Попытка ограничить вашу мозаику одинаковыми «камешками» — это и есть механизм работы дьявола, противоположный усилию найти человеческое в человеке.
Бояться не просто «не надо», бояться нельзя, потому что именно страх приводит к тому, что человек принимает на веру отнюдь не гениальные человеческие теории и идеи. Не доверяя природе собственной гениальности, мы и «убиваем» Бога. Мы боимся чаще всего... самих себя. Бесконечность, которая скрывается у нас внутри, кажется нам страшной. Но она — наш друг, наша гениальность. Удивительно, но, как правило, мы знаем, что такое добро и что такое зло. Мы знаем, когда поступаем подло и заранее знаем, что наш собеседник или партнер хочет нас обмануть. Мы не умеем доверять этому присутствующему в нас знанию, которое так часто зовем совестью. Вместо того чтобы доверять, мы прислушиваемся к теориям или советам «знающих людей» и ошибаемся раз за разом. Мы говорим: «меня попутал бес», — но то был не бес, а наше неумение доверять себе, тому, что составляет сущность нашей личности.
«Благодать призывает, но произволение должно отозваться», — говорил св. Григорий Нисский.
Но я скажу словами Галича:
Если вы чувствуете себя не таким, как все... «не надо бояться».
Ощущение себя не таким, как все, призывает человека к героизму. Для того чтобы решиться услышать собственное призвание и понять, каким образом оно способно помочь другим людям, придется ощутить свое противостояние пошлости, глупости и развлечениям — основе основ современной культуры.
Что же делать? —- «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Матф. 11,12).
Быть не таким, как все, значит учиться проникать к Богу, в царство смыслов, приступом. Бога можно поставить перед фактом: «вот я явился перед тобой, а теперь делай, что хочешь». Главное — научиться доверять тому, что услышишь в ответ, и следовать своим путем.
«Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его» (Откр. 3,21).
Гении игры и переживания матери. Кафка и дзен. Упражнение
Кафки. Приемы Станиславского
Гениальностью мы иногда называем очень разные по сути своей ощущения. Не так давно я услышал это определение по отношению к удачливому игроку в казино. Его боятся все игорные заведения. «Он гений», — сказали мне шепотом, показывая на человека на улице.
Благодаря этому шепоту я вспомнил исследование доктора Джорджа Райена из Университета Дьюка в США, которые были опубликованы еще в 1943 году История его возникновения следующая: игрок в кости предложил группе психологов изучить бытующее среди игроков мнение, что волевое усилие способно повлиять на выпадение желаемого числа. В течение восьми лет было проведено 18 серий тестов с костями. По окончании этого срока полученный статистический материал был тщательно проанализирован. Результат оказался весьма любопытным. В начале испытания выпадение удачных чисел у игрока значительно превышало среднюю вероятность. На втором круге испытаний счет резко падал, на третьем снижался еще больше. Иными словами, усилие мозга лучше всего влияло на ход игры, когда восприятие было свежим, занятие увлекательным, а испытуемые не ощущали скуки. Рутинное повторение операции резко притупляло силу психокинеза. К этим тестам вот уже более 60 лет назад были опубликованы убедительные выкладки. На первый взгляд может показаться, что результаты Райена опровергают наше утверждение о том, что такие способности могут быть развиты у человека. Но это противоречие только кажущееся.
На самом деле испытания показали, что, когда ум свеж, когда он открыт и любознателен, когда ему интересно, его возможности велики. А вот повторение притупляет их. Что такое скука? Это упадок духа или ощущение, что на свет божий из души поднимается шлемазл? Я не знаю, смогли ли вы выявить в упражнениях нашего последнего путешествия в мир гениальности еще одно свойство шлемазла. Человек — Homo sapiens — достиг своего нынешнего уровня развития, обучаясь многому механически. Освоив сложный навык с помощью усилия, интереса, который преобразуется в то, что мы называем волей, человек передает это умение своему подсознательному роботу, который и доводит дело до автоматизма, будь то езда на велосипеде или изучение иностранного языка. Но делать что-либо, чему мы научились автоматически, — значит не чувствовать необходимости сконцентрироваться. Приобретая некоторое количество таких механических навыков, мы с вами постепенно привыкаем к тому, что все, что мы делаем, только из них состоять и должно. Вот эта наша убежденность в том, что многочисленные наши роботы, стереотипы и привычки, с которыми мы выполняем работу, ложимся спать и, уж извините, занимаемся сексом, в конечном итоге и делают нашу жизнь неинтересной. Они ведь являются необходимыми навыками?
Конечно. Но интерес, гениальный результат возникают только тогда, когда мы способны выйти за пределы этого самого «внутреннего робота». Это необходимо поскольку робот этот — является образом автоматизма, следовательно — самой бессмыслицы.
Конечно, он возникает не только тогда, когда мы испытываем положительные эмоции. Отрицательные также помогают его достичь.
Если вспоминать о еще более древних историях (я знаю, что почти в каждой семье есть подобная история), то мое внимание привлекла публикация в журнале Общества психических исследований (так называлось общество спиритов): в одном номере за 1897 год описывается характерный случай. Дело было в Англии. Жена священника отправила дочку играть в обнесенный стеной садик вблизи железнодорожной насыпи. «Несколько минут спустя, — рассказывает она, — я отчетливо услышала внутренний голос: «Верни ее домой, или с ней сейчас случится ужасное». Мною тотчас же овладел сильный страх, и я задрожала. Я побежала в садик аббата, и мы привели девочку домой живой и невредимой». Как выяснилось, вечером того же дня с рельсов сошел паровоз, убив троих детей, находившихся в этом саду.
Я подчеркиваю: это всего лишь единичный случай, обративший на себя мое внимание. Это случай, когда ожидание беды и инстинкт матери, этот самый внутренний инстинкт, вдруг всколыхнули ткань гениальности. Спириты, конечно, считали, что голос, который услышала мать, раздавался с того света. Но мы с вами можем уверенно сказать, что это был голос ее внутреннего мудреца, как вы этот процесс ни определяйте.
Первый и наиболее важный шаг на пути к гениальности — это осознать, что мы с вами созданы вовсе не для того, чтобы глядеть на жизнь глазами червя, так же, как и птица не создана для того, чтобы проводить свою жизнь на земле. Мы с вами не состоим только из одного шлемазла. Мы способны отстраняться, переключаться, находить многоплановое видение мира. Скука, депрессия — они не в природе человека, они мешают нам почувствовать свои истинные возможности. Когда мой интерес становится пассивным, я запутываюсь в лабиринте своих ценностей и роботов, состоящем из моих шлемазлов. Я впадаю не в особое состояние сознания, а в полусонное состояние на грани реальности и иллюзии и пытаюсь его еще более усугубить, подтверждая отсутствие в себе гениальности алкоголем, наркотиками, антидепрессантами, успокоительными препаратами и чем угодно, лишь бы забыть о том, что вокруг моего мира червя существует абсолютно другой загадочный мир, в который необходимо прорваться.
Эту историю почувствовал на себе один из писателей, оказавших наибольшее влияние на литературу XX столетия. Франц Кафка все время умудрялся жить в двух мирах.
Переживания Кафки, конечно же, были нерадостными. Однако, несмотря на это, он сохранил непрерывный, устойчивый интерес. То, что другого могло бы сделать одним из пациентов, которые так и не вылечились в психиатрических лечебницах, сделало его, пусть даже после смерти, одним из величайших писателей столетия. Но нам с вами знаком эффект новизны, или интереса, не только по азартным играм — хотя можно, конечно, вспомнить знаменитый эффект новичка в казино или на ипподроме. Можно вспомнить, например, и волнующий москвичей синдром провинциала в Москве, того самого, который приехал побеждать и у которого нет другого выхода. Он не может позволить себе утратить интерес. Иначе он пропадет в гигантском мегаполисе. И из-за этого он вынужден проявлять способности, о которых даже не подозревает. Сама внешняя обстановка гонит его, подогревая его интерес.
Как же сделать этот мир интересным? Как заставить кости падать так, как нам захочется? Только ли такие сложные упражнения, как те, которые я приводил в предыдущей беседе, могут нам помочь? Конечно же нет. Только помните: сначала надо научиться чувствовать шлемазла в себе.
На одном из прямых эфиров «Серебряных нитей» я давал радиослушателям упражнение. Оно было почерпнуто мной из дневников Кафки. Если хотите, пусть оно называется упражнением Кафки. Он говорил: «Я знаю мир, который меня окружает. Но я ничего в нем не узнаю. Все, что я написал, — это попытки передать это ощущение».
