то, как архетип созревает и сливается с другими архетипами, влияет и наша личность (генетическое влияние), и наш опыт. Так, у человека есть архетип, заставляющий его искать любви и заботы в объятиях матери, будучи еще ребенком, но, если эти отношения не работают, то это приводит к формированию искаженного архетипа матери. Стивенс [Stevens, 1999] называл это отвергнутым архетипом. В таком случае человек, будучи уже взрослым, всю жизнь ищет мать или отца. Он либо пытается найти кого-то, кто будет любить и защищать его, как родитель, либо подавляет потребность в заботе и любви и избегает близких отношений. В ходе исследований этих отношений на ранних этапах и так называемого "поведения привязанности" ученые обнаружили, что дети (и взрослые) действительно ведут себя так. Одни открываются навстречу любви и заботе, другие тревожатся, как бы ее не потерять, все время нуждаясь в подтверждении. Остальные же просто избегают близких отношений, потому что они либо напуганы, либо подозрительны, либо отвергают заботу [Mikulincer & Shaver, 2007].
Юнг также считал, что, поскольку наши внутренние архетипы рассчитаны на то, чтобы делать разные вещи и преследовать разные цели, они могут вступать в конфликт и противоречить друг другу, что часто ведет к проблемам с психическим здоровьем. По мнению Юнга, именно в том, как эти архетипические процессы созревают, развиваются и интегрируются, отвергаются или входят в конфликт с самостью, и кроется источник проблем с психическим здоровьем.
Социальные ментальности
Гилберт [Gilbert, 1989, 1995, 2005b, 2009a] объединил теорию архетипов с современной эволюционной психологией, социальной психологией и психологией развития, предположив, что люди обладают рядом "социальных ментальностей", которые позволяют искать и формировать специфические типы отношений (например, сексуальные, племенные; отношения доминирования или подчинения; забота о другом человеке или забота, которую принимают от другого человека). Идея в том, что, когда человек преследует "общие для вида, развившиеся в ходе эволюции биосоциальные цели и мотивы", его нейронные паттерны организуются и работают особым образом. (Целями могут быть поиск сексуальных партнеров и формирование сексуальных связей, забота о потомстве, установление дружеских отношений и формирование союзов, развитие чувства принадлежности к группе, функционирование как члена группы и борьба за статус.) Социальную ментальность можно определить, как "организацию различных психологических компетенций и модулей (например, внимание, способ мышления и склонность действовать или вести себя), направляемую стремлением установить специфический тип социальных отношений". Так, находясь в ментальности заботы об окружающих, мы фокусируем внимание на нуждах и печалях окружающих, заботимся о них, ищем пути дать им то, что им необходимо, соответствующим образом организуем свое поведение и чувствуем себя вознагражденными, видя, что человек, о котором мы позаботились, счастлив и процветает. Такая ментальность может быть связана с самоидентичностью. Например, "Я бы хотел быть заботливым человеком". Если мы ищем заботы, то нам нужны усилия окружающих, направленные на то, чтобы помочь нашему росту и развитию, а также преодолеть дистресс. Мы направляем внимание на тех, кто предположительно может нам помочь, сигнализируем о своих нуждах, направляем свои усилия на сближение с теми, кто, как нам кажется, может предложить нам то, чего мы ищем. Мы испытываем удовлетворение, получив искомое, но злимся, тревожимся, впадаем в депрессию, не найдя желаемое. Так, нам может показаться, что окружающие отстраняются от нас.
Напротив, если мы конкурируем с другими, мы сравниваем свои социальные сильные и слабые стороны. Мы решаем приложить больше усилий или сдаться. Мы можем усилить агрессивные эмоции или действия, которые соответствуют им, и отключить чувство беспокойства. В этой ментальности мы думаем о себе в терминах "низшее — высшее" или "победитель — проигравший". Если мы выиграем, то ощутим прилив положительных эмоций, но будем слегка подавлены, если проиграем, почувствовав себя при этом неполноценными или побежденными [Gilbert, 1984, 1992, 2007а]. Ментальность социального статуса, связанная с самоидентичностью, приводит к потребности достичь (большего, чем другие). Стремление достичь происходит либо из желания добиться статуса и признания, либо из-за угнетенности чувством подчиненности и некомпетентности. Это различные типы стремления к достижениям (глава 14). Когда мы видим, что кто-то другой добился успеха, мы испытываем зависть или раздражение. Видя чужое поражение или промах, мы радуемся. Конечно, это совершенно не то же, что находиться в ментальности заботы!
И снова, — если мы находимся в той ментальности сотрудничества, наше внимание сосредоточено на поиске и установлении связи с людьми, которые похожи на нас, которые будут сотрудничать и поддерживать нас и/или преследовать общие цели (играть в оркестре/группе, работать в команде). Это связано с эволюцией нашего сильного желания делиться. Нам хорошо, когда мы ладим с другими, но плохо, если нас отвергают, маргинализируют, или когда мы чувствуем, что нас обманывают. Давно признано, что "ладить" и "двигаться вперед" — это две очень разные психологии [Wolfe, Lennox & Cutler, 1986]. Ланцетта и Инглис [Lanzetta & Englis, 1989] доказали, что, в зависимости от того, привык ли человек к отношениям сотрудничества или конкуренции, проводимость кожи, частота сердечных сокращений и ЭМГ будут различаться. Сотрудничество способствует эмпатии, а соперничество — "контрэмпатии". Итак, различные социальные ментальности могут запускать целый ряд психологических и физиологических процессов различными способами, "включая" одни аспекты и "выключая" другие (например, забота, сочувствие, агрессия).
Простое сравнение ментальностей заботы и конкуренции дано на рис. 1.
Рис. 1. Ментальность конкуренции и ментальность заботы. Сравнение
Согласно подходу CFT, наше сознание организовано так, чтобы стремиться к различным целям и создавать различные ментальности в соответствии с преследуемыми нами биосоциальными целями. Само собой, ментальности пересекаются, некоторые более осознанны, некоторые несут функцию компенсации (например, поиск статуса компенсирует потребность в любви; глава 14), и люди переключаются между ними. Именно эта способность переключаться и есть признак психического здоровья [Gilbert, 1989]. Например, мужчина, который стремится к лидерству на работе, проявляет качества любящего отца дома, а не соперничает с детьми за любовь жены. Те клиенты, которые находятся в плену той или иной ментальности (например, все время или конкурируют, или подчиняются), кому сложно сотрудничать и проявлять или получать заботу, страдают. Например, параноикам сложно принимать заботу из-за глубинного недоверия. Психопатам сложно заботиться и проявлять эмпатию, но легко действовать в ситуации соперничества. Итак, в ходе эволюции нашего мозга мы научились преследовать цели, вступать в отношения, а для того, чтобы этих целей достичь, нам нужно включать или выключать различные аспекты сознания. Если мы (например), включим племенную ментальность, и станем считать представителей других племен врагами, то эмпатия (за причиненные страдания) и забота просто отключатся, давая нам возможность вести себя агрессивно, не испытывая при этом чувство вины за причиненный другому человеку вред. В психотерапии сложных случаев мы стараемся отключить один вид ментальности и
