Ознакомительная версия.
28'
ния. В самом раннем периоде жизни наши мысли бы- вают почти исключительно конкретного характера. Они сообщают нам массу «что», «то», «это». По словамКондильяка, видя в первый раз свет, мы сами «состав- ляем» этот свет скорее, чем видим его. Но все чаще позднейшее зрительное познание опирается на опыт. Ес- ли бы тотчас после него мы вдруг ослепли, наши све- дения об этом не утратили бы существенных черт, пока мы сохраняли бы об этом воспоминание. В школах для слепых сообщается столько же сведений о свете, как и в других школах. Изучаются и отражение, и преломле- ние, и спектр, и гипотеза эфира и т. п. Но самый луч- ший воспитанник такого заведения (слепорожденный) имеет в знании пробелы, которых нет у самого невеже- ственного зрячего ребенка. Зрячий никогда не объяснит слепому, что такое свет вообще, и потеря известной сферы ощущений не вознаграждается никакой школь- ной выучкой. Все это до того очевидно, что мы видим ощущение «постулируемым» в качестве опытного эле- мента даже теми философами, которые всего менеесклонны придавать ему большое значение и ценить до- ставляемое им знание.
Отличие ощущений от продуктов воображения. И ощущение, и восприятие при всем различии между ни- ми сходны в том, что их объекты воспринимаются ярко, живо, предстоят воочию. Наоборот, объекты только мыс- лимые, припоминаемые или воображаемые относитель- но бледны и лишены той колоритности, того свойства реальной наличности, которым обладают объекты ощу- щения. Процессы в мозговой коре, с которыми связаны ощущения, зависят от центростремительных токов, при- текающих от периферии; для получения ощущения нужно, чтобы внешний объект подействовал в качестве раздражителя на глаз, ухо и т. д. Те же процессы в мозговой коре, с которыми связаны простые воспроиз- веденные представления, по всей вероятности, зависят от нервных токов, притекающих от других мозговых из- вилин. Таким образом, можно думать, что нервные токи, идущие от периферии, при нормальных условиях вызы- вают род деятельности мозга, который не могут выз- вать токи, идущие от других извилин мозга. С этим ро- дом деятельности, представляющим, быть может, более глубокую степень дезинтеграции, по-видимому, связаны качества живости и объективной реальности восприни-маемого сознанием предмета.
29
Объективность предметов ощущения. Всякая вещь или качество ощущается во внешнем пространстве. Не- возможно представить блеск или цвет иначе, как про- тяженным и находящимся вне нашего тела. Звуки так- же слышны в пространстве, прикосновение происходит на поверхности тела, боль чувствуется непременно в каком-нибудь органе. В психологии было распростране- но мнение, будто чувствительные качества воспринима- ются первоначально в самом уме, а затем уже проекти- руются из него интеллектуальным или сверхчувстви- тельным актом ума. В пользу этого мнения нельзя при- вести никаких оснований. Единственные факты, которые могли бы, вероятно, свидетельствовать в его пользу, объясняются, как мы увидим ниже, гораздо лучше иным путем. Первое ощущение, получаемое ребенком, уже есть для него внешний мир. •<...>. В смутном пробуж- дении к сознанию чего-то «вот этого» (или чего-нибудь такого, для чего даже термин «это» слишком определен- ный и познание чего лучше охарактеризовать простым междометием «во!») ребенок встречает объект, в кото- ром (хотя бы это было простое ощущение) уже заклю- чаются все «категории рассудка», В воспринимаемом предмете есть объективный внешний характер, субстан- циональность, причинность в том же смысле слова, в каком эти категории заключены в любом объекте или системе объектов для более взрослого человека. Юное существо радостно встречает свой мир, и чудо позна- ния возникает разом, по словам Вольтера, и в низшем ощущении ребенка, и в величайших замыслах Ныото- нова мозга.
Физиологическим условием первого чувственного опыта, вероятно, служит одновременно стечение -множе- ства нервных токов от разных периферических органов, но множественность органических условий не мешает сознанию быть единым. Ниже мы увидим, что сознание может быть единым, несмотря на наличность многих объектов познания сразу и на зависимость от одновре- менной деятельности многочисленных органов. Объект, доставляемый сознанием ребенка многочисленными при- носящими токами, сливается в одну пеструю, шумную хаотическую смесь. Эта смесь составляет мир ребенка. Для большинства из нас мир является такой же смесью, потенциальным образом разложимой и подлежащей разложению на части, но на самом деле еще не разло- женной. Он всецело есть нечто, занимающее простран-
30
ство. Поскольку он является для нас не проаг 'тлл.по- ванным и не разложенным на части, можно скяз,';гь, что мы познаем его чувственным образом; но как тол1?ко мы различили в нем составные элементы и начинаем сознавать отношения между ними, наше знание ста- новятся восприятием и даже отвлечением и как тако- вое не будет рассматриваться нами в настоящей главе.
Интенсивность ощущений. Свет может быть так тускл, что не рассеет заметным образом мрака, звук—так глух, что не слышен, прикосновение—так слабо, что мы не почувствуем его. Другими словами, нужно определенной величины раздражение, чтобы вызвать сколько-нибудь заметное ощущение. Это фехнеровскийзакон порога: раздражение должно перейти известную конечную границу, прежде чем объект станет доступен сознанию. Раздражение, чуть-чуть превышающее порог, называется minimum visible, audible etc. (едва разли-чимое). Если мы начиная от порога будем постепенно увеличивать раздражение, то и ощущение будет возрас- тать, хотя и медленнее, пока, наконец, не дойдет до высшей точки, за которой его интенсивность уже не возрастает, несмотря ни на какое увеличение раздра- жения. Обыкновенно уже раньше достижения высшей точки к специфическому характеру ощущения начина- ет примешиваться боль. Это можно ясно наблюдать при сильном давлении, большом жаре или холоде, ярком свете и громком звуке; с меньшей определенностью -при вкусовых и обонятельных ощущениях только вслед- ствие того, что здесь труднее увеличивать раздражение. Но все последние ощущения, даже самые неприятные при значительной интенсивности, в самой слабой сте- пени скорее приятны, чем неприятны. Чуть-чуть горь-коватый вкус или легкий запах гнили могут предстап- лять по крайней мере что-то интересное.
Закон Вебера. Я сказал, что интенсивность ощуще- ния возрастает медленнее, чем вызывающее его раздра-жение. Если бы не было вовсе порога и если бы каждый равный прирост раздражения вызывал равный прироств интенсивности ощущения, то простая прямая линия, а не кривая могла служить графическим изображением отношений между этими двумя величинами. Пусть го- рчзотальная линия (рис. 1) служит шкалой для интен- сивности раздражения: при 0 пусть всякая игтепсчв-1: :сть Раздражения отсутствует, при /^единице и т. д.
31
Пусгь перпендикуля- ры, восстановлен-ные из точек деле- ния /, 2, 3 на шка- ле до пересечения с наклонной, означа-ют соответствующие степени ощущения. При 0 не будет ни- какого ощущения; при 1 ощущение будет выражаться линией 51—/, при 2—линией S2—2 и т. д. Линия S',«S2, S3 будет возрастать равномерно, ибо, согласно на-шей гипотезе, вертикальные линии (ощущения) возра- стают прямо пропорционально горизонтальной (раздра- жения). Но в природе, как мы уже сказали, ощущениевозрастает медленнее раздражения. Если каждый шаг вперед в горизонтальном направлении равен предшест- вующему, то каждый шаг по вертикальному направле-нию вверх должен быть несколько короче предыдуще-го — и линия ощущений будет выгнутой кривой.
Рнс. 2 соответствует по- рядку вещей в природ'.',О означает пункт, где раз- дражение отсутствует, и со- знательное ощущение, озна- чаемое кривой, начинается лишь по достижении раз- дражением порога в пункте3. С этого пункта ощущение
все более и более возрастает, но с каждым шагом все медленнее и медленнее, пока, наконец, не достигну- та высшая точка—когда кривая приближается к пря-мой.
Точная формулировка закона отставания ощущения от раздражения приписывается Веберу, ибо он первымоткрыл его при определении тяжести. Я приведу сде- ланную Вундтом характеристику этого закона н фак- тов, на которые он опирается: «Всякий знает, что в ти- хую ночь мы замечаем звуки, ускользающие от нашего внимания при дневном шуме. Еле слышное тиканье ча- сов, шум ветра в дымовой трубе, легкий скрнп стульевв комнате и тысячи других едва заметных звуков дости- гают в то время нашего слуха. Всем также хорошо из- вестно, что среди шумной уличной сутолоки или среди железнодорожной суматохи мы не только иногда нэ
слышим того, что нам говорит сосед, но и не можем различить звуков собственного голоса. Звезды, кажу-щиеся наиболее яркими ночью, днем невидимы; и хотя луна видка в дневное время, она кажется гораздо более бледной, чем ночью. Всякий, кому случалось переносить тяжести, знает, что, прибавив к фунту тяжести в руке другой фунт, он сейчас же почувствует разницу, между тем как прибавка одного фунта к 100 фунтам совершен- но неощутима...
Ознакомительная версия.
