Ознакомительная версия.
Сказанным намечаются некоторые общие философские предпосылки, обусловливающие возможность признания реальной действенной роли психического. Но, для того чтобы эта возможность была реализована, нужно еще понять, как фактически, конкретно осуществляется эта реальная действенная роль психического в детерминации поведения. Тогда лишь с эпифеноменализмом будет действительно покончено.
Ключ к решению самых сложных и больших проблем лежит обычно в очень простых и массовидных фактах. Все дело в том, чтобы увидеть эти проблемы и эти факты, на первый взгляд как будто далекие друг от друга, в их связи, в надлежащих соотношениях друг с другом.
Ключ к раскрытию наиболее сложных и важных сторон того, что прежде называли психофизической проблемой, лежит в таком простом и обыденном жизненном явлении, как любое практическое действие человека. Отправной пункт для устранения всех эпифеноменалистических тенденций лежит в элементарном и капитальном факте афферентации движения ощущением. Еще И. М. Сеченов сформулировал как существенную составную часть своей рефлекторной теории «начало согласования движений с чувствованием» [ [255] . Идя по этому же пути дальше, И. П. Павлов выдвинул и обосновал то положение, что построение движения, ответной реакции организма осуществляется в коре как «афферентном отделе нервной системы, как органе чувствительности». [256]
Анализируя далее физиологический механизм так называемых произвольных движений, И. П. Павлов специально отметил, что осуществляемые движения посылают в свою очередь импульсы в те кинестетические клетки коры, раздражение которых активно производит это движение [257] . Дальнейшая разработка этих идей закономерно привела к представлению об обратной афферентации, непрерывно по ходу движения поступающей с периферии в центральный нервный прибор, который производит анализ поступающих таким образом «информаций» [ [258] , она же привела в дальнейшем к идее о непрерывных сенсорных коррекциях, благодаря которым движение становится управляемым. Представление о поступающей с периферии в центр афферентации как существенном и даже необходимом компоненте рефлекторной регуляции деятельности имеет принципиальное значение [259] . Механистическая концепция рефлекторной дуги, теория стимула как внешнего толчка, естественно, сводила афферентные импульсы к роли пускового сигнала. Представление, согласно которому в ходе выполнения любых действий с периферии в центр непрерывно поступают афферентные сигналы, анализ и синтез которых и позволяет управлять этими действиями или движениями, является, по существу, физиологическим выражением отказа от схемы стимул – реакция, от механистической теории внешнего толчка и признанием определяющей роли взаимодействия индивида с миром.
Правильное понимание роли афферентации в построении движения открывает путь для правильного понимания соотношения психических и физических компонентов действия. Действие несводимо к своей исполнительской части, в него обязательно входит также чувствительная, познавательная часть, афферентация с периферии, извне, анализ и синтез поступающих оттуда чувственных сигналов , посредством которых действия регулируются.
Характеристика практической деятельности как материальной в отличие от теоретической как идеальной исходит из природы продукта, или основного результата каждого из этих видов деятельности: практическая деятельность производит изменения в материальном мире, теоретическая порождает идеи, образы, произведения науки и искусства. Эта характеристика деятельности по ее продукту не определяет, однако, однозначно ее состава: нет такой теоретической деятельности, которая по своему составу была бы чисто духовной, только идеальной, не включала бы никаких материальных компонентов и материальных действий (хотя бы движений моей руки, которая пишет эти строки); точно так же нет такой материальной практической деятельности, которая не включала бы чувственных, вообще психических компонентов, которая могла бы осуществиться без ее постоянной регуляции психической деятельностью. Нельзя сводить действие только к внешнему его выражению; это лишь исполнительская его часть; в действие всегда входит и чувственное познание. Речь идет не о двух обособленных раздельных частях; они не могут быть обособлены, потому что чувственные, познавательные компоненты не воздействуют как-то извне на движения, имеющие свой, от них независимый механизм, а на известном уровне (см. дальше) входят в самый «механизм» движений, образуя с ними единое целое.
Афферентация, о которой идет речь в физиологическом исследовании движений, – это сперва физиологическое понятие, предмет физиологического исследования, и она должна остаться таковой на любом уровне осуществления движений. Но имеются уровни, на которых проблема афферентации движения, роль анализа и синтеза чувственных сигналов не может быть сведена только к ее физиологическому аспекту, где игнорирование психологического аспекта приводит к исчезновению в целом того явления, физиологический механизм которого должна изучать физиология.
Еще И. М. Сеченов, различая уровни регуляции движения, особо выделял те, в которых связь двигательной части с сигнальной осуществляется «через психику» [ [260] . Современный исследователь «построения движений» – Н. А. Бернштейн – выделяет разные их уровни, начиная с таких, которые у высших позвоночных отошли в удел вегетативных отправлений (как, например, перистальтические движения кишечника и т. п.); за ними следует уровень спинных рефлексов. «Еще выше, – пишет он, – мы вступаем в область движений с более сложной биологической мотивировкой и с афферентацией, синтетически включающей как телерецепцию, так и индивидуальные мнестические компоненты – в область подлинной психо-физиологии» [ [261] . Далее следуют «специфически человеческие координации, мотивы, возникновение которых уже никак нельзя свести к чисто биологической причинности, в первую очередь координации речи и письма и предметных трудовых действий с их социально психологической обусловленностью» [ [262] . Особо в этой иерархии уровней построения движений справедливо выделяется уровень действий.
С точки зрения психологической обусловленности мы бы разделили все акты сперва на три большие группы: 1) группу двигательных актов, регуляция которых совершается только в физиологическом плане [263] ; 2) группу движений, регулируемых ощущениями, т. е., точнее, ощущаемыми раздражителями как сигналами без того, чтобы эти раздражители выступали как объекты, а ощущения – как образы их; 3) группу движений, действий, когда реакция на раздражитель переходит в действие с предметом как объектом . Этот переход совершается, когда мир как совокупность раздражителей , воздействующих на органы чувств, выступает как совокупность отраженных в ощущениях, восприятиях и т. д. объектов и объективных обстоятельств или условий [264] . Связанный с этим переход от реакции на раздражитель к действию с объектом знаменует собой тот «скачок» в развитии движений, которым открывается вся бесконечная перспектива развития человека как субъекта, как существа, способного и тем самым призванного изменять мир – природу и общество.
Действия, выступая в виде движений, вместе с тем и отличаются от этих последних, поскольку одно и то же действие может быть выполнено посредством разных движений. Предметное действие есть, по существу, движение генерализованное – по его отношению к предмету и тем изменениям, которые вносятся в него движением (скажем, руки). Это положение означает не то, что сторонний наблюдатель может, таким образом, соотнести действие и движение, осуществляемые другим лицом; это положение означает, что генерализация отношения к предмету и изменений, производимых в нем этим движением, является необходимой предпосылкой возникновения самого действия, что оно входит необходимым компонентом в его афферентацию. Это положение, выступающее сперва в отношении чувственно данного предмета, естественно и закономерно влечет за собой его дальнейшее распространение на весь ряд обобщений, к которым приходит человеческое познание, вплоть до общественно значимых идей, мобилизующих людей в их общественной деятельности. Все они являются не просто схемами, посредством которых сторонний наблюдатель может извне классифицировать чужие действия, а включаются в афферентацию самих этих действий; анализ, синтез, обобщение, которые к ним приводят, являются прямым продолжением чувственного анализа, синтеза, дифференциации и генерализации, посредством которых осуществляется построение всякого движения в коре как органе чувствительности, как органе аналитико-синтетической деятельности; все они тоже участвуют – на высшем уровне – в выработке тех комбинаций раздражений и торможений, которые затем, говоря словами И. П. Павлова, уже готовые, направляются в исполнительский отдел; в качестве аналитико-синтетической познавательной части человеческой деятельности они определяют ее исполнительскую часть.
Ознакомительная версия.
