недели.
— Ты, конечно, заставил меня побегать за тобой, — я злорадно прищурилась, усаживаясь в удобное мягкое кресло.
— Причем абсолютно зря. Ничего, что тебя могло бы заинтересовать, я не расскажу.
— Все так сначала говорят, а потом рассказывают. — Андрей был очень симпатичен мне, и я была глубоко убеждена, что ему есть что поведать. Не зря ведь он столько кокетничал, оттягивая наш тет-а- тет. Возможно, ради любимой женщины он однажды убил кого- нибудь. Или был влюблен в жену лучшего друга, но смог побороть это искушение. Или не смог и взял ее прямо в их квартире, что гораздо вероятнее, учитывая рельефы его фигуры и запах силы, который притягивал меня к нему, отбрасывая к черту овальный столик между нами. Все может быть.
Пока в моей голове мелькали мысли ниже пояса, Андрей тоже о чем-то молчал. Он смотрел в окно и одновременно вертел в руках дорогой мобильный телефон.
— О чем ты сейчас думаешь? — спросила я.
— О работе.
— Неправда. Сегодня пятница, ты в отличном месте с девушкой, и при этом думаешь о работе?
— Если ты намекаешь на то, что я думаю о том, как бы тебя трахнуть, то это не так. Не потому, что ты мне не нравишься, а потому, что я сейчас действительно думаю о работе.
— По статистике, мужчины думают о сексе примерно каждую минуту. Ты — нет?
— Где ты вычитала эту ерунду? Я не могу думать о сексе, когда у меня проблемы на работе. Я тут же становлюсь импотентом. Это нормально. Спроси у любого мужчины. Ты же не думаешь о сексе, когда тебе, например, понизили зарплату?
— Нет. Но я же женщина…
— А чем я хуже? — Андрей откинулся на спинку кресла и закурил. — И потом, секс больше не интересен мне.
— В каком смысле?
— В прямом Я больше не занимаюсь сексом. Уже почти три года.
Удар в голову без предупреждения. Волнение вспыхнуло во мне и побежало по всему телу, словно кипящее на огне молоко. Я физически почувствовала, как обожглась словами Андрея. Разве это возможно — держать взаперти такое молодое мужское тело? И… зачем? Еще один удар в голову, и на этот раз собственный: я никогда не научусь разбираться в мужчинах.
— Если это шутка, то совсем незанятная.
— Я же сказал, что это серьезно. Я, конечно, не афиширую это, но тебе же нужны интимные подробности, которых другие не знают. Это мой единственный секрет.
Я зачем-то скомкала салфетку в шарик, повертела его в руках и попыталась снова разгладить. Вышло какое-то нервное оригами, Фрейд бы рассмеялся. Но я действительно была растеряна: Андрей обескуражил меня своим признанием. Я привыкла и даже устала слушать от мужчин про их бесконечное сексуальное «могу» и «беру», когда на деле это совсем не так. И вдруг накануне выходных крепкие руки, запах сигарет, туфли на высоком каблуке и — правда, повисшая между нами. Так изысканно надо мной не издевался еще ни один мужчина.
— То есть ты сознательно отказался от секса и уже почти три года им не занимаешься?
— Да. И не только от секса, но и от отношений с женщинами в принципе. Я с ними общаюсь, разумеется. Но — платонически.
— Но почему? Темперамент такой или не можешь?
— Потому что все это требует слишком много усилий и выматывает нервы. Лучше никакого секса, чем напрасный.
Я поперхнулась воздухом. На вкус он был кислым, с примесью табачного дыма и самоуверенности. Такой же, как и Андрей. Какие разные, какие разные бывают люди! Если бы чужая душа была просто потемками, было бы слишком легко и понятно. В потемках можно включить свет, протянуть руки перед собой и идти на ощупь…
Чужая душа — это параллельный мир, в котором вообще другие законы существования, и как действовать — непонятно.
Никакая привычная для тебя логика и форма жизни там не работает. Находясь в чужой душе, невозможно придумать, что делать. Можно только почувствовать.
— А у тебя со здоровьем точно все в порядке?
— Точно.
— А у тебя есть на теле татуировки?
— Есть, две.
— И кому ты их показываешь?
— А их нужно кому-то показывать?.. — Андрей пожал плечами. — Ну, у меня есть собака. Я часто хожу по квартире в одних шортах, она, наверное, видит.
— Знаешь, если бы у меня три года не было секса, я бы не смогла сохранить чувство юмора.
— Тебе так кажется, Тамрико. Ты преувеличиваешь роль секса, как и большинство людей. Девяносто процентов людей занимаются сексом потому, что надо. Потому что взрослые люди должны регулярно заниматься сексом. Но с кем? Но как? И вообще я никому ничего не должен. И я не говорю, что больше никогда в жизни не предамся постельным развлечениям, но вот сейчас пока нормально обхожусь. У меня была девушка когда-то, с очень длинными краси-
выми волосами. Она чудесно готовила, причем все. Но каждый раз, I когда я приходил домой донельзя уставший и говорил ей об этом,
она начинала делать мне сначала расслабляющий массаж, а потом минет. И так почти каждый день. Ей даже в голову не приходило, I что я хочу просто лечь спать, что я без сил и что я не хочу никакого
минета.
— А почему ты не сказал ей об этом?
— Потому что я не хотел обидеть ее и загнать в комплексы. Вы же мнительные такие, все на свой счет воспринимаете. Скажи я ей об этом, она тут же начала бы страдать от своей минеточной несостоятельности. Или уличать меня в измене.
Я рассмеялась. Нет ничего проще, чтобы породить в женщине новый комплекс. Достаточно одного взгляда или одного слова. А при плохом настроении вообще ничего не нужно делать — мы сами все организуем.
— И что было дальше?
— А что могло быть дальше? Мы расстались.
— Потому что она каждый вечер делала тебе минет?
— Потому что я устал. Одно и то же каждый день. Я же не попугай, — Андрей посмотрел на меня так серьезно, словно пытался убедить в том, что он действительно человек, а не попугай. — Но дело не в этом, если честно. Просто женщина либо нравится, либо нет. Точка.
— Понятно. Похоже, тебе просто не повезло с предыдущими отношениями.
— Не повезло, — Андрей с готовностью согласился. На его руке блестели дорогие часы на кожаном ремешке. — Вот люди должны чувствовать друг друга. Когда нужно промолчать, когда, наоборот, — настоять на своем, а когда…
— …заняться сексом.
— Тамрико, я не могу понять: кто из нас должен думать по твоей теории
