В основе оккультных верований лежат, вероятно, искаженные СМИ факты, социальная неопределенность и недостатки человеческого мышления.
Барри Сингер и Виктор Бенасси (Singer & Benassi 1981, р. 49)
Верите ли вы в «ясновидение, предсказания, телепатию, экстрасенсорную хирургию, экстрасенсорное целительство, целительные кристаллы, психокинез, астральные путешествия, левитацию, тайну Бермудского треугольника, неопознанные летающие объекты (НЛО), наличие сознания у растений, существование ауры, привидения» (Gray, 1991, р. IX)? Если вы ответили «да» хотя бы один раз, вы не одиноки. При опросе студентов колледжей более 99 % выразили убежденность в существовании минимум одного из этих явлений (Messer Griggs, 1989). Согласно данным института Гэллапа, из 1236 опрошенных американцев 78 % женщин и 70 % мужчин хотя бы изредка читают свои гороскопы (Lister, 1992).
Как мы можем понять эти верования, если не существует убедительных доказательств того, что они имеют какую-либо фактическую основу (Shermer, 1992)? В своих попытках разобраться в происходящих в мире событиях все мы стремимся приписывать им разумные объяснения, особенно если это необычные события. Случалось ли вам подумать о друге, которого вы не видели много лет, а потом услышать его телефонный звонок? Приходилось ли вам изменить свой обычный маршрут по дороге домой с работы или из школы, а потом узнать, что произошел несчастный случай, в который бы вы, вероятно, попали, если бы пошли обычным путем? А как насчет рассказов о людях, которые вылечились от смертельных болезней с помощью мысленных образов? Такие необычные события увлекают нас, и мы пытаемся их понять. Понимаете ли вы, как малые размеры выборки (обычно единственный пример), мнимые корреляции, самопрограммирование, трудности при понимании законов вероятности и другие когнитивные предубеждения способствуют популярности веры в паранормальные явления? Факты говорят о том, что не найдено никаких положительных доказательств существования экстрасенсорных способностей. Существует много рассказов об этом, но еще никогда статистически значимые проявления сверхъестественных сил не были повторены в независимой лаборатории. «Рассказы не делают науки» (Shermer, 1992, р. 19).
В мире много настоящих загадок и много такого, чего мы не можем понять. Возможно, что кто-то нашел неизвестное растительное лекарство от рака или что линии на наших ладонях или расположение чаинок в чашке указывают на важные жизненные события, но если это «реальные» явления, то они должны сохраниться и при ярком свете взаимно закрытой контролируемой лабораторной проверки. Мы можем посмеяться над предсказаниями «экстрасенса» Джин Диксон, которая предрекла, что Джордж Буш будет переизбран, а капуста брокколи станет самым популярным овощем 1990-х гг., или над «экстрасенсом» из Лос-Анджелеса Марией Грасиэтт, которая предсказала, что в мексиканской пустыне будет найдена секретная база НЛО, но необходимо гораздо более скептически относиться к утверждениям вашей подруги о том, что кристаллы обладают целительной силой или что с помощью витамина Е можно оживлять недавно умерших. Эта тема обсуждается также в главе 7, где я рассказываю, как рассуждать с помощью законов вероятности.
Мыслить как интуитивный ученый
На протяжении всей этой главы я проводила мысль о том, что повседневное мышление имеет много общего с исследовательскими методами, используемыми учеными, когда они хотят понять сущность событий, которые изучает их область науки. Многие заблуждения и проблемы, затрудняющие научные исследования, часто встречаются в повседневном мышлении. Если вы поймете некоторые из этих проблем и будете их избегать, то вы будете более грамотно пользоваться чужими исследованиями и сами лучше справитесь с ролью «интуитивного ученого».
Когда вы оцениваете результаты чужих исследований или выдвигаете свои собственные утверждения, следует иметь в виду несколько вопросов:
1. Каков был характер выборки? Достаточно ли она велика? Репрезентативна ли она?
2. Даны ли переменным рабочие определения? Что означают эти термины?
3. Были ли проведенные измерения чувствительными, обоснованными и надежными? Правильно ли проведены сравнения, подтверждающие заключение?
4. Контролировались ли остальные переменные? Как можно по-другому объяснить результаты?
5. Следуют ли данные выводы из проведенных наблюдений?
6. Не используется ли корреляция для поддержки заключения о причинной связи?
7. Рассмотрены ли данные, свидетельствующие о противоположном?
8. Могли ли ожидания экспериментатора вызвать ошибки в интерпретации результатов?
Давайте применим эти рекомендации для выбора программы лечения в примере, приведенном в начале этой главы. Во-первых, чем подтверждается процент успешности лечения? Несмотря на то, что в программе 1 приводится гораздо более высокий процент, чем в программе 2, этими цифрами нельзя пользоваться для сравнения программ, потому что в программе 1 этот процент подсчитан только для тех, кто занимался не менее года, и нет информации о тех, кто бросил занятия, не прозанимавшись и года. Таким образом, приведенный уровень успешности программы 1 не является обоснованной оценкой ее эффективности. У нас также нет информации о том, сколько шансов у человека поправиться вообще без лечения. Другими словами, нет контрольной группы, с которой можно было бы сравнить результаты лечения для определения его эффективности. К сожалению, нет информации о размере выборки, поскольку нам не сообщают, сколько пациентов занимались по каждой из программ. Если бы вам надо было принимать настоящее решение, необходимо было бы запросить всю эту информацию. При имеющейся информации говорить пока не о чем. Я обнаружила, что большинству людей нравится мысль о том, что лечение проводит человек, который сам является бывшим наркоманом и «сам побывал в этой шкуре». Но его компетентность проблематична, поскольку его рассказы о том, что «подействовало на него», могут быть совершенно бесполезными. Доус (Dawes, 1994) очень критично относится к рассуждениям, которые приводят людей к убеждению, что для консультаций лучше всего обратиться к бывшему наркоману. Как отмечает Доус, к таким выводам приводит примерно следующий ход мысли:
Консультант был наркоманом.
Он сделал X и излечился.
Если я сделаю X, то я тоже излечусь.
Надеюсь, вы видите, что это очень слабое доказательство. Если вы уже прочитали главу 4, в которой говорится о рассуждениях, вы узнали в этом доказательстве категорический силлогизм — и можете убедиться, что заключение не является валидным. Кроме того, обоснованием утверждения служит опыт одного индивидуума (размер выборки равен единице), в нем сказывается необъективность памяти, отсутствует независимая проверка полезности X, встают проблемы мнимой корреляции и многие другие. Конечно, не исключено, что этот индивидуум отличный психотерапевт, но судя по предоставленной вам информации ожидать этого нет причин. С другой стороны, консультант, который изучал психологические и биологические особенности наркомании, должен знать различные способы лечения, теории, объясняющие возникновение наркотической зависимости, и, что самое главное, уровни успешности различных способов лечения. Это очень важный момент. Попробуйте задать вопрос, приведенный в начале главы, своим друзьям и родственникам. Вы, вероятно, обнаружите, что они склонны выбрать в качестве консультанта излечившегося наркомана.
Если вы внимательно исследуете свои собственные заключения и выводы, сделанные другими людьми, с точки зрения принципов проверки гипотез, то вы сможете оградить себя от необоснованных утверждений и усовершенствовать свою способность делать разумные выводы из наблюдений.
При применении алгоритма мышления для проверки гипотез рассмотрите следующие вопросы.
1. Какова цель? Вам следует использовать навыки, выработанные в этой главе, всякий раз, когда вы выдвигаете гипотезу о связях между событиями, а затем собираете наблюдения для проверки истинности вашей гипотезы. Существует огромное количество примеров областей применения этих навыков. Их следует использовать при рассмотрении социальных взаимоотношений (например, «Ей нравится, когда я делаю ей комплименты»), физических зависимостей (например, «Ртуть в трубочке поднимается при увеличении температуры»), эффективности лечения (например, «Смехотерапия может способствовать выздоровлению от некоторых серьезных болезней») и при использовании результатов чужих исследований.
2. Что известно? Этот вопрос касается планирования процесса мышления. Когда вы мыслите как «интуитивный ученый», вам необходимо начать с четкого определения того, какую природу имеет проверяемая вами гипотеза и как вы будете проводить наблюдения. Вам также необходимо рассмотреть относительную опасность различного рода ошибок. Вам известно, как вы собираетесь оперировать своими переменными и какая необходима степень уверенности для того, чтобы решить, что ваша гипотеза верна. Короче говоря, на этом этапе конкретизируется отправная точка мыслительного процесса. При определении причин один из важнейших вопросов касается того, случайным ли образом испытуемые распределялись по различным «группам воздействия». Если это не так, чрезвычайно трудно обоснованно утверждать о наличии причинных связей.
