заставляют отказаться от своего пола, надеть женское платье и не вступать в брак.
На Алеутских островах волшебники также были гомосексуалистами и пользовались большим почетом.
Феминизированные педерасты на Мадагаскаре заявляли, что своим образом жизни служат богу.
В Занзибаре профессиональные мальчики-педерасты вызывают к себе презрение, между тем как в людях, извращенных от природы, видят проявление воли божьей.
Что касается гомосексуальной религиозной проституции Древнего мира, то прежде всего Библия дает нам самые надежные и интересные доказательства факта ее существования и большого значения в местах, где господствовала ассирийская культура. Здесь опять-таки бросается в глаза противоположность между чисто духовной монотеистической религией израильтян и первобытными религиями народов Передней Азии. Гомосексуальная проституция вытекает только из этих последних и совершенно несоединима с еврейским монотеизмом, который строжайшим образом осуждает ее. По Библии (Лев. 18; 3 и сл.), педерастия принадлежит к «делам земли Египетской, в которой вы жили, и к делам земли Ханаанской, куда я веду вас, по которым не поступайте и по уставам их не ходите. Мои законы исполняйте и Мои уставы соблюдайте, поступая по ним: исполняя их, человек будет жив через них». Левит (18; 21 и 22) гласит: «Из детей твоих не отдавай на служение Молоху, и не бесчести имени Бога твоего. Я Господь. Не ложись с мужчиною, как с женщиною; это мерзость». Педерастия здесь, по-видимому, связывается со служением Молоху.
Вознаграждение за разврат многие проституированные мужчины и женщины у язычников приносили в храм как жертву. Вот почему в Библии после слов: «не должно быть блудниц из дочерей Израилевых, и не должно быть блудника из сынов Израилевых», непосредственно следуют слова: «не вноси платы блудницы и цены пса в дом Господа, Бога твоего, ни по какому обету, потому что и то и другое есть мерзость пред Господом». Это значит, что не только вознаграждение собственно хиеродул, но – чтобы не было в этом никакого сомнения – всякая жертва не угодна Богу, если она добыта развратом. Вероятно, проституированные при храме мужчины, «кдешим», подвергались кастрации, подобно «галлам», служившим богине Кибеле и сирийской богине.
Обычай кастрации жрецов Кибелы следующего происхождения. Во время сна Зевса семя его стекло на землю. Из него произошел демон с двойными половыми органами, мужскими и женскими. То был гермафродит Агдистид. Боги заковали его и отрезали ему мужские половые органы. Таким образом он сделался женщиной, Великой Матерью Кибелой, а из члена его произошло миндальное дерево. Один из плодов этого дерева дочь речного бога спрятала за пазуху, забеременела и родила прекрасного Аттиса, любимца Кибелы, который впоследствии, приведенный в бешенство, сам оскопил себя. Тогда мать богов Кибела избрала оскопленного мальчика, за его красоту, своим жрецом. Он считался первым жрецом Кибелы, самооскоплению и феминизации которого во время оргиастических празднеств Кибелы часто подражали и светские люди. Жрецы Кибелы также были кастрированы. Это так называемые «корибанты».
Религиозная окраска феминизации и гомосексуальности наблюдается также в греческих культах.
Во время празднеств «антестерий», посвященных богу Дионису, афиняне – как старики, так и юноши и эфебы – одевались по-женски. У гераклидов жрецы и другие мужчины носили женскую одежду.
Античная трибадическая проституция также имела своих богинь – Mise, Bona Dea. В их честь устраивались трибадические оргии, во время которых пользовались искусственными мужскими членами, «olisbos».
К женским празднествам в честь Деметры в Пеллене не только мужчины, но даже и псы не допускались близко, чтобы можно было свободнее предаваться разврату.
Богиню Bona Dea напоминает «праздник тайны», устраиваемый крестьянками немецкой деревни Оксенбах на масленицу, причем мужчины – совершенно как в римском празднике – к участию не допускаются.
Сюда же относится и праздник «крещения кумушек» русских баб, к которому мужчины не имеют доступа. [63]
Удивительное явление представляет культ одной китайской женской секты, так называемых «воздержанных», религия которых предвидела превращение полов в будущем.
Японские жрецы не должны были иметь половых сношений с женщинами, а только с мужчинами.
Все эти взятые из мифологии и этнологии факты подтверждают справедливость нашего взгляда на происхождение столь удивительного обычая, как религиозная педерастия. Первоначально прирожденный гомосексуализм – женщины-мужчины или мужчины-женщины – казался настоящим чудом, действием высшего духа, внушавшего человеку неестественные наклонности, часто в форме сна, как у североамериканских индейцев, или путем собственного примера, как это делал бог Хин в Юкатане и Гватемале. Таким образом, этим «лишенным счастья любви» субъектам приписывалась таинственная связь с высшим существом, и они считались представителями божества на земле. Ненормальное, удивительное и редкое проявление извращенного полового чувства казалось высшим, более священным. Это покажется понятным, если вспомнить, что первобытный человек далек от того, чтобы прилагать наше нравственное мерило к этим явлениям.
Первобытная религиозная гомосексуальная проституция сделалась, наряду с биологическим фактором, главнейшей исходной точкой для распространения светского гомосексуализма как индивидуального явления и как народного обычая. Известную роль здесь сыграли союзы полов и дома для мужчин; кроме того, распространению гомосексуальных половых отношений способствовало развитие гомосексуальной проституции. Исходной точкой для последней часто служил храм, как и для гетеросексуальной проституции. Нередко между ними устанавливалась тесная связь. Так, храм Афродиты, блудниц в Афинах и храм богини Ма в Зеле и Комане служили местом пребывания как женских, так и мужских гетер.
Как пережиток примитивной, необузданной половой жизни, вращающейся в более свободной сфере и не знающей никаких социальных ограничений; как одна из видных форм самоотречения, дающая возможность элементарной разрядки избытка сил, проституция находится в связи не только с религией, но и с элементами искусства. Говоря об искусстве, мы относим сюда не только танцы, музыку и поэзию, но и упоение, экстаз и другие формы самоотречения (например, в мазохизме), вызывающие со стороны индивидуума такие же нарушения поставленных ему границ, как это бывает при религиозном экстазе. Это та «дионисийская восторженность, сопровождающаяся уничтожением обычных стеснений и границ бытия», о которой Ницше говорит как о необходимой предпосылке всякого искусства и культуры, которая проявляется в свободной половой жизни и в проституции как «порождение страстного томления о первобытном и естественном», как «чувственный образ полового всемогущества природы», которое грек олицетворял в фигуре сатира.
Культура и условная нравственность оттеснили эти первобытные инстинкты, но они дремлют в каждом из нас; иногда они пробуждаются и, свободные от всяких оков, от всякого принуждения, противопоставляют будничной действительности – дионисьевскую, высшему половому сознанию – низшее. Проституция как пережиток свободной половой любви, еще всецело находящейся под влиянием примитивных биологических инстинктов, в значительной степени обязана своим существованием и постоянством тому, что удовлетворяет эти дионисийские потребности, могущественные и в культурном человеке. Только так можно
