Согласно этому методу особенно легко вести наблюдения за ощущениями света, звука и давления.
В последнем случае «мы находим, — пишет Вундт далее, — удивительно простой результат: наименьший прирост в раздражении к первоначальной тяжести должен находиться постоянно в том же отношении к ней, быть той же дробью ее, независимо от абсолютной величины тяжести, над которой производится эксперимент. Как среднее число из целого ряда экспериментов, эта дробь оказалась равной 1/3 т. е. независимо от того, какое давление уже произведено на кожу, прирост или уменьшение давления будет ощутимо, если придаток или вычет будет равняться примерно 1/3 первоначальной тяжести».
Затем Вундт описывает, как можно наблюдать разницу в ощущениях мышечных, тепловых, световых и звуковых. Эти замечания он заключает следующими словами: «Итак, мы нашли, что все ощущения, для которых мы можем точно измерить соответствующие раздражения, подчинены однородному закону. Как бы ни были разнообразны многие особенности в его формулировке, основание его остается верным во всех случаях: прирост раздражения, необходимый для наименьшего прироста ощущения, находится в постоянном отношении к общей величине раздражения. Числа, выражающие это отношение, для ощущений световых — 1/100, мышечных — 1/17, звуковых, термических и давления —1/3.
Эти числа далеки от желательной точности, но они могут дать общее понятие об относительной способности различения в разных ощущениях. Важный закон, определяющий в такой простой форме отношение ощущения к вызывающему его раздражению, был открыт впервые физиологом Вебером в применении к частным случаям» («Vorlesungen uber Menschen und Thierseele»).
Закон Фехнера. Иначе формулу Вебера можно выразить следующим образом: для получения равных придатков в ощущении нужно прибавлять относительно равные придатки к раздражению. Фехнер (в Лейпциге) основал на законе Вебера теорию количественного измерения ощущений, по поводу которой было немало оживленных метафизических споров. По мнению Фехнера, мы можем при возрастании раздражения принять за единицу ощущения каждый едва заметный новый прирост в ощущении и рассматривать все эти единицы как равные, невзирая на то, что объективно едва заметные приросты в ощущении никоим образом не кажутся, когда их воспринимаешь, равными между собой. Многие фунты, составляющие едва ощутимый придаток к 100-фунтовой тяжести, кажутся большим количеством, если их прибавить к этим 100 фунтам, чем несколько унций, которые составляют едва ощутимую прибавку к фунту. Фехнер упустил этот факт из виду. Он рассматривал дело так, как будто при n раздельно ощущаемых придатках в ощущении, полученных путем постепенного увеличения раздражения, начиная от порога и кончая интенсивностью S, эта интенсивность S состояла из n единиц, совершенно равных на всем протяжении шкалы. Другими словами, приняв S за ощущение вообще, d — за едва ощутимый прирост, мы получим уравнение dS = const. Прирост раздражения, вызывающего dS (назовем его dR), между тем изменяется. Фехнер называет его «разностным порогом», и так как его отношение к R постоянно, то мы имеем уравнение dR/R = const.
Как только представилась возможность выражать ощущения в числах, так, по словам Фехнера, психология получила возможность стать точной наукой, поддающейся математическому анализу. Его общая формула для получения числа единиц, заключающихся в данном ощущении, выражается S = C log R, где S есть ощущение, R — количественно выраженное раздражение, С — постоянная величина, которую нужно определить особым опытом для каждого специфического порядка ощущений. Ощущение пропорционально логарифму раздражения; абсолютная величина любого ряда ощущений в единицах могла бы быть получена с помощью ординат кривой на рис. 2, если бы это была правильно начерченная логарифмическая кривая с порогом, точно определенным из опыта.
Психофизическая формула Фехнера, как он назвал ее, критиковалась со всех сторон, и так как на практике решительно ничего из критики не получилось, то мы не будем более упоминать о ней. Главная заслуга Фехнера в том, что он представил экспериментальное подтверждение справедливости веберовского закона (который имеет дело лишь с едва ощутимыми разницами и ничего не говорит об измерении целого ощущения) и выдвинул на первый план вопрос о статистических методах. Закон Вебера, как это мы увидим, анализируя различные классы ощущений, верен лишь отчасти.
Вопрос о статистических методах необходимо было затронуть вследствие необыкновенных колебаний нашей чувствительности между двумя данными моментами. Так, было найдено, что, когда разница между двумя ощущениями достигает крайнего предела различимости, мы в один момент различаем их, в другой — нет. Если не принять во внимание большого числа оценок, то невозможно определить едва ощутимый прирост ощущения вследствие непрерывных случайных внутренних изменений, происходящих в нас. Эти случайные ошибки могут одинаково и увеличивать, и уменьшать получаемые из опыта показания о степени нашей чувствительности; они сглаживаются средним числом, ибо числа, стоящие выше и ниже средней нормы, в сумме уравновешивают друг друга, и, таким образом, определяется нормальная чувствительность, если таковая существует, т. е. если чувствительность находится в зависимости не от случайных, а от постоянных величин.
Все методы нахождения средних имеют свои трудности и западни и являются в настоящее время предметом весьма утонченных споров. Примером того, какого труда требуют некоторые статистические методы и как терпеливы немецкие исследователи, может быть тот факт, что Фехнер, проверяя закон Вебера для ощущений давления с помощью так называемого метода верных и ложных случаев, занес в таблицы и вычислил до 24 576 отдельных выкладок.
Ощущения не суть нечто сложное. Основным возражением против попытки Фехнера, по-видимому, должно быть то, что любая различимая степень и любое различимое количество самого ощущения — это нераздельный факт сознания, хотя внешние причины наших ощущений и состоят из многих частей. Каждое ощущение есть непрерывное целое. «Сильное ощущение, — говорит Мюнстерберг, — не есть составное из слабых, но скорее нечто совершенно новое и как бы несравнимое, так что искать измеримой разницы между сильным и слабым звуковым, световым или термическим ощущениями на первый взгляд может показаться столь же бессмысленным, как пытаться математически определять разницу между соленым и кислым или между головной болью и зубной болью. Отсюда ясно; если в более сильном ощущении более слабое не заключается, то непсихологично говорить, будто первое отличается от второго некоторым приростом» (Beitrage zur exp. Psychologie).
Действительно, наше ощущение ярко-красного цвета не есть ощущение красноватого цвета с придатком еще красноватого: это есть нечто качественно отличное от красноватого. Точно так же в нашем ощущении света электрической дуги не заключается света многого множества дымящих сальных свечей. Каждое ощущение представляет само по себе некоторую неделимую единицу, и решительно нельзя видеть никакого ясного смысла в заявлении, что ощущения суть массы скомбинированных единиц. Этот вывод нисколько не противоречит тому факту, что, исходя из слабого ощущения и постепенно усиливая его, мы чувствуем, как оно возрастает все более, более и более. Здесь не то, чтобы увеличивалось количество однородного материала, наоборот: здесь все более и более увеличивается различие, расстояние между данным ощущением и тем, которое мы приняли за исходную точку. В главе «Различение» мы увидим, что разница может быть замечена даже между простейшими ощущениями. Мы увидим также, что самые различия неодинаковы, что есть разные порядки различий и в любом из этих порядков серия объектов может быть расположена в виде постепенно возрастающего ряда. В любой из подобных серий первое звено более отличается от последнего, чем от среднего. Разница в интенсивности образует один из таких порядков возможного возрастания различия, поэтому наши суждения об усилении интенсивности не нуждаются в гипотезе сложения однородных единиц для образования возрастающей суммы.
Так называемый закон относительности. По-видимому, закон Вебера — только частный случай более широкого закона, который заключается в том, что мы способны подметить тем менее подробностей в данном восприятии, чем более объектов составляют предмет нашего внимания. При качественно разнородных объектах этот закон неоспорим: как легко мы забываем о телесном недуге, когда оживленно беседуем; как мало замечаем шум в комнате, когда внимание наше поглощено работой! Ad plura intentus minus est ad singula sensus (множественное рассеивает внимание, единичное— сосредоточивает его), как говорит старинное изречение. К этому можно было бы прибавить, что однородность объектов внимания не изменяет результатов, но что ум, воспринимая два сильных однородных ощущения, вследствие значительной интенсивности их уже лишен возможности обнаружить то различие между ними, которое сразу бы обратило на себя внимание, если бы этн ощущения были более слабыми и потому не столь рассеивали наше внимание.
