Ознакомительная версия.
— Слушай, Лена! — не выдержала я. — А ты в легкой атлетике чем занималась? Небось, с барьерами бегала?
— Точно! — изумилась Лена и даже открыла от удивления рот. — А выто откуда знаете?!
Сейчас Лена ходит на подготовительные курсы и готовится к поступлению в ЛИТМО. Зачем ей это надо — честное слово, не знаю. Но мама на Лену больше не жалуется. А рок-н-ролл Лена по-прежнему танцует. В свободное время.
Заключение. Работа как работа…
Психологом работать интересно. Только ответственность большая. И неудач много. Рассказала-то я больше про удачи, да еще, конечно, выбрала самые красивые. Все так делают. Я только старалась не врать. Вот, мол, поглядела я на эту семью (или на этого ребенка), и все мне сразу стало ясно — и что у них такое случилось, и отчего это произошло, и как им помочь. Я сама читала такие книги — и всегда удивлялась. То есть автора, конечно, понять можно — это он для престижа старается. И чтобы профессию свою не дискредитировать. Но только как он потом к себе в кабинет приходит? Там-то все не так легко получается, как у него в книжке. Так вот, раньше другим удивлялась, а теперь села сама за компьютер и вижу: тянет, ох, как тянет написать покрасивше да поглаже… «Взглянула это я, значит, на них, и все мне сразу…»
Бывает и так, конечно. Только очень редко, к сожалению.
В основном получается по-другому. Идешь ощупью, как в тумане, да еще по бокам то обрыв, то яма с водой какая-нибудь. А то и не с водой, а с чем-нибудь похуже. Но люди ведь тебе доверяют, идут следом, поэтому пробираешься осторожно, стараешься изо всех сил. Если удалось куда-нибудь дойти, тогда — праздник души, именины сердца. Заблудились по дороге — давайте еще раз попробуем, другим путем. Или уж давайте сами, без меня… Или другого проводника ищите…
Дети психологически беззащитнее, чем взрослые, потому что у них панцирь тоньше, защитных оболочек меньше. Взрослый, если не захочет, то в упор тебя не слышит и не видит, и хоть кол ему на голове теши… А ребенок, хоть и пытается закрыться, но целиком, как наши европейские ежи, еще сворачиваться в клубок не умеет. Есть такие среднеазиатские ушастые ежики. С виду ежи как ежи, только поменьше и в клубок не сворачиваются. Натянут на мордочку колючий капюшончик, и вроде как спрятались. Шипят, подпрыгивают, а брюшко-то открыто — хватай, кто смелый. Вот и дети так.
Поэтому каждое слово важно, каждый жест. Оно ведь все не только в сознании откладывается, но и в подсознании. То есть человек-то о нем забыл или не знает, что оно вообще есть. А там сидит себе какая-нибудь пакость этаким серым кардиналом и потихонечку всей человеческой жизнью управляет (помните даму, у которой «смотреть не на что»?). Что бы там про Фрейда ни говорили, но в одном он прав — многие неосознаваемые гадости мы с собой тянем из детства. Родители постарались, или учителя, или еще кто.
Все мы своим детям добра желаем. Только не всегда знаем, как это добро до них донести. Да и жизнь по-разному оборачивается. Помните, Воланд у Булгакова говорил: «Люди то, они в целом хорошие, только квартирный вопрос их испортил…»
Квартирный вопрос, должна сказать, по-прежнему актуален. В самом деле, попробуйте сохранить психологическое здоровье, если в однокомнатной малогабаритной квартире пятнадцать лет живут муж, жена, их семнадцатилетняя дочь и пятнадцатилетний сын… Кроме того, часто встречаются «жертвы перестройки», живы еще «жертвы коммунистического режима» и всяких прочих обстоятельств. Теперь к ним добавилась еще и национальная вражда, о которой раньше в нашем городе никто и слыхом не слыхал…
Однако жить все равно надо.
И психолог становится в этой жизни, пожалуй, знаковой фигурой. Мелькают на голубых экранах телевизоров загадочные психоаналитики из «их» благополучной жизни, пестрят журналы не менее загадочными психологическими тестами.
Ответишь на десять вопросов, подсчитаешь двадцать плюсиков и минусов — и доподлинно узнаешь: «Можете ли вы преуспеть в бизнесе?», «Нравитесь ли вы женщинам?», «Хорошая ли вы жена?» и т. д. В газетах рекламируют себя какие-то чудовищные гибриды, готовые за один сеанс «изменить судьбу» и «откорректировать карму». Иррациональные психологи, магические психоаналитики, «творческий синтез учения К. Юнга и древней славянской магии»… Бог им судья и флаг им в руки. Всегда в смутное время находились те, кто обещает спасение прямо сейчас, без всякого труда и за умеренную цену.
Но ясно одно — слово «психология» у всех на слуху. Уходят в прошлое времена «кухонной психотерапии», которая заменяла советскому человеку и психоанализ, и исповедь. Все более модной становится американская «социальная улыбка»: «I am fine, everything is o’key». Но ведь на самом-то деле совсем не о’кей, и проблем выше головы, и нет больше сил таскать все это в себе, да и не во всем можно разобраться самому, без обратной связи. Мужчины чаще используют алкоголь или уход в работу, женщины ищут понимания, задушевной беседы. Дети всегда — страдающая сторона. Я работаю с детьми.
Точнее, с семьями.
В мечтах мне видится идеальный вариант. Молодые люди решили создать семью. Они приходят к психологу, говорят о своих ожиданиях, надеждах, опасениях. Если сложности велики, то будущие супруги посещают группу поддержки, где встречаются с теми, чьи проблемы схожи с их проблемами, вместе, при поддержке ведущего, ищут выход.
Затем начинается жизнь молодой семьи. Если все идет хорошо, то однажды они принимают решение зачать ребенка. И снова — посещение психолога. Он расскажет будущим родителям, как должны пройти грядущие девять месяцев их жизни, чтобы ребенок родился максимально здоровым физически и психически, подготовит отца и мать (обязательно обоих) к ожидающим их событиям и психологическим сложностям, которые чаще всего возникают в этот период.
Затем — рождение ребенка, счастливые хлопоты, но… молодая мать (и часто — молодой отец) безусловно нуждается в психологической поддержке. Так много всего нового, так много тревог, так много индивидуальных, зачастую интимных вопросов, ответы на которые не найдешь ни в одной книжке. Хорошо, если можно спросить у собственных родителей. А если нет?
Ребенок растет, и психолог наблюдает его так же, как участковый терапевт, отслеживает особенности сначала психомоторного, а потом интеллектуального и социального развития. Если все идет хорошо, дает родителям рекомендации по развитию различных психических функций, вместе с родителями определяет оптимальный возраст для начала посещения детского дошкольного учреждения, впоследствии определяет школьную зрелость ребенка и дает рекомендации по выбору школы. Если есть какие-то нарушения, то совместно с невропатологом вырабатывается система коррекционных мероприятий, проводятся занятия с ребенком и его родителями по программе раннего вмешательства. В дальнейшем — регулярные осмотры, беседы, ответы на вопросы и устранение неизбежно возникающих проблем. Особое внимание — подготовке к школе.
Главное, чтобы все это был один и тот же психолог. Он знает эту семью, этого ребенка, семья доверяет ему. Чтобы заговорить о главном, о действительно наболевшем, им не надо тратить время на «притирку» друг к другу, на установление контакта и наведение мостов. Психолог доступен, и семья знает, как и в каких случаях можно к нему обратиться. Подрастающий ребенок изначально формируется как психологически грамотный человек, умеющий в случае необходимости говорить о своих проблемах и, главное, работать с ними (как не хватает этого умения большинству взрослых людей!).
Достоинств у такой, с позволения сказать, политики — масса, недостатков — практически никаких. Семья всегда знает, куда и когда она может обратиться со своими проблемами, сама выбирает время для этого, знакома с формами работы «своего» психолога, они не вызывают удивления, испуга, обескураженности. Психолог же может отследить результаты своей работы. Меня всегда удивляли рекламные объявления всевозможных экстрасенсов, в которых «вылеченные» ими персонажи потом являются к «кудеснику» только для того, чтобы сообщить, что «Вася бросил пить», а дела в бизнесе идут чрезвычайно успешно. Психологически это совершенно недостоверно. Если все стало хорошо, люди просто живут, а вовсе не бегут куда-то в этом отчитываться. О своих удачах я в основном узнаю в коридорах поликлиники или при случайных встречах на улице. Неудачи возвращаются ко мне в кабинет. Почему же так везет экстрасенсам? Может быть, они вместе с «коррекцией кармы» закладывают в мозг доверчивых посетителей установку «на возвращение»? В принципе, для человека, владеющего техникой гипноза (а тем более «исправляющего судьбу» за один сеанс), это не так уж трудно. Но хорошо ли это?
Если же психолог работает с семьей постоянно, то он доподлинно осведомлен о всех своих удачах и неудачах. Ответственность, конечно, больше, но ведь и результаты лучше.
Ознакомительная версия.
