стену. Ни для кого не секрет, что специалисты относятся к своей работе довольно ревниво. В этой области сильна конкуренция, и мои соперники не желали, чтобы какой-то желторотый юнец с золотым зубом вторгся в нее и, чего доброго, сбил их расценки у солиситоров. С их точки зрения экспертов и так было многовато, особенно в Лондоне и окрестностях. Когда мне все-таки удавалось получить советы старших товарищей, которые не занимались работой свидетелей-экспертов, они были недвусмысленными. Медико-юридическая работа слишком непредсказуема. Ты, конечно, можешь заниматься ею параллельно основной занятости, но нельзя полагаться на нее как на источник дохода. Я поступил прямо противоположным образом. Я всей душой верил, что мои собеседники, с их точки зрения, дают мне самый что ни на есть полезный совет, просто видел все иначе. Каким бы бурным ни был рынок, я сумею его захватить, если потрачу на это время и силы (то есть брошу их на учебники, курсы и повышение квалификации). Мне всегда было очевидно, что в жизни вполне можно идти на серьезный риск, если как следует все рассчитать. Я пренебрег советами коллег и сделал ставку на себя.
Глава двадцать первая. Липовые эксперты
И вот я убрал стабилизаторы и наконец ощутил себя готовым к тому, чтобы стать свидетелем-экспертом на фрилансе с почти полной занятостью. Теперь я не буду выкраивать свободное от основной работы время, чтобы взять дело-другое, – отныне я стану зарабатывать этим на хлеб. С моим опытом – два с половиной года консультантом в специализированной психиатрической клинике и еще два года в тюрьме, помимо более чем 10 лет работы и обучения после окончания медицинской школы, – можно было считать, что зубы я наточил. Вдобавок к своей эпизодической роли в суде под эгидой Национальной службы здравоохранения, я в самом начале 2019 года открыл собственную компанию с ограниченной ответственностью Sigma Delta Psychiatry Expertise. И даже напечатал себе визитных карточек – какие еще нужны доказательства, что у меня теперь было самое настоящее свое дело? Когда я набрался смелости и решил выдолбить себе эту нишу, это стало одним из лучших моих карьерных решений. Благодаря этому ко мне попали самые незаурядные, головоломные, душераздирающие и чудовищные случаи.
Я как свидетель-эксперт консультирую суды по конкретным медико-юридическим вопросам, касающимся отдельных подсудимых в ходе процесса. Я не только обследую обвиняемых и читаю истории их болезни – моя работа часто предполагает подробное рассмотрение всех материалов дела, которые нередко составляют сотни и даже тысячи страниц. Заправившись кофеином, я штудирую показания свидетелей, расшифровки полицейских допросов и записи камер видеонаблюдения. Я ищу подсказки, которые позволят установить, в каком психическом состоянии находился обвиняемый в момент предполагаемого преступления и не коррелирует ли оно с психическим расстройством. Я не только ставлю диагноз, но и рекомендую самую подходящую и безопасную среду для конкретного человека (на воле, в тюрьме, в больнице). Даю советы, как снизить риск насилия и преступлений в будущем. Кроме того, я отделяю настоящих душевнобольных от тех, кто симулирует или преувеличивает симптомы или просто хочет попытать счастья, весело провести время или надуть меня. Иногда кому-то и правда удается меня одолеть, как в случае с Дариной.
Моим первым делом под эгидой компании с ограниченной ответственностью было дело отставного военного по имени мистер Джейк Гоув. У него возникло посттравматическое стрессовое расстройство после того, как на его глазах двое солдат из его подразделения подорвались на мине в Афганистане. Через семь лет его обвинили в нападении на почве расовой ненависти. Джейку отказались продавать алкоголь в местном магазинчике, потому что он шатался и сшибал товары с полок. Он обрушил на хозяина магазина шквал расистских оскорблений, схватил бутылку водки из-под прилавка и разбил ее о голову несчастного. Джейка уже обследовал другой психиатр со стороны защиты. На мой взгляд, так себе попытка (две звезды). Он утверждал, будто ПТСР у Джейка вызвало флешбэк, отчего тот впал в возбуждение и сорвался на жертве. Такое, безусловно, возможно, подумал я, но произошло ли это в действительности? Психическое состояние обвиняемого было почти не исследовано, никаких сколько-нибудь подробных описаний его конкретного опыта в то время не приводилось. Что, собственно, представлял собой этот его якобы флешбэк? Джейк действительно заново пережил тот момент травмы из-за взрыва? Был ли какой-то триггер, который напомнил ему о том случае? Какова была его реальность во время совершения преступления? Например, действительно ли он искренне верил, что хозяин магазина – афганский повстанец, а его, Джейка, жизнь в опасности? Психиатр забыл упомянуть, что ответчик был пьян, несмотря на то, что полицейские, производившие арест, заявили в своих свидетельских показаниях о запахе алкоголя, а сержант в следственном изоляторе решил подождать два дня, прежде чем допрашивать Джейка, чтобы он успел протрезветь. Поэтому к преступлению его подтолкнули расторможенность, импульсивность и неумение оценивать последствия своих действий. С моей точки зрения, это было гораздо более логичное и правдоподобное объяснение нападения, чем агрессия в разгар флешбэка. То, что коллега даже не рассмотрел такую возможность, доказывало, что его мнение не было сбалансированным и объективным. Я указал на это в своем отчете. Судья согласился и не стал рассматривать показания другого эксперта. По моей рекомендации Джейк все-таки избежал предварительного заключения – его приговорили к общественным работам при условии, что он будет лечиться от алкоголизма. Я был доволен, что свершилось правосудие, но все же мне было как-то не по себе. Каким был бы исход, если бы Служба уголовного преследования не почуяла неладное и не обратилась за вторым мнением? Или если бы судья принял на веру выводы первого специалиста и не стал бы вдаваться в клинические тонкости ПТСР? Таково было мое знакомство с понятием «липовый эксперт».
Игра
