Согласно одной из современных научных теорий, люди с укоренившейся привычкой, все больше попадающие в зависимость от алкоголя или наркотиков, пользуются ими как лекарством, чтобы умерить тревогу и гнев или прогнать депрессию. Рано попробовав наркотики или спиртное, они зацикливаются на химических веществах как способе отделаться от терзающей их тревоги или меланхолии. Поэтому из нескольких сотен учеников седьмого и восьмого классов, наблюдаемых в течение двух лет, те из них, у кого были наибольшие уровни эмоционального дистресса, впоследствии проявили наибольшее пристрастие к алкоголю или наркотикам. Этим, возможно, и объясняется, почему одни молодые люди, которых, кстати сказать, немало, пробуют наркотики и спиртное, не приобретая никаких пагубных привычек, а другие практически сразу становятся алкоголиками или наркоманами. Дело, видимо, в том, что люди, наиболее склонные к вырабатыванию привычки к чрезмерному употреблению наркотических средств, находят в наркотиках или алкоголе способ быстро утихомирить эмоции, годами лишавшие их покоя.
Как сформулировал это Ралф Тартер, психолог из Западного психиатрического института и клиники в Питсбурге, «людей с биологической предрасположенностью первая порция спиртного или доза наркотика в огромной степени подкрепляет, а другие этого просто не ощущают. Многие выздоравливающие наркоманы рассказывают мне: «В тот момент, когда я принял первую дозу наркотика, я впервые почувствовал себя нормально». Это стабилизирует их физиологически, по крайней мере на короткое время». Конечно, это сделка с дьяволом, в которой речь идет о привыкании: краткосрочное хорошее самочувствие в обмен на разрушение собственной жизни.
Определенный эмоциональный склад, по-видимому, заставляет людей находить эмоциональное облегчение в одном веществе, а не в другом. К примеру, к алкоголизму ведут два эмоциональных пути. По одному идут те, кто в детстве был нервным и тревожным, а в подростковом возрасте открыл для себя, что алкоголь умеряет тревогу. Очень часто таковыми бывают дети — обычно сыновья алкоголиков, — которые сами пристрастились к алкоголю, чтобы успокоить нервы. Одним биологическим маркером этого склада является пониженная секреция гаммааминомасляной кислоты (ГАМК), нейротрансмиттера, который регулирует тревожность: слишком малое выделение ГАМК ощущается как высокий уровень напряженности. В ходе одного исследования выяснилось, что у сыновей отцов-алкоголиков низкие уровни ГАМК и они испытывают сильное беспокойство, но когда они пьют спиртные напитки, уровни ГАМК у них повышаются, а тревога ослабевает. Сыновья алкоголиков пьют, чтобы ослабить напряженность, находя в алкоголе средство релаксации, видимо, недостижимой для них иным способом. Такие люди бывают склонны к злоупотреблению седативными средствами, равно как и алкоголем, ради достижения того же самого эффекта ослабления тревожности.
Нейропсихологическое обследование сыновей алкоголиков, у которых в двенадцатилетнем возрасте обнаруживались признаки тревожности, такие как повышенная частота сердечных сокращений в качестве ответной реакции на стресс, а также импульсивность, показало, что у этих мальчиков к тому же плохо функционировали лобные доли головного мозга. Таким образом, зоны головного мозга, которые могли бы поспособствовать ослаблению их тревожности или контролю над импульсивностью, помогали им меньше, чем другим мальчикам. А поскольку предлобные доли ведают еще и рабочей памятью, которая хранит последствия различных способов действия при принятии решения, их управленческие недостатки могут содействовать соскальзыванию в алкоголизм, помогая им игнорировать долгосрочные последствия пьянства даже тогда, когда они добивались мгновенного успокоения тревоги с помощью алкоголя.
Это страстное стремление к покою, по-видимому, служит эмоциональным маркером генетической подверженности алкоголизму. В ходе исследований тысячи трехсот родственников алкоголиков обнаружилось, что из детей алкоголиков больше всего шансов тоже стать алкоголиками было у тех, у кого был отмечен неизменно высокий уровень тревожности. Исследователи пришли к заключению, что у таких людей алкоголизм развивается как «самолечение симптомов тревоги».
Второй замешанный на эмоциях вариант прихода к алкоголизму обусловлен высоким уровнем возбуждения, импульсивности и скуки. Эта модель в младенчестве проявляется тем, что ребенок беспокойный, капризный и плохо управляемый, а в начальной школе такие дети считаются непоседами. Они гиперактивны и вечно нарываются на неприятности, то есть обнаруживают склонность, которая, как мы уже знаем, иногда толкает таких детей искать друзей среди отверженных членов группы, что часто кончается криминалом или диагнозом «антисоциальная психопатия» (диагностическая категория, принятая в США). В основном такие люди (преимущественно мужчины) жалуются на тревожное возбуждение; их главный недостаток — неумеренная импульсивность, а на скуку, которая на них нападает достаточно часто, они обычно реагируют возбуждением и внезапным стремлением к неоправданному риску. Став взрослыми, люди с такой моделью поведения (что может быть связано с дефицитом двух других нейротрансмиттеров: серотонина и моноаминоксидазы) обнаруживают, что алкоголь помогает им снять возбуждение, а поскольку они не выносят однообразия и скуки, то всегда готовы попробовать что-нибудь еще, что в сочетании с их общей импульсивностью вырабатывает в них склонность к злоупотреблению любыми наркотиками, помимо пристрастия к алкоголю.
Хотя депрессия и может кое-кого подтолкнуть к пьянству, но метаболические последствия приема алкоголя после кратковременного облегчения часто только усугубляют депрессию. Люди, которые обращаются к алкоголю как к паллиативному средству, временно ослабляющему эмоции, чаще всего поступают подобным образом, чтобы успокоить тревогу, а вовсе не по причине депрессии. За приведение — хотя бы временное — в норму чувств человека, пребывающего в состоянии депрессии, отвечают совсем другие лекарственные средства. Хроническое угнетенное состояние ставит человека под угрозу привыкания к стимулирующим средствам, таким как кокаин, которые позволяют им быстро избавиться от уныния. Результаты одного исследования показали, что более чем у половины пациентов, проходивших в клинике курс лечения от кокаиновой наркомании, была диагностирована тяжелая депрессия до того, как они начали принимать наркотик, и чем глубже было уныние в этот период, предшествующий приему наркотика, тем прочнее оказывалось привыкание.
При хроническом раздражении может развиться еще одна склонность. Во время обследования четырехсот пациентов, лечившихся от героиновой и опийной наркомании, более всего поражала одна особенность их эмоциональной сферы: они всю жизнь с трудом справлялись с гневом и быстро приходили в ярость. По их собственным словам, они благодаря опиатам наконец-то почувствовали себя нормально и сумели расслабиться.
И хотя предрасположенность к злоупотреблению наркотиками или алкоголем в большинстве случаев заложена в головном мозге, с чувствами, заставляющими людей заняться «самолечением» с помощью спиртного и наркотиков, можно справиться, не прибегая к лекарственной терапии, что уже в течение не одного десятка лет с успехом демонстрируют программы восстановления, принятые «Обществом анонимных алкоголиков» и другими организациями. По мере того как они приобретают способность справляться с негативными чувствами: успокаивать тревогу, сопротивляться депрессии и умерять гнев, у них прежде всего пропадает стимул к употреблению наркотиков или алкоголя. Основным навыкам управлять эмоциями обучают в ходе реализации коррективных программ лечения алкоголизма и наркомании. Конечно, было бы гораздо лучше, если бы эти навыки они приобрели еще в детстве, до того, как баловство обратилось в дурную привычку.
Больше никаких «войн»: общий путь — это профилактика
На протяжении последнего десятилетия какие только «войны» ни объявлялись одна за другой: с подростковой беременностью, с выбыванием из школы, с наркотиками и — самая свежая — с насилием. Однако недостаток подобных кампаний заключается в том, что они начинаются слишком поздно, уже после того, как намеченная проблема достигла масштабов эпидемии и прочно укоренилась в жизни молодежи. Они представляют собой вмешательство в критический момент и равносильны решению проблемы подачей машины «скорой помощи» вместо того чтобы сделать прививку, которая в первую очередь защитит от болезни. Что нам нужно вместо большинства таких «войн», так это следовать логике профилактики, предлагая нашим детям навыки и умения, необходимые, чтобы смело смотреть в лицо жизни, которые повысят их шансы избежать любой подобной участи.
