Галаты.
Тесная связь между проституцией и артистической любовью существует в Китае и особенно в Японии, где проституция и сегодня подчеркивает эстетическую сторону и до такой степени переполнена артистическими элементами, как ни в какой другой стране. «Воспитание для профессии гетеры», то есть возможно законченное эстетическое развитие человека, обучение внешней манере и художественной деятельности, имеет здесь величайшее значение. С этим равно согласны и старые, и новые наблюдатели. Этим объясняется, почему общение с проститутками в Японии жизненно необходимо для мужчин. Оно переносит их на время в более свободную атмосферу и дает возможность забыть гнет будничной обстановки. Уже старый Кемпфер сообщает, что публичные дома посещаются в Японии немногим менее, чем храмы.
Во времена Кемпфера бордельный квартал города Нагасаки заключал в себе самые красивые дома, в которых жили только проститутки. «Девушки покупаются еще в детстве за приличную сумму на известное число лет (от 10 до 20) и живут на иждивении богатого хозяина дома, по 7—30 человек взрослых и детей в одном доме. Они все имеют очень удобные комнаты и ежедневно обучаются танцам, игре на разных музыкальных инструментах, писанию писем и другим подобающим их полу и способствующим развитию сладострастия искусствам. Младшие из них являются служанками и в то же время ученицами старших и более опытных. По мере того как они приобретают известную ловкость и обходительность в обращении, как на них увеличивается спрос и они приносят больший доход своему хозяину, их повышают рангом, вводят в лучший круг клиентов, и цена их возрастает, но деньги получает только хозяин».
Иошивара в Токио была в то время «местом свиданий модного света». Мечтой всех лучших мужчин было испытать любовь «tayu», самой знатной представительницы этих проституток. У каждой такой «tayu» было несколько девочек, которых она обучала всем искусствам проституции, «150 правилам приличия», косметике, «элегантной и влюбленной мимике», искусству очаровывать мужчин. С этой бордельной частью города издавна тесно связаны гейши, певцы, танцоры, музыканты и танцовщицы. Гейши нередко сами не принадлежат к проституткам, но, тем не менее, поддерживают отношения с кварталом куртизанок. Вся его обстановка, с пестрой роскошью цветов, так художественна, оставляет такое эстетическое впечатление, что восхищение некоторых европейских авторов этой красивой внешней стороной японской проституции понятно, хотя при взгляде на закулисную сторону многое можно было бы увидеть в другом, более мрачном свете. Эта оговорка необходима к словам Брунхубера, что Иошивара не оскорбляет, а обогащает область эстетики. Внешняя форма проявления японской проституции действительно далека от европейской, как небо от земли. В доказательство мы приведем описание Брунхубера, относящееся к 1907 году:
«Через ворота, обвитые зеленым рисом, украшенные разноцветными флагами всех национальностей – тонкий намек, – мы вступаем на широкий бульвар, открытый только для пешеходов. Посреди него разбиты клумбы цветущих, ароматных кустов, на верхушках которых качаются разноцветные лампочки. По обеим сторонам – ярко освещенные магазины и чайные, мимо которых тянется многолюдная пестрая толпа. Взор останавливается на бесконечно цветущих рощах, густо краснеющие цепи которых прерываются белыми световыми дугами. Это преддверие к храму любви. Нигде в мире расточительная, легкомысленная богиня чувственного наслаждения не воздвигла себе более роскошного храма, чем в Иошиваре.
Достаточно одного взгляда, чтобы картина экзотически-прекрасного мира никогда не исчезла из наших воспоминаний. Но стремление описать словами этот ослепительный блеск, отливающий всеми красками покров опьяняющего наслаждения жизнью – напрасный труд!
Свет, краски и красота соединяются в один непобедимый гимн. Улицы, отходящие от главной дороги, темны. С утонченностью театрального декоратора здесь избегали всякого бокового света, который мог бы мешать глазу. Взор прикован к пестро светящимся картинам, приветствующим вас с высокорасположенного партера домов.
Картины эти оправлены в роскошные рамы. Бесподобная, с темной позолотой, резьба по дереву, производящая такое великолепное впечатление в восточноазиатских храмах, является здесь декоративным фоном. Большие зеркала в центре и боковые кулисы служат рефлекторами для громадного количества света, идущего от скрытых источников.
В этом дрожащем потоке света и красок сидят, отделенные от публики узкими решетками из палочек, самые красивые японские женщины. Волосы их уложены в прелестные прически, лицо, согласно обычаю страны, сильно накрашено и напудрено, и они одеты в лучшие японские шелка. Кимоно из материи темного, насыщенного цвета, вокруг стройной талии – “оби” пикантно оттеняющий по цвету кимоно. Поразительно красивые картины следуют одна за другой. Рельефные украшения и обстановка меняются от одного дома к другому. В одном месте – пестрая, красочная обстановка в современном молодом стиле, девушки в платьях из цветных материй. В другом – мебель из японского черного дерева, мебельная обивка и ковры темного цвета, и на них нежно выделяется мягкий гелиотроповый цвет кимоно. Затем опять на ярком золотом фоне – блестящий черный цвет одежды, точно темная рама, оттеняющая бледное, нежное личико.
По 10-20-30 сидят девушки в своих золотых клетках, без движения, одна подле другой, длинными рядами, на полу, покрытом коврами. Внимательно осматривают они острым взглядом шумящий кругом живой поток, не расставаясь в то же время с зеркальцем, пудреницей и румянами. Крошечная трубочка – после обязательных трех потягиваний – непрерывно опорожняется.
Молча сидят эти прекрасные изображения пагоды. Изредка обмениваются они словом между собой, еще реже – с внешним миром. Ничто не оскорбляет взгляда непристойностью, ничто не шокирует изумленного иностранца, которого часто приветствуют ласковым кивком головы или дружеским жестом узкой руки. Женская честь не пятнается здесь в пошлой, безобразной форме. От этой современной женщины веет на нас дыханием эллинского, античного воззрения на любовь и чувственные наслаждения, которое видело благородство полового инстинкта не в шаткой благопристойности, то есть не в вопросе звания, а в сочетанием с красотой достоинстве личности. Здесь этот идеал осуществлен.
Мимо блестяще освещенных, постоянно сменяющихся картин многотысячная толпа скользит в тени улиц, с шутками и звуками восторга на устах. Мы плывем, увлекаемые общим потоком, вдоль спутанных улиц и переулков. Уже наступила полночь, и восторг толпы возрос до дионисийского дифирамба. Из освещенных открытых окон раздаются звуки пения под аккомпанемент гитары.
В чайных усиливается шумное веселье.
Мы возвращаемся к экипажам и на обратном пути дико гоняемся по Токио, над которым уже спустилась ночь. Мы невольно задумываемся над странным миром, открывшимся здесь нашим глазам. Кругом непроницаемый мрак. Но там, далеко, небесные облака слабо отражают сияющее море света Иошивары. И сквозь ночную тишину доносится оттуда гул голосов, сливающийся в дикий, тупой крик вакхического сладострастия. Это не крик отдельных лиц, это инстинктивный восторг целого народа, беспрепятственно предающегося чувственным наслаждениям».
В Китае, где девушки и замужние женщины – как у древних народов
