Александр Цейтлин - Труд писателя

У патриотизма есть два исконных и злейших врага — квасной национализм и беспочвенный космополитизм. Первый утверждает: хорошо только то, что создано руками данного народа. Объявляя свой народ «исключительным», националисты игнорируют то, что творится за рубежами их страны, презирают другие народы. Космополиты начисто снимают задачу самобытного развития, третируют все, что составляет подлинно живой нерв культуры, — ее кровную связь с национальной жизнью, с действительностью родной страны. Национализм и космополитизм — две глубоко реакционные крайности, которые сходятся между собой в непонимании ценности самобытного развития национальной литературы.

Отвергая национализм и космополитизм, писатели-патриоты утверждают принцип критического освоения всего богатства мировой культуры во имя потребностей своей страны, своей культуры.

Уже Белинский более столетия тому назад выступил на борьбу с обеими этими враждебными идеологическими системами. «Одни, — писал он в 1848 году о славянофилах и западниках, — бросились в фантастическую народность, другие — в фантастический космополитизм во имя человечества». Великому русскому критику был далек и враждебен как изоляционистский пафос ревнителей российского патриархализма, так и якобы гуманистический пафос тех, кто понятием человеческого подменял понятие национального. «Человеческое, — указывал Белинский, — приходит к народу не извне, из негоже самого, и всегда проявляется в нем национально».

Патриотизм входит в плоть и кровь всей деятельности художника слова, он явным образом отражается и на самых методах писательской работы. Писатель стремится познать свою страну, весь мир, чтобы верно изобразить их. Он принимает непосредственное участие в общественной борьбе, знакомится с массой людей, совершает далекие путешествия. Он наблюдает действительность, вводя в поле своего зрения самые разнообразные явления жизни, знакомясь с различными народами земного шара, изображая самые разнообразные его места. Весь этот необозримый фонд жизненного опыта и наблюдений облекается писателем в образную форму. Как бы ни была разнообразна по своим формам художественная работа писателя, она всегда преследует цель создать произведение, не только достойное народа, к которому принадлежит художник, но и ведущее вперед, произведение, которое является частицей борьбы народа. Сознание кровной связи с родиной помогает писателю определять свои творческие задачи, умножает его силы, ведет его вперед, к новым и новым достижениям.

О читателе лучшие писатели прошлого думали непрестанно. Еще Белинский отмечал, что, когда произведение художественно, «читатели видят в его лицах живые образы, а не призраки, радуются их радостями, страдают их страданиями, думают, рассуждают и спорят между собою о их значении, их судьбе...» Писатели прошлого века не мыслили своего творчества вне сочувственного восприятия его читателем. Достоевский указывал, что «писателю всегда милее и важнее услышать доброе и ободряющее слово прямо от сочувствующего ему читателя, чем прочесть какие угодно... похвалы в печати». Лесков говорил: «духовная связь, образующаяся между читателем и писателем, мне понятна, и я думаю, что она для всякого искреннего писателя дорога».

О том, какую радость доставляло в ту пору писателю общение с его читателем, свидетельствуют впечатления Глеба Успенского от письма к нему пятнадцати петербургских пролетариев. «Мы, рабочие, грамотные и неграмотные, читали и слушали ваши книги, в которых вы говорите о нас, простом, сером народе. Вы о нем говорите справедливо...» Успенский, был глубоко взволнован этими безыскусственными строками письма простых русских людей; он приветствовал в последних «нового, свежего любителя словесности», первых представителей подымающейся «массы нового, грядущего читателя».

Однако в условиях дооктябрьской России прочной связи между писателем и его читателями не существовало — установлению ее мешали внешние причины, по преимуществу цензурно-политического характера. Серафимович до революции «все время инстинктивно ощущал»: «читает меня не тот желанный читатель, который меня интересовал, для которого я ночами обдумывал каждую краску, каждый штришок. «Мой» читатель был для меня недостижим: я знал, что он забит непосильным скотским трудом, горем и нуждой, что ему подчас не до книги, что он малограмотен».

Горький с особенной силой говорил о значении читателя для создания литературы социалистического реализма. В письме к начинающим литераторам он указывал, что «произведение литератора лишь тогда более или менее сильно действует на читателя, когда читатель видит все то, что показывает ему литератор, когда литератор дает ему возможность тоже «вообразить» — дополнить, добавить — картины, образы, фигуры, характеры, данные литератором, из своего читательского, личного опыта, из запаса его, читателя, впечатлений, знаний. От слияния, совпадения опыта литератора с опытом читателя и получается художественная правда, — та особенная убедительность словесного искусства, которой и объясняется сила влияния литературы на людей». «...Никогда еще, — подчеркивал Горький, — писатель не был так интересен, так близок массе читателей, как близок, интересен он в наши дни, у нас, в Союзе Советов...»

Блок доказывал справедливость этих горьковских утверждений «от противного». В глухую пору 1909 года он говорил о том, что «последнее и единственное верное оправдание для писателя — голос публики, неподкупное мнение читателя». В душе художника слова «всегда должна оставаться надежда, что в самый нужный момент раздастся голос читателя, ободряющий или осуждающий. Это даже не слово, даже не голос, а как бы легкое дуновение души народной, не отдельных душ, а именно — коллективной души».

Эти надежды сбылись лишь в наше время.

Для того чтобы сделаться полноправным участником литературы, участвовать в перестройке действительности, для того чтобы провидеть будущее своей страны и всего человечества, писатель должен воспитать в себе чувство действительности. Чем активнее включается писатель в жизнь, тем более собранными и целеустремленными становятся его знания. Только активное участие в жизни обеспечивает писателю всестороннее, глубокое и перспективное знание жизненных процессов.

Еще в 1907 году Ленин советовал Горькому приехать на Штутгартский социалистический съезд: «Не упускайте случая посмотреть за работой международных социалистов, — это совсем, совсем не то, что общее знакомство и каляканье»[18]. Горький понял все значение этих ленинских указаний. Нужно не только знать, не только наблюдать, но и участвовать в работе. «Я, — писал Горький, — первый раз на партийной чистке. Разумеется, читал газетные очерки и об этом процессе внутреннего очищения партии от всякой вредоносной примеси. Оказывается, как и всегда, необходимо участвовать непосредственно в процессах жизни, которые хочешь понять. Это особенно важно и обязательно для литератора».

Характеризуя деятелей эпохи Возрождения, среди которых были великие художники, скульпторы и писатели, Энгельс указывал: «...что особенно характерно для них, так это то, что они почти все живут в самой гуще интересов своего времени, принимают живое участие в практической борьбе, становятся на сторону той или иной партии и борются, кто словом и пером, кто мечом, а кто и тем и другим вместе. Отсюда та полнота и сила характера, которые делают их цельными людьми»[19].

Это благородное умение жить «всеми интересами своего времени» унаследовали у деятелей Возрождения великие писатели последующих эпох.

Гёте указывал: «Живое ощущение действительности и способность выражать его — вот что делает поэта». Современник величайших событий XVIII и начала XIX века, Гёте до последних лет был исполнен этого «живого ощущения» действительности. Он многое видел и — что особенно важно — многое испытал. Ведь жизненный опыт человека, указывал Ибсен, складывается не только из «виденного», но также из того, в чем он активно участвовал: надо «ясно отличать пережитое от прожитого; только первое может служить предметом творчества». Писатель должен всемерно обогащать этот свой жизненный опыт. «Разумеется, вам нужно писать, и — много, — говорил Горький Ахумяну, — но столь же необходимо для вас — встать ближе к жизни, пользоваться непосредственно ее внушениями, образами, картинами, ее трепетом, плотью и кровью... Не надо быть Робинзоном... Надо — жить, кричать, смеяться, ругаться, любить!»

Глубоко и интенсивно пережить современность может лишь тот писатель, который преодолевает цеховую ограниченность своего круга и становится гражданином родной страны. Никакая книга не может заменить писателю того, что даст ему полнокровное и активное участие в переделке действительности.