Для молодого отца присутствие при родах – очень сильное эмоциональное переживание.
Было трудно. Я ее держал каждую схватку, потому что нужно было принимать определенную позу, в которой было легче… Она вешалась мне на шею спереди, значит, стоя это все происходило, выгибалась так, и в мою задачу входило стоять ровно, несмотря на то что жена дергалась, держать ее за руки и успокаивать… Вот так примерно. «Всё, отдыхаем, отдыхаем. Женушка, ты умница. Классно все, молодец. Отдыхаем. Расслабься…..» Потом, когда пришло время тужиться, она говорила: «Не могу тужиться». А я говорю: «Можешь». Я в зеркало себя видел – я был весь красный. Я сам тужился так, что, не знаю, я был весь мокрый… Когда уже потуги закончились, и когда вышла головка, и надо было выдохнуть, мы выдохнули оба.
(Цит. по: Ангелова, 2005)
А вот рассказ другого молодого человека:
Наконец, остались последние два рывка. Я увидел, как, под жуткое рычание-кряхтение Соньки, закончившееся таким криком, что Соня сорвала себе связки, из нее показалась сначала половина, а потом и вся головка ребятенка. Акушерка помогла ему вывернуться наружу… Первый крик!
И Я СТАЛ ПАПОЙ!!!!!!!!!
Порыв, эмоциональная волна захлестнула меня всего на пару секунд, когда я увидел своего сынишку в руках у акушерки. Сразу после этого кинулся фотографировать. Ближайшие полчаса я снимал, как моего сына обтирают, чистят его от слизи, моют. Изначально мне показалось, что младенец фиолетоватый. Я даже спросил, останется ли он таким. На что педиатр укоризненно сказала: «Что вы! Он же розовенький!» Забегая вперед, скажу: и правда розовенький.
…Последним впечатлением стал взгляд моего сыночка. Он не открывал глаза при мне почти все время, только иногда подглядывал, словно в щелку, пока ему наконец не пришли надевать памперс. Тут он проснулся, открыл опухшие веки и стал лупать глазами. МОИМИ глазами!
(А. Пушкарев)
Что это дает с точки зрения формирования отцовской любви? Хотя «совместные роды» не творят тех чудес, которые им приписывали в 1980-х годах, часто они способствуют установлению психологической близости отца с женой и ребенком. Большинство из 53 присутствовавших при родах британских отцов оценили такой опыт положительно, но некоторым из них собственная роль в этом деле осталась неясна (Johnson, 2002). У некоторых мужчин вид крови и страдания жены вызывают не столько сочувствие, сколько отвращение, страх и брезгливость, которые могут отрицательно сказаться на последующей сексуальной жизни супругов. Иногда отцовская эмоциональная реакция протекает по типу кувады и становится настолько болезненной, что мужчине самому требуется психологическая и медицинская помощь. Психологи обсуждают в связи с этим проблему различия между простым присутствием отца при родах и его активным участием в них, когда идентификация с женой и ребенком гораздо глубже, а эстетические соображения отсутствуют, вытесняясь более острыми жизненными переживаниями. Е. Ангелова называет первое «ситуационным присутствием отца на родах» («Просто на месте событий был»), а второе – «гендерным проектом» («Надо участвовать во всем, что касается тебя»). Впрочем, не исключено, что дело не столько в наличии или отсутствии у молодых отцов соответствующей морально-психологической подготовки к родам, сколько в индивидуальных психофизиологических различиях.
Но вот ребенок появился на свет. Какое удовольствие получает отец от общения с ним? Однозначного ответа на этот вопрос нет. В уходе за младенцем мать явно имеет преимущества перед отцом (кормление грудью, повышенная эмоциональная чувствительность женщин и т. п.).
Когда эти половые различия рассматриваются в контексте ухода за неговорящим хрупким младенцем, женщины определенно имеют преимущество в том, что они легче читают выражение лица ребенка, более плавно двигаются, легче и нежнее прикасаются к нему и успокаивают его высоким, мягким, ритмическим голосом. Напротив, мужчине созвучнее взаимодействие со старшим ребенком, с которым легче и уместнее силовая возня, физическая координация и обучение манипулированию вещами. Заметим, однако, что эти общие тенденции, многие из которых усиливаются дифференцированной по полу практикой социализации, не должны восприниматься так, будто они биологически неизменны или инвариантны среди индивидов или культур. Одни культуры, как наша, могут усиливать, подкреплять эти предрасположения, тогда как другие – бороться с ними или даже переворачивать их.
(Rossi, 1984. С. 13)
Как и другие аспекты гендерной дифференциации, родительское поведение чрезвычайно пластично даже у высших животных (Redican, 1976). Самцы макаки резуса в естественных местах обитания равнодушны к своим детенышам, но в лабораторных условиях, при отсутствии самок, они вполне «по-матерински» реагируют на плач младенцев и нежно заботятся о них. Та же картина наблюдалась в естественной среде у павианов: если мать по каким-то причинам не выполняет своих обязанностей, ее функции берет на себя взрослый самец.
Родительские реакции человека еще более пластичны.
По традиции отцы не осуществляют непосредственного ухода за новорожденными; активный контакт отца с ребенком обычно начинается, когда ребенку исполняется 1,5–2 года, а то и позже. Мужчина с рождением ребенка приобретает много неприятностей (дополнительные материальные заботы, бытовые обязанности вроде стирки пеленок, меньше внимания со стороны жены, нарушение сна и т. п.) и практически никаких удовольствий. Между тем экспериментально доказано, что психологически подготовленные отцы охотно любуются новорожденными, испытывают физическое удовольствие от прикосновения к ним (правда, это чаще происходит в отсутствие матери, так как мужчины боятся проявить неуклюжесть и стесняются собственной нежности) и практически не уступают женщинам в искусстве ухода за ребенком.
Включение отца в процесс физического общения с младенцем, от которого раньше мужчин всячески ограждали, может дать мужчине немалое удовольствие.
Носить младенца на руках, окружать его собой, помещать в укромную выемку между подбородком и грудью – ни с чем не сравнимое блаженство. Вдруг новая способность пробуждается в плоском мужском теле – втягиваться и углубляться, образуя полузамкнутое пространство, и тем самым отчасти испытать ощущение материнства.
(Эпштейн, 2003. С. 59)
Конечно, такие переживания характернее для зрелого и тонко чувствующего мужчины, чем для впервые ставшего отцом 20-летнего юнца:
Скажу откровенно, э-э, Рома, то есть… это, для меня это было существо. Человеком он стал для меня, когда у него появились какие-то поступки свои. То есть вот когда он, там, засмеялся, заулыбался. Так он лежал, ну, как бы… особо сильных чувств я не испытывал. Ну, прошу прощения, для женщины это может звучать как это, э-э, ужасно – ну, лежит кусок мяса, который, ну то есть просто живая кукла.
(цит по: Ангелова, 2005)
Рождение ребенка, особенно первого, сильно влияет на жизнь и самосознание мужчины. Прежде всего, у него появляется чувство взрослости и новая мужская идентичность, с которой отныне будут связаны все прочие компоненты его образа «Я». Серия глубинных интервью с 40 молодыми американцами выявила пять главных тем, связанных с этим событием (Palkovitz et al., 2001):
1. Остепенился, перестал быть ребенком, приобрел солидность – 45 %.
2. Уменьшилась эгоцентричность, стал больше давать, чем брать – 35 %.
3. Появилось новое чувство ответственности – 32 %.
4. Появилась генеративность (по Эриксону), забота о передаче чего-то потомству – 29 %.
5. Психологическая встряска – 29 %.
В то же время с отцовским статусом связаны многочисленные новые заботы и тревоги. Кроме тонких эмоциональных переживаний, которых молодые мужчины не в состоянии описать словами, возникает множество соображений практического свойства. Например, обследованные парни из Новгородской области воспринимают перспективу появления первенца как помеху в достижении материального благополучия (так ответили 25,4 % опрошенных) и в общении с друзьями (22 %); в то же время это событие ассоциируется с целым рядом положительных переживаний: укреплением брака (47,5 %), возможностью интересного полноценного досуга (28,8 %), реализацией себя как личности (30,5 %), уважением со стороны окружающих (28,8 %) (Архангельский, 2005). От того, какое из этих ожиданий окажется более весомым, будут зависеть их отцовские практики.
Солидные лонгитюдные исследования, например четырехлетнее исследование Национальным институтом психического здоровья США 300 пар, в которых оба партнера работают (Barnett, Rivers, 1998), демонстрируют, что под влиянием отцовства молодые мужчины существенно меняются. Первыми это замечают женщины. Самая распространенная характеристика: «он стал более ответственным». За нею следуют: «более терпеливым», «более ласковым», «более эмоциональным», «мягче», «нежнее», «более стабильным». Это, по-видимому, связано с гормональными изменениями, о которых говорилось выше.
