Я извинился, чувствуя себя крайне неловко, не столько за родственника, сколько за себя, достал десятку, чтобы оплатить профессору визит. Б. сочувственно похлопал меня по плечу и взял половину.
— Не связывайтесь больше с идиотами, — на прощание сказал он.
В девять вечера явился Николай, уже под мухой и с бутылкой водки. Полез обниматься:
— Здорово, братан! — Он сунул мне в руки бутылку с видом человека, вручившего золотую олимпийскую медаль. — А что, профессор кислых щей еще ждет?
В ответ я чуть было не разбил ему башку этой же бутылкой.
— Уехал, — отстранившись от объятий, сказал я мрачно и холодно.
Николай щелкнул языком и пожал плечами:
— Да и хрен с ним! Потом как-нибудь запишусь к нему на прием. Понимаешь, к бывшей жене на минуту заехал, два года не виделись, а получилось как всегда. Соскучился.
— А ты понимаешь, что ты от скуки меня подставил? Как я теперь выгляжу в глазах приличного человека? Ты хоть понимаешь, что, если он когда-нибудь понадобится мне лично, я не смогу к нему больше обратиться?
— Слушай, а почему это я должен отчитываться перед тобой? — Николай вдруг перешел в наступление. — Кто ты, собственно, такой?
Ему явно плевать на мою репутацию, но он даже не поинтересовался понесенными расходами, мне же неудобно было сказать ему об этом. Зато я понял, что имею дело с вылощенным кретином. И всучил ему пузырь обратно, вытолкнув вон. Больше мы с ним не виделись.
Безапелляционная самоуверенность, исключающая всякие сомнения, — еще один из признаков начинающего идиота.
Причем она зачастую граничит с убеждением в том, что права у них есть, а обязанностей нет.
Не так давно к нам в электротехническую лабораторию пришла устраиваться одна девчушка после колледжа. Была она в стандартном молодежном кежел и со стандартной известкой мейк-апа на лице. Словом, индивидуальности ноль, не за что зацепиться, таких полно на улице, на экране телевизора, на страницах журналов. Словно сошли с одного конвейера, сделанные по стандартам рекламы. Оценив ее прикид и зная, как ныне обучают и кого выпускают, я решил предварительно побеседовать с будущей сотрудницей.
— Что умеешь? — спрашиваю.
— Умею все! — отвечает самоуверенно.
— Что думаешь по такому-то поводу?
— Яне думаю, я знаю.
— Что конкретно знаешь?
— Все, что надо, то и знаю.
— Тогда объясни, почему ротор крутится в двигателе?
— Пошел ток, контакты замкнулись, ротор закрутился.
— Ну, так и телевизор работает. Включил в розетку, он показывает. Объясни конкретно, почему крутится ротор.
— Ну, он круглый, — отвечает она ничтоже сумняшеся, полагая, отвечает блестяще.
— Какие силы возникают между статором и ротором, когда он начинает движение?
Она вздыхает и улыбается, как овца:
— Что вы до меня докопались? В конце-то концов, я колледж закончила! Имею право на труд и... социальный пакет.
— Право-то есть, конечно, но. Пока возьмем техничкой, подучишься у старших товарищей, а там посмотрим.
Смотрит на меня, как Ленин на буржуазию:
— Вы что себе позволяете! Меня в любом месте с руками оторвут.
И ушла, поджав губы.
Посмотрел ей вслед, подумал, что насчет рук неизвестно, а с ногами где-нибудь и впрямь оторвут. Оказался прав, месяца через два увидел ее вечером на обочине дороги в компании еще нескольких проституток и их мамки.
Что ж, одна из особенностей идиотов мнить себя всезнайками. Этому в немалой степени способствует нынешняя система образования. Беда в том, что министры образования сменяют друг друга, словно в чехарде, уходят с приличными счетами в банках, оставляя толпы идиотов, не приспособленных к жизни, она же зачастую поворачивается к ним не той стороной.
Не следует думать, что идиоты одинаковы во всем. Так, одни не верят ничему и никому. Это редкий тип, на котором останавливаться не стоит. Чаще же они легковерны. Причем иногда до такой степени, просто диву даешься. Эта категория, наряду со «стадными» идиотами, составляет абсолютное большинство разных сект, общин, куда тащат свои сбережения, порой оставаясь ни с чем. Их легко завлечь в какую-нибудь партию, прибрать голоса и собрать взносы. Они же главные потребители всяких рекламных заманух, жертвы телефонных мошенников и прочих проходимцев.
В связи с этим вспоминаю историю. В девяностые и нулевые годы в ходу был сетевой маркетинг, ныне почти полностью сошедший на нет. Люди погружались в него от безысходности и безработицы, устроиться на хорошую работу и работу вообще было непросто. Многие, наверное, помнят, как новоиспеченные коммивояжеры и дистрибьюторы навязывались к вам на парковках и улицах, пытаясь всучить наборы «настоящих» немецких ножей, сделанных в Китае, беспонтовые гербалайфы, утюги, карандаши, банки дрянного кофе и прочую дребедень. Ходили они и по квартирам, и по магазинам, заглядывали даже в конторы и офисы. Когда они порядком всем надоели, на входных дверях учреждений появились предостерегающие таблички «Дистрибьюторам вход запрещен!».
Была такая надпись на входе в нашу контору. Тем не менее однажды у меня в кабинете появился бойкий малый со спортивной сумкой через плечо. Спросил, не сможет ли он пройтись по кабинетам и предложить исключительно мужской части работников один очень интимный и нужный товар.
— Презервативы с усиками? — поинтересовался я, состроив идиотскую мину на лице.
— Я такой ерундой не торгую. Вот, новейшая японская разработка!
И он, как шулер, из ниоткуда выставил на стол какую-то никелированную конструкцию, в которую был заключен пластиковый мужской член.
— Что это?
— Эстендер! Увеличивает фаллос на пять сантиметров в длину и один в ширину за короткое время. Очень необходимая всем мужчинам вещь!
— Так это же можно в любом секс-шопе купить, — уверенно сказал я, беря его на пушку, хотя на самом деле в подобные заведения никогда не захаживал, наверное, такой уж я стеснительный.
— Да что вы говорите? Такое изделие только появилось на рынке! Лично вам я продам с пятидесятипроцентной скидкой! За пятерку! Он в реале стоит пятнадцать штук.
— А я видел всего за две. — Я опять попытался взять его на понт.
— Так то китайские. А это — Япония! Вон надпись на коробке.
На коробке красовались иероглифы, а китайские или японские, без подогрева не разберешь. Я покачал головой. Уловив мое настроение, парень изменился в лице, приобрел оттенок некой пришибленности. Заискивающим овечьим голосом спросил:
— Ну, может, другим надо?
Я посмотрел на башмаки бизнесмена «прощай молодость», один из которых уже разевал рот, как лягушка, пожалел хлопца и разрешил торговлю. Через полчаса он возвращался вполне счастливым.
— Все продал? — удивился я.
— Пока один прибор. Но ведь организаций много, в каждой по штуке продам, недельный план выполню!
— И кто же твой товар купил?
— Да мужик из кабинета напротив вашего.
Удивил. «Мужиком» из того кабинета был мой зам, с виду крепкий, еще нестарый детина. Когда я чуть позже зашел к нему, чуть не застал его врасплох, он как раз застегивал ширинку, наверное, уже успел навесить прибор. К тому же зама выдала коробочка, красовавшаяся на столе. Сделав вид, будто я не знаю, что это за штуковина, я взял ее в руки.
— Полезная вещь, — невинно сказал я, рассматривая рисунок-инструкцию на обложке.
— Вот, взял племяннику, — булькающим голосом ответил зам, щеки его запылали, как у подростка в женской бане. — Он порнобилдингом занимается.
— Что-что? Порно... порнолифтингом?
— Порнобилдингoм, говорю, — поежившись, словно за шиворот ему засунули ледышку, объяснил зам. — Это такая специальная гимнастика по наращиванию члена, вроде как бодибилдинг.
— А что, есть и такой спорт? И соревнования проводят?
— Да я не знаю, у него надо спросить.
— Ну-ка покажи!
— Что показать-то?
— Что-что? Прибор.
Зам засунул руку в карман брюк и засмеялся от нервозности. Захлопал припаленными зажигалкой ресницами, пока наконец не нашелся:
— Так он уже забрал.
— Быстро, не успел ты купить, а он уже забрал.
— Да я позвонил, племяш тут в соседнем здании работает. Ой, ну его к хрену, пойдем лучше обедать, нашел тоже тему для разговора!
— Я просто подумал, если прибор стоящий, может, и мне такой купить?
— Спрошу у него потом.
Месяца через три я поинтересовался у зама насчет того, стал ли его племяш половым гигантом. Тот поморщился: — Фигня это все! И прибор этот, и курсы порнобилдингa…
