“Человеческое существо – часть целого, названного нами “Вселенной”… часть, ограниченная временем и пространством. Оно переживает свои мысли и чувства изолированно от всего остального, подобно оптической иллюзии сознания. Эта иллюзия – подобие тюрьмы, ограничивающей нас только личными желаниями и привязанностью к очень немногим окружающим людям. И наша задача – освободиться от этого заключения, расширить круг своего сочувствия и объять все живущие создания и всю природу в ее красоте”.
Итак, наша миссия состоит в освобождении самих себя из застенков собственных ограниченных моделей мира, и осуществить это возможно, только обогащая наши карты новым пространственным видением мира. Эйнштейн предполагал, что Вселенная подобна “голограмме” – трехмерному изображению, в каждом отдельном отрезке которого содержится вся картина. Если вы разделите голограмму пополам, сначала покажется, что часть изображения утрачена. Но если изменить угол зрения и наклонить голограмму, то обнаружится, что все изображение на месте. Чтобы это увидеть, надо просто изменить угол зрения. Можно продолжать рассекать голограмму на мельчайшие кусочки и, наклоняя их под нужным углом, по-прежнему видеть все изображение.
Человеческие существа (и вообще все живые создания и природа) подобны крохотным кусочкам голографической Вселенной. Наши тела, общество и Вселенная составляют комплексную систему и взаимосвязанные субсистемы. Невозможно полностью изолировать какую-либо часть от остальной системы.
И в интересах всех членов системы поддерживать ее экологичность. Но часто отдельные действующие лица в системе не воспринимают себя частью этого большего и совершают шаги, пагубные и для них самих, и для всей системы. Грубый отец, оскорбляющий жену и ребенка, пытаясь таким способом завоевать уважение, движим самыми положительными намерениями, но видит ситуацию лишь со своей позиции.
Когда одна этническая группа проводит политику геноцида против другой, ею движет желание выжить и сохранить своеобразие, но она глядит на мир со своей скудной точки зрения. В обоих приведенных случаях их участники неразумно действуют против самих себя. Грубый отец вместо уважения вызовет только ненависть и сопротивление. Нетерпимое общество проклянет себя, и жестокость к другим нациям обернется зверствами к соплеменникам. И любой “успех”, достигнутый таким сообществом, может существовать только на уровне поведения, да и то недолго.
Задачу человечества Эйнштейн видел в “расширении круга нашего сочувствия и симпатии”, в освобождении из плена собственного невежества. Конечно, легче сказать, чем сделать. Для выполнения этой задачи нам необходимы новые средства и технологии, и недостаточно просто благих помыслов и добрых пожеланий.
Альберт Эйнштейн обладал уникально эффективной стратегией восприятия мира. Моделируя ее и применяя к другим ситуациям и контекстам, я надеюсь внести свой вклад в решение задачи и выполнение миссии, столь красноречиво выраженных и воплощенных самим Эйнштейном.
2. СТРАТЕГИЯ ЭЙНШТЕЙНА ДЛЯ МАКРОМОДЕЛИРОВАНИЯ
Эйнштейн был более чем ученым – он был “ваятелем”. Моделирование отличается от других теоретических построений тем, что заботится не об “объективной истине”, “реальности” или “статистическом утверждении”, а о “практичности”, “простоте” и “альтернативе”.
“Наука – это попытка соотнести хаотическое разнообразие нашего чувственного опыта с логикой системного мышления (облачить в униформу логики). В этой системе отдельные опыты должны так соотноситься с теоретической структурой, чтобы это согласование было уникальным и убедительным”.
“Цель науки, с одной стороны, состоит в максимально полном понимании того, как соединены сенсорные опыты в их совокупности, и, с другой стороны, – в использовании при этом минимального числа концепций и соотношений”.
Эйнштейн предполагает, что успешное моделирование связано со способностью вписывать модель во все большую и большую панораму сенсорных опытов и в то же время усиливать элегантность и простоту самой модели.
“Теория тем более впечатляюща, чем максимальнее простота ее предпосылок, чем больше различных вещей соотносимы с ней и чем обширнее область ее применения”.
При моделировании, тем не менее, существует опасность впасть в чрезмерное абстрагирование или “приведение к общему знаменателю” – быть настолько поглощенными моделью или теорией самими по себе, что контакт и обратная связь с сенсорным опытом могут быть потеряны. Это может привести к обобщению, стиранию или искажению. Прислушаемся к прекрасному совету Эйнштейна:
“Все должно совершаться так просто, как только возможно, но не проще. Сделанное слишком просто, становится упрощенным”.
С другой стороны, ограничивая себя при моделировании только тем, что может быть непосредственно прочувствовано и измерено, мы попадаем в ловушку содержания и деталей. И наши модели становятся по природе своей более описательными, чем производительными.
Вызов базовым предположениям
Чтобы управлять своей жизнью и решать ее проблемы, мы постоянно выстраиваем модели своего существования. Вопрос в том, где проходит допустимая грань простоты. Эйнштейн постоянно искал те предельные предположения, где наше мышление из слишком упрощенного превращается в недостаточно простое. Он очень любил высказывание: “Наше мышление создает проблемы, которые с помощью того же типа мышления не решить”.
Размышляя о вещах, мы часто делаем выводы, в истинности которых не сомневаемся, принимая их как данность. Да, эти предположения помогают обдумывать что-либо быстрее и элегантнее, но они же и превращаются в ограничения, если мы забываем об их существовании.
Рассмотрим, например, следующую проблему.
Мальчик и его отец попали в автомобильную катастрофу. Отец получил незначительные повреждения и, взволнованный, сидит в приемной, а мальчик в это время находится в реанимационной палате. В операционную вбегает доктор и… внезапно резко останавливается и восклицает: “Я не могу оперировать этого ребенка. Он мой сын!” Кто был этот доктор?
У многих людей в западной культуре все еще живо бессознательное предположение, что доктор – преимущественно лицо мужского пола. Вот почему некоторые помедлят немного, пока не найдут очевидный ответ: доктор – мать мальчика. Кто-то вообще не сможет ответить, а иные начнут изобретать варианты типа: у мальчика был отчим и т.д.
Эйнштейн был убежден, что именно эти категоричные предположения и создают нам больше проблем, чем сама реальность.
Физик-теоретик Дэвид Бом указывал на существующую в современной физике (и в модели научного мышления вообще) проблему: физика стала просто описывать то, что измеряется приборами.
“…Глядя на уравнение, мы в основном рассчитываем, как использовать здесь наши приборы и какие результаты, соответствующие уравнению, мы получим”.
“…Только то, что может быть измерено приборами, считается реальным, потому что в физике имеющим смысл признаются только результаты измерений…”
Проблема заключается в том, что в процессе измерения очень часто стираются или “вычитаются” значимые и фундаментальные данные или контекстуальная информация, потому что “приборы непосредственно не реагируют на эти данные, поскольку оперируют в них. Так, рыба, плывущая в толще вод, не осознает, что это – океан”.
В своей теории относительности Эйнштейн перекликается с этими соображениями Бома и непосредственно демонстрирует, насколько результаты измерений зависят от системы координат, от той точки отсчета, где находится измеряющий. “Операция измерения представляет неизвестные элементы”. Принцип Неопределенности Хейнсберга в физике утверждает, что в процессе измерения, действительно, меняются представления о самом предмете. И если мы измеряем один аспект явления, то при этом автоматически перекрываем возможность видеть и измерять другие грани предмета или явления. Например, мы измеряем скорость движения атома, но при этом невозможно выявить его местонахождение. Или, напротив, можно с точностью определить, где он находится, но невозможно узнать точную скорость его передвижения.
Реакция на это явление в современной физике следующая: поскольку мы действительно не можем вычислить эту реальность наверняка, то должны смириться и вычислять среднее статистическое.
Для человека, стремящегося познать “Божественные мысли”, для такой личности, как Эйнштейн, это неприемлемо. Заявив, что “Бог не играет в кости со Вселенной”, Эйнштейн утверждал, что статистические модели необходимы только в тех случаях, когда непонятны истинные порождающие систему правила, паттерны и принципы:
“Статистический характер нынешней теории в квантовой механике является необходимым следствием незавершенности описания исследуемой системы”.
