— Но хороший дайс-терапевт должен вести случайную жизнь.
— Но он должен регулярно встречаться с пациентами. Он должен быть на виду.
— М-м-м-м-м.
— Он должен слушать. Он должен учить.
— Хм-м-м.
— Более того, ты приобщил к дайс-терапии Лил, своих детей. Твое новое «я» принято. Тебе не нужно больше валять дурака.
— Понятно.
— Даже я принимаю нового Люка. Арлин познакомила меня с несколькими принципами дайс-терапии, которые можно использовать. Я разговаривал с Богглзом. В дайс-терапии есть смысл.
— Да?
— Конечно.
— Но она будет разрушать чувство стабильного «я», столь необходимое человеку, чтобы чувствовать себя защищенным.
— Только внешне. На самом деле, она развивает у ученика Жребия… Господи, я уже использую твои термины… у пациента силу, втягивая его в непрерывный конфликт с другими.
— Развивает силу эго?
— Конечно. Ты теперь ничего не боишься, так ведь?
— Ну, я не знаю.
— Ты столько раз ставил себя в глупое положение, что тебе нельзя сделать больно.
— Очень проницательно.
— Это сила эго.
— Без всякого эго.
— Семантика, но мы ведь к этому и стремимся. Мне нельзя сделать больно, потому что я анализирую всё. Ученый с одинаковой холодностью исследует свою рану того, кто его ранил, и своего исцелителя.
— А ученик Жребия повинуется его решению — и хорошему, и плохому — с одинаковой покорностью.
— Верно, — сказал он.
— Но что это будет за общество, если люди начнут бросать кубики, чтобы принимать решения?
— Никаких проблем. Люди не более эксцентричны, чем их варианты, и большинство людей, которые пройдут через Жребий-терапию, будут развиваться точно как ты; вот что делает твой случай таким важным. Им всем предстоит пройти через период хаотического бунта, а затем перейти к жизни, когда Жребий будет использоваться умеренно и рационально, согласуясь с какой-то общей целью.
— Здорово, Джейк, — сказал я и откинулся на кушетку. До сих пор я сидел настороженный и напряженный. — Я подавлен, — добавил я.
— Умеренное, рациональное использование Жребия рационально и умеренно, и каждый человек должен это попробовать.
— Но дайс-жизнь должна быть непредсказуемой, иррациональной и неумеренной. Без этого жизнь по воле Жребия невозможна.
— Ерунда. Ты ведь в последнее время живешь по воле Жребия, верно?
— Верно.
— Ты видишься со своими пациентами, живешь со своей женой, регулярно видишься со мной, оплачиваешь счета, разговариваешь с друзьями, соблюдаешь законы: ты ведешь здоровую, нормальную жизнь. Ты исцелен.
— Здоровая, нормальная жизнь…
— И тебе больше не скучно.
— Здоровая, нормальная жизнь покончила со скукой…
— Правильно. Ты исцелен.
— В это трудно поверить.
— Ты был крепким орешком.
— Я чувствую себя точно так же, как три месяца назад.
— Дайс-терапия, цель, регулярность, умеренность, чувство меры: ты исцелен.
— Итак, это конец моего повторного анализа?
— Всё позади, можно ликовать.
— Сколько я тебе должен?
— Мисс Р. даст тебе счет, когда будешь уходить.
— Что ж, спасибо, Джейк.
— Люк, детка, я заканчиваю «Случай шестигранного человека». Буду работать над ним еще сегодня днем и после покера вечером. Тебе спасибо.
— Хорошая вышла статья?
— Чем труднее случай, тем лучше статья. Между прочим, я попросил старину Арни Вайссмена попробовать сделать так, чтобы тебя пригласили выступить на осенней ежегодной конференции Американской ассоциации психоанализа и психиатрии — с докладом о дайс-терапии. Неплохо, а?
— Что ж, спасибо, Джейк.
— Думал в тот же день представить «Случай шестигранного человека».
— Динамичный дуэт, — сказал я.
— Я думал назвать статью «Случай безумного ученого», но остановился на «Шестигранном человеке». Что ты об этом думаешь?
— «Случай шестигранного человека». Звучит красиво.
Джейк вышел из-за своего опрятного рабочего стола, дотянулся рукой до моего плеча и улыбнулся, глядя мне в лицо.
— Ты гений, Люк, и я тоже, но — умеренность.
— Пока, — сказал я, пожимая ему руку.
— Увидимся вечером на покере, — сказал он, когда я уходил.
— О, точно. Я забыл. Я могу немного опоздать. Но мы увидимся.
Когда я тихо закрывал за собой дверь, он в последний раз перехватил мой взгляд и усмехнулся.
— Ты исцелен, — сказал он.
— Я в этом сомневаюсь, Джейк, но кто его знает. Да пребудет с тобою Жребий.
— Тебе того же, детка.
[Из «Нью-Йорк тайме», среда, 13 августа, поздний выпуск.]
Крупнейший массовый побег в истории психиатрических заведений штата Нью-Йорк: тридцать три пациента больницы Квинсборо, Квинс, минувшим вечером сбежали во время представления мюзикла «Волосы» в театре Бловилл, в манхэттенском Мидтауне.
К 2 часам сегодняшнего утра десять из них были пойманы полицией города и представителями больницы, но двадцать три оставались на свободе.
В театре Бловилл пациенты высидели первый акт пользующегося популярностью мюзикла «Волосы», но в начале второго акта им удалось совершить побег. Под музыку первого номера второго действия «Куда я иду?» большинство пациентов в змеиной пляске[126] двинулись на сцену, смешались с труппой, после чего убежали за кулисы и оттуда на улицу. Публика в Бловилле, очевидно, полагала, что выступление пациентов было частью представления.
Представители больницы утверждают, что кто-то, очевидно, подделал подпись директора больницы Тимоти Дж. Манна, доктора медицины, на документах, предписывающих персоналу обеспечить поездку тридцати восьми пациентов из приемного отделения на мюзикл на заказном автобусе.
Доктор Люциус М. Райнхарт, которому поддельные документы предписывали организовать этот культпоход и руководить им, заявил, что он и его санитары удерживали трех или четырех потенциально опасных пациентов, и поэтому не могли преследовать большинство пациентов, когда те убежали за кулисы. Всего в пределах театра были задержаны пять пациентов.
«Культпоход был плохо организован и несвоевременен, и вообще был полной нелепостью, и я это знал, — сказал он. — Но я четырежды безуспешно пытался связаться с доктором Манном, чтобы задать ему вопросы по поводу этого указания, и поэтому у меня не было другого выбора, кроме как выполнить его».
Полиция отметила, что масштаб массового побега, личности некоторых участвовавших в нем пациентов, а также сложная серия подделок, понадобившихся, чтобы одурачить ответственных сотрудников, указывают на заговор значительных масштабов.
Среди сбежавших были Артуро Тосканини Джонс, член Черной партии, который недавно попал в новости, после того как плюнул в лицо мэру Линдсею во время одной из пеших прогулок мэра по Горлему, и небезызвестный хиппи Эрик Кеннон, чьи последователи недавно спровоцировали беспорядки во время Пасхальной службы в соборе Св. Иоанна Богослова.
Полный список имен сбежавших не разглашается до общения представителей больницы с родственниками беглых пациентов. Сбежавшие пациенты были в основном в брюках военного образца, футболках и повседневной обуви — кедах, сандалиях и тапочках. На некоторых пациентах, как сообщили надежные источники, были пижамные куртки и халаты.
Полиция предупредила, что некоторые из пациентов, оказавшись загнанными в угол, могут представлять опасность, и настоятельно посоветовала гражданам в случае опознания беглеца проявлять осторожность. Полиция отметила, что среди них было двое последователей Черной партии м-ра Джонса.
Полное расследование побега идет полным ходом.
Представители театра Бловилл и «Хэир Продакшнз, Инк.» отрицают, что они устроили массовый побег как рекламный трюк.
Каким простым всё кажется теперь, когда я снова читаю об этом в «Тайме». Поддельные документы, заказной автобус, поездка в театр, бегство во время спектакля.
Представляете ли вы, сколько документов нужно подделать, чтобы выпустить из психиатрической больницы одного-единственного пациента на один-единственный час? После того как я расстался с Эриком в 11:30 утра и до моей аналитической сессии с Джейком в 3 часа дня я непрерывно печатал документы, подделывал подпись доктора Манна и носился как угорелый, доставляя распоряжения соответствующему персоналу. Я дошел до того, что мог подписываться за доктора Манна быстрее и точнее, чем он сам. Но всё равно я подписал на восемьдесят шесть документов меньше, чем требовалось для такого культпохода по закону.
