Ознакомительная версия.
II.
Все подобные люди преданы некоторому делу, призванию, долгу, любимой работе ("вне самих себя").
Изучая самоактуализирующихся людей, я неизменно нахожу, что, по крайней мере в нашей культуре, это люди, посвятившие себя чему-то, преданные какому-то делу "вне самих себя", некоторой профессии, любимой работе, долгу. Обычно это настолько сильно выражено, что для того, чтобы хоть как-то описать их страстную, самозабвенную преданность делу, приходится прибегнуть к таким старым словам, как призвание, предназначение, миссия. Иногда напрашиваются даже слова "судьба" или "участь". Порой я начинал говорить о долге в религиозном смысле, о самоотречении, посвящении себя некоему делу во внешнем мире, чему-то большему, чем сам человек, чему-то, лежащему вне личности.
Понятия судьбы или участи могут продвинуть нас довольно далеко. Это не совсем удачное определение впечатления, возникающего при общении с самоактуализирующимися (и некоторыми другими) людьми, когда они говорят о своей работе или своем деле (Maslow, 1965). Чувствуется, что у них есть любимое дело, то, к чему человек имеет прирожденную склонность, для чего он подходит и что подходит ему самому, или даже то, для чего он был рожден. Довольно легко складывается впечатление предзаданной гармонии, или же удачного союза наподобие любви или дружбы, в которой люди идеально подходят друг к другу, как ключ подходит к замку, как взятая голосом нота будит ответное колебание определенной струны в рояле.
Следует отметить, что, судя по всему, вышесказанное является верным для моих клиентов женского пола, хотя и в несколько ином смысле. Я знаю по меньшей мере одну женщину, полностью посвятившую себя тому, чтобы быть матерью, женой, домашней хозяйкой, главой клана. Ее призванием по праву можно было назвать воспитание детей, заботу о муже, объединение большого количества родственников в одну дружную семью. Все) TO удавалось ей чрезвычайно хорошо, и, насколько я могу утверждать, все это было ей по душе. Она любила свое семейство беззаветно, и, как мне показалось, вкладывая в это все свои силы и возможности, ничего большего не желала. Для других женщин дом и профессия существовали в различных сочетаниях, порождая то же самое чувство преданности чему-то, что воспринималось ими одновременно как любимое дело и как нечто важное и стоящее того, чтобы им заниматься. Мне порой казалось, что для некоторых женщин рождение и воспитание ребенка само по себе являлось самой полной самоактуализацией — по крайней мере на какое-то время. Тем не менее, должен прижаться, что о самоактуализации у женщин могу рассуждать лишь с ограниченной долей уверенности.
III.
В идеальной ситуации внутренняя необходимость совпадает с необходимостью внешней, "я хочу" совпадает с "я должен".
В подобных ситуациях у меня нередко возникает ощущение, что я могу вычленить два типа детерминант подобного явления (слияния, синтеза, химической реакции), приводящих к возникновению единства из дуализма, и что эти два типа детерминант могут варьировать независимо друг от друга. Один тип можно охарактеризовать как реакции внутри личности, как-то: "Я люблю детей (искусство, науку, власть) больше всего на свете... Меня неудержимо влечет... Мне нужно... ". Это мы можем определить как внутреннюю необходимость", которая переживается скорее как потворство своим желаниям, нежели как зов долга. Эта детерминанта отличается от "внешней необходимости", которая пережинается скорее как реакция на то, что внешний мир, окружение, ситуация, проблема требуют от человека, как пожар "требует" того, чтобы его затушили, как беспомощное дитя требует заботы, как явная несправедливость требует вмешательства. Здесь человек в большей мере ощущает элемент долга, ответственности, обязательств, необходимости действовать независимо от того, что он планировал или чего желал. Это в большей степени "я должен, я вынужден, мне необходимо", чем "я хочу".
В идеальной ситуации, которая, к счастью, встречается в дейтвительности не так уж и редко, "я хочу" совпадает с "я должен". Складывается гармония между внутренней и внешней необходимостью. При этом сторонний наблюдатель оказывается поражен степенью воспринимаемой им необходимости, неудержимости, непреодолимости, предопределенности и гармонии. Более того, наблюдатель (равно как и сам субъект) чувствует не только то, что "так должно быть", но и то, "что так этому следует быть, так будет уместно и правильно". Я нередко ощущал некоторую "гештальтность", присущую подобной гармонии двух факторов, образованию единого из двойственного.
Я не решаюсь назвать это "целеустремленностью", поскольку подобное определение подразумевает, что в основе этого лежит желание, волевое решение или расчет, при этом не учитывается субъективное переживание увлеченности, готовность самоотдачи, и добровольный шаг навстречу судьбе при одновременном ее принятии. В идеале, в такой момент человек открывает свою судьбу, а не просто строит или решает ее. Человек ее узнает, будто, сам того не подозревая, всегда ее ждал. Возможно, более точным определением будет выбор, решение или цель в духе даосизма или Спинозы — или даже воление.
Для тех, кто не может интуитивно и непосредственно понять это ощущение, лучше всего будет проиллюстрировать его примером того, как люди влюбляются. Здесь видно четкое отличие от выполнения долга, следования голосу разума или рассудка. При этом и понятие "желание", если оно вообще применимо в этом случае, используется в весьма специфическом значении. Когда два человека любят друг друга со всей полнотой, каждый из них знает, каково быть магнитом, и каково быть железной стружкой, и каково быть и тем и другим одновременно.
IV.
Эта идеальная ситуация порождает ощущение удачи, равно как и чувство амбивалентности, переживание собственной недостойности.
Предыдущий пример также помогает описать то, что сложно передать словами, а именно ощущение удачи, счастья, благодати, благоговения перед подобным чудом, изумления от того, что вы были избраны, особой смеси гордости и смирения, высокомерия, преломленного сквозь призму характерного для возлюбленных сочувствия тем, кому повезло меньше.
Конечно же, перспектива удачи и успеха может привести в действие самые разнообразные механизмы невротических страхов, чувства неполноценности, контрценностей, динамику синдрома Ионы и т. п. Для того, чтобы в полной мере приобщиться к высшим ценностям, необходимо сперва побороть эти защитные механизмы.
V.
На этом уровне достигается трансценденция дихотомии "работа-игра"; заработок, увлечения, хобби, отпуск и т. п. должны быть определены заново на более высоком уровне.
И тогда, конечно же, о таком человеке можно сказать, что он в полном смысле является самим собой, актуализирует свое подлинное Я. Абстрактное заявление, экстраполяция из подобного наблюдения в сторону абсолютного и совершенного идеала формулируется примерно так: этот человек лучше всех во всем мире годится для данного дела, и данное конкретное дело лучше всего подходит для этого человека, его талантов, способностей и вкусов. Он был предназначен для этого дела, оно было предназначено для этого человека.
Конечно же, коль скоро мы примем и прочувствуем это, мы перейдем на следующий уровень рассуждении, а именно на уровень Бытия (Maslow, 1962), трансценденции. Теперь свои мысли и чувства мы с полным смыслом сможем облекать лишь в бытийный язык ("Б-язык", общение на мистическом уровне). Так, вполне очевидно, что для этих людей традиционная дихотомия между работой и игрой в полной мере трансцендируется (Marcuse, 1955; Maslow, 1965). Другими словами, для этого человека в подобной ситуации не существует различий между работой и игрой. Работая, он играет, и играя — работает. Если человек любит свой труд и получает от него наслаждение большее, чем от какой-либо иной деятельности, если он чувствует к нему тягу, если ему не терпится вновь приступить к нему после перерыва, тогда уместно ли здесь говорить о "работе" в том смысле, что кто-то вынужден делать что-то против своего желания?
Какая смысловая нагрузка, к примеру, остается на долю понятия "профессия"? Нередко можно заметить, что подобные люди во время отпуска, то есть тогда, когда они полностью свободны выбирать занятие и когда у них нет никаких внешних обязательств перед кем-либо другим, именно в это время они с радостью и в полной мере посвящают себя своей "работе". Или что тогда значит "поразвлечься"? Каково тогда значение слова "досуг"? Как такой человек "отдыхает"? Каковы его "обязанности", обязательства, ответственность? В чем его "хобби"?
Какое значение в подобной ситуации имеют деньги, зарплата, заработок? Лучшим уделом, величайшим счастьем для любого человека является возможность зарабатывать на жизнь делом, которое он страстно любит. Такова в большей или меньшей степени ситуация многих (большинства?) из наблюдавшихся мной людей. Конечно, деньги в определенной мере нужны, но никоим образом не являются важнейшей, конечной, абсолютной целью (в обеспеченном обществе и для благополучного человека). Денежный заработок представляет собой лишь малую часть получаемого "вознаграждения". Самоактуализационная работа, или Б-работа (работа на бытийном уровне), сама по себе являющаяся полноценным вознаграждением, превращает деньги и зарплату в побочный продукт, эпифеномен. Конечно, с большей частью человечества дело обстоит совсем по-другому — людям приходится делать что-то вопреки своим подлинным желаниям для того, чтобы заработать деньги, с помощью которых они могут получить то, что хотят на самом деле. Роль денег в бытийном мире несомненно отличается от их роли в дефицитарном мире, в мире базовых потребностей.
Ознакомительная версия.
