19 лег Людвиг II унаследовал баварский престол. Никто не думал, чтобы такой блестящий восход закончился таким темным и мрачным закатом. Очень любивший своего брата Отто, Людвиг резко отличался от него по характеру. Он был необщителен, замкнут, скрытен, горд и мечтателен. Оставаясь более одиноким, он предпочитал проводить время в фантастических картинах своей мечты. Будучи очень впечатлительным и экзальтированным, он являлся весьма неустойчивым во взглядах, убеждениях и поступках, быстро набрасываясь на дела и быстро их покидая. Перескакивая от дела к делу, он не способен был ни на чем долго сосредоточиваться. Живущий постоянно фантазиями, Людвиг и на весь окружающий мир смотрел сквозь очки своей мечты, придавая предметам и мечтам несуществующие оттенки и черты. Эти особенности характера короля не могли не поражать окружающих и серьезные государственные люди с невольным сжатием сердца взирали на этого статного красавца, но странного юношу.
В противоположность своему брату Отто Людвиг II был ненавистником женщин. Особенно резко повлиял на него несостоявшийся брак с принцессою Софиею. Крайне эксцентричный, мечтатель и фантазер, Людвиг увлекся и женщиною соответствующего характера, в лице принцессы Софии. Она походила на лесную нимфу и была страстною любительницею охоты, собак, лошадей и всевозможных приключений. Жила она на берегу озера, каталась одинокою в лодочке и окружила себя романическою обстановкою. Фантазии, мечты, увлечения и вечный вихрь неожиданностей – это ее внутренний мир. Однажды Людвиг II, будучи женихом Софии, хотел ей доставить неожиданное удовольствие. Набрав хор странствующих музыкантов, он направился в замок невесты, чтобы врасплох исполнить серенаду. Опередив своих спутников, Людвиг уже почти достиг намеченной цели, но был страшно наказан за свое желание доставить невесте удовольствие без предупреждения: в просеке парка он увидел, как его возлюбленная играла локонами волос своего грума, сидевшего на скале… Едва не произошло двойное убийство. Принцесса и грум, а по другим – аббат принцессы, были спасены подоспевшими охотниками, София была возвращена отцу. Она заявила, что Людвиг одержим галлюцинациями и это была одна из них.
С этих пор Людвиг возненавидел женщин и отказался от всех навязываемых ему браков. Передается несколько рассказов, подтверждающих это отвращение Людвига к женскому полу.
Одной знаменитой актрисе красавице Людвиг приказал читать ему вслух. Эти чтения происходили в спальной короля и денно и нощно. Король лежал в постели, а чтица сидела рядом на кресле. Однажды актриса, увлекшись чтением, во время декламации присела на край кровати короля. Это вызвало страшный гнев короля. В 24 часа она выслана была из Баварии за оскорбление величества, несмотря на то, что была любимицей Мюнхена.
Секретарь короля жил вблизи королевского замка. Однажды, прогуливаясь в парке, Людвиг встретил жену секретаря. На следующий день он заявил секретарю: «Я видел лицо вашей жены». Секретарь стоял в недоумении. «Я видел лицо вашей жены», – повторил резко и грубо король. Тогда секретарь вспомнил нетерпимость женщин королем и поспешил заявить, что вперед эта неосторожность не повторится.
Единственная женщина, которую Людвиг II выносил и даже ласкал, была принцесса Гизела, жена принца Леопольда. Принцесса Гизела по своим странностям и эксцентричности не только походила на Людвига II, но даже превосходила его; поэтому неудивительно, если король был милостив к человеку, который его понимал. Однако принцессе Гизеле нелегко давалось благорасположение короля. Людвиг часто посылал букеты и другие подарки принцессе днем и ночью. Посол должен был лично вручить принцессе подарки. И случалось нередко, что принцесса Гизела должна была вставать в 2–3 часа ночи, парадно одеваться и принимать королевского посла.
Восшествие на баварский престол Людвига II совпало с австрийско-прусской войной. Все были убеждены, что Пруссия будет побеждена, хотя и не одобряли союза Баварии с Австрией. Вдруг получился необыкновенно быстрый и решительный разгром Австрии. Бавария за свой союз с Австрией при этом потеряла весьма немного. С этих пор Людвиг становится страстным поклонником Бисмарка… Скоро наступила франко-прусская война. Пруссия, самое большее, рассчитывала на нейтралитет Баварии. Но Людвиг, увлекаемый мыслью о единстве немецкой народности, деятельно помогал пруссакам в войне с Францией. Баварский корпус сделал много неприятности Франции и значительно облегчил победу пруссакам. Ненавистник войны вообще, Людвиг не принимал личного участия в ней. Зато он первый выступил с предложением венчания героя и победителя – прусского короля германскою императорскою короною. В этом деянии он принял личное участие. Трудно сказать, что более интересовало короля: политические соображения или величие и торжественность церемонии коронования Вильгельма I.
Способствуя, однако, возвышению Пруссии, Людвиг успел отстоять почти полную неприкосновенность самостоятельности собственных владений. Бавария оставила за собою несравненно большую независимость, чем все остальные государства, вошедшие в союз Германской империи. И в дальнейшем Людвиг многократно отражал поползновения ставленников Бисмарка, желавших наложить свою руку на баварские порядки и независимость.
Вскоре, однако, Людвиг покинул политическое поприще и всецело отдался двум своим страстям: музыке и архитектуре.
Унаследовав наклонности, любовь и стремление ко всему изящному от длинного ряда своих предков, выросши окруженный памятниками необыкновенно художественного творчества, наконец, воспитанный преимущественно в этом же направлении, неудивительно, если Людвиг всеми силами своей неуравновешенной и неустойчивой души отдался увлечению прекрасным – музыкою и архитектурой.
Король особенно предался музыке Вагнера, и скоро Вагнер стал его первым другом. Увлекшись свободою полета фантазии и шумом музыки Вагнера, Людвиг не щадил средств роскошнейше обставить представления его опер. Он способствовал устройству театра в Байрейте, он же поставил оперу в Мюнхене на завидную высоту. Неспособный, однако, долго останавливаться ни на чем, Людвиг скоро порвал и свою личную дружбу с Вагнером, хотя не переставал от времени до времени переписываться с ним до смерти последнего.
Король вообще часто проявлял дружбу ко всем артистам и актерам и часто находился в переписке с ними. Однако эти дружеские отношения почти всегда обрывались очень резко. Всем этим симпатиям король придавал лишь настолько значения, насколько они удовлетворяли его хотению и капризам, до других же людей ему не было никакого дела.
Существует интересный рассказ касательно отношений Людвига II к Захер-Мазоху. Известно, что этот симпатичный писатель сам не без странности и его герои дали основание психиатру Krafft-Ebing'y установить особый вид болезненного состояния – мазохизма. Увлеченный рассказами Захер-Мазоха, Людвиг вступил с ним в безымянную переписку. Письма за письмами все более сближали их. Наконец, Людвиг назначил в скалах Тироля свидание Захер-Мазоху. Свидание это состоялось; но то ли нашел Захер-Мазох, что ожидал, – покрыто мраком неизвестности.
Второю страстью короля, несравненно худшею, так как она стоила много миллионов и разоряла финансы двора, была страсть к постройкам новых дворцов. Он выстроил на скале, над пропастью, громадный замок Неишванштейн, против старого замка Гогеншвангау. Он построил другой дворец в форме летнего дворца китайского императора. Он выстроил миниатюру Версаля и еще много других дворцов. Внутреннее устройство дворцов, роскошь, величие и изящество превосходят всякое описание. Эти затраты на постройки ставили нередко министерства государства в весьма затруднительное положение и подвергали их грубой и резкой немилости короля. Тем хуже все это было, что добрая половина расточаемых денег шла не на постройки короля, а в карманы исполнителей его воли. Лейб-медик короля, доктор Шлейс, отзывается так об окружающих: «Эти продажные, мелкие, лживые, рабские натуры только поджигали его и вталкивали его в безумные затраты».
Несмотря на уединенную, замкнутую и отшельническую жизнь Людвига, общество стало замечать в короле много странностей, которые скоро установили мысль о ненормальности его умственных способностей. Личные выгоды приближенных, эгоистические похвалы художников и архитекторов, расточаемые королю, нежелание вызвать громадный скандал, а также опасение расстроить те или другие отношения были причиною тому, что истинное положение умственных и душевных способностей короля долгое время было известно только немногим. Высокая и эстетическая склонность короля к покровительству искусствам восхищала и пленяла его подданных и была причиною тому, что Бавария охотно мирилась с неопасными причудами своего короля.
