«На первой стадии субъект видит только эктопические феномены (фосфены. — АД)... На второй стадии он пытается осмыслить эти феномены, преобразовав их в портретные образы (фосфен
может быть истолкован как змея и т. д. — А.Д.). После того как субъект достигает третьей стадии, в его видениях наблюдаются качественные перемены. Многие люди видели в момент такого перехода нечто вроде водоворота или вращающегося тоннеля, который окружал их со всех сторон... Края этой воронки покрывала решетка из квадратов, отчасти напоминающих экраны телевизоров. Образы, возникающие на этих «экранах», были первыми спонтанными галлюцинациями портретного плана. В итоге они полностью
перекрывали воронку, свидетельствуя о том, что эктопические феномены окончательно уступили место портретным образам (полноценным галлюцинациям. — А.Д.)».
К концу XIX века у бушменов «сан» почти половина племени считалась людьми, «наполненными сверхъестественным», — гениями в сегодняшнем понимании... Может быть, из-за этого белые полностью вырезали расу счастливых людей.
Сто тысяч лет истории кроманьонского человека, похоже, ушло на то, чтобы научиться искусству шамана или искусству гениальности. Шаманы слышали голоса, которые раздавались в «луче, идущем от Бога», и научились им доверять. Так решается отнюдь не только загадка первобытного искусства, но и огромное количество загадок истории. Вот первобытное племя, живущее в тропическом лесу: здесь большая часть растений ядовита — как найти среди них съедобные, а уж тем более лекарственные? Как обнаружить, в том числе, и те самые шаманские галлюциногенные растения, которые использовали для вхождения в транс ахуаскерос Амазонки?
Метод проб и ошибок может привести к тому, что вымрет все племя. Как люди научились выплавлять металл? Как им удалось найти нужную горную породу? Нужную температуру? Условия плавления?
Из этих вопросов возникла знаменитая версия пришельцев. Однако не странно ли то, что за всю историю археологического поиска обнаружить их материальных следов так и не удалось. А вот существование шаманов и их культуры является бесспорным историческим и этнографическим фактом. Кстати говоря, нахождение историй о пришельцах в области мифов, созданных преимущественно двадцатым веком, может говорить о возможности совершенно иного взгляда на «летающие тарелки» и рассказы о людях, похищенных пришельцами. Дело в том, что современной психотерапии известно, что около двух процентов взрослого населения планеты имеет способность спонтанно впадать в транс. Ни длительный танец, ни галлюциногенные растения им не нужны. Человек, испытывающий видения в спонтанном трансе, должен их как-то себе объяснить — включить в структуру собственного мировоззрения. В древности таких людей шаманы забирали на обучение. Наша культура методами обучения такого рода не располагает. В ее рамках, человек должен либо объявить свои видения душевной болезнью и начать мучительный процесс отчуждения их от своей личности, либо внести их в рамки какой-нибудь действующей в современном мире теории. Самый простой случай — это снова общение с музами: то, чего нельзя обыкновенному человеку, можно поэту, художнику или композитору. Но далеко не каждый способен, как Гоген, в один день бросить профессию бухгалтера и объявить себя великим художником. В результате остается только маргинальная, но приемлемая зона, расположенная где-то посередине между безумием и творчеством: это зона «летающих тарелок», «снежного человека», «кристаллической Земли» и прочих, полумифических, но имеющих отношение к науке мыслеформ. Я не могу подробно анализировать отчеты людей, «похищенных пришельцами», но по своей символической форме они очень похожи на отчеты людей, «похищенных феями» в предыдущие века, и на отчеты... шаманов племени «сан» об их путешествиях в реальность, находящуюся за чертой скалы.
Я хочу сказать, что человеческую культуру создали галлюцинации.
Точнее говоря, то, что мы ныне пренебрежительно именуем этим названием.
Но об этом стали задумываться только философы постмодернисты. В психиатрии «психоз» — это состояние, в котором личность исчезает, уступая свое место бессознательному:
«Психозу свойственно задействовать некий приём, который состоит в том, чтобы обходиться с обычным, стандартным языком так, чтобы «вернуть» ему какой-то неизвестный исходный язык, который был бы, может, проекцией языка божественного и который унёс бы с собой всю речь», — так писал Жиль Делез.
Вот, что писал наш великий философ Мераб Константинович Мамардашвили:
«Фундаментальное ядро философии состоит в том, что она намертво связана с самой природой феномена человека, поскольку человек есть искусственное создание истории и культуры, а не природное. Другими словами, имеющее внеприродные основания (надприродные, сверхприродные, как угодно их назовите) и, тем самым, сверхопытные, потому что все, что опытно, природно. Или все, что природно, опытно.
В природе нет гарантий для человеческого общения и человеческого существования вообще. Их основания закладываются иначе. И всегда, как ни странно, о таких основаниях люди рассказывали (и тем самым сохраняли их) с помощью символов. То есть неких мифических существ, тотемов, первичных хранителей памяти. А тотемы — что это такое? Это сверхчувственные предметы.
Скажем, если тотемом была птица, то имелась в виду не та, которая летает, а птица — священный предмет, живущий в особом пространстве и времени. С точки зрения опыта она просто птица, а в качестве тотема — символический предмет, несущий в себе код тотема, например, код семейных отношений данного племени; она передает отношение человека к некоторому сверхъестественному существу. Откуда же появилось такое отношение?
Метафизика появилась потому, что само отношение человека к сверхъестественному есть тигель его формирования в качестве человека; появление человечества можно датировать моментом открытия сверхъестественного. Человек создает себя в качестве человека через отношение к чему-то сверхчеловеческому, сверхъестественному и освящаемому (то есть священному), в чем хранится память поколений, — там закодирован весь опыт...».
«Тигель» сверхъестественного и «точка» Розанова — образы абсолютно сходные.
Философ не анализирует конкретного содержания и форм сверхъестественного. Психиатру приходится это делать. Иначе все гениальное, все, что несет в себе семантику или смысл, придется считать патологией.
Автор этой книги убежден: жизнь культуры зависит от поступления в нее новых видений. Человека, который обрел смысл жизни, мы называем человеком, нашедшим свое призвание. Сама семантика этого слова означает, что человек услышал зов — язык помнит то, о чем забыли мы.
Вся эта книга посвящена опыту людей, которые подобный зов услышали и научились ему доверять. Все упражнения этой книги, в конечном итоге, можно разнести по стадиям транса, описанным Льюисом-Вильямсом.
До обретения рукописей Блика и Ллойд одной из необъяснимых загадок первобытного искусства считались так называемые раненые люди. Это фигурки людей или териантропов, которые прошиты насквозь прямыми линиями копий или стрел. Как правило, на рисунках эти линии проходят через тела в области поясницы или паха, в районе грудины и лопаток и через область шеи. Старейшины племени «сан» объяснили, что эти рисунки отражают боль, которую испытывает шаман в момент перехода. Бушмены верили в то, что они сталкиваются с оружием стражи из мира духов. Они называли эти прямые линии «болезнетворными стрелами», которые видны только шаману в состоянии транса. Минуя эти стрелы, проникнуть в иное измерение невозможно.
Старейшины рассказали также о благотворных «стрелах могущества», которые опытный шаман направляет во время ритуального танца в живот новичка, желая пробудить в нем сверхъестественную силу. По информации бушменов, когда передача силы происходит, живот как будто наполняется шипами или стрелами, которые торчат из него во все стороны. Очень схожие образы, в которых тело утыкано «шипами» или «стрелами», встречаются в доисторической наскальной живописи Африки.
Может быть, поэтому пурба — это молния — стрела Бога.
Я рассказываю здесь об этом не только потому, что подобные взгляды проливают неожиданный свет на привычную религиозную символику, для меня важно, что многие нормальные и патологические проявления нашей повседневной жизни через призму подобного взгляда на историю человечества выглядят как своего рода неудачная, абортивная, попытка обрести вечность внутри себя.
Сотня тысяч лет ушла у человека на то, чтобы обрести дорогу к реальности, лежащей за пределами сознания.
Всего несколько тысячелетий понадобилось для того, чтобы напрочь забыть об этой реальности и прийти к выводу, что подобные контакты — лишь продукты испорченного или больного разума. Удивительно, но в результате большая часть поступков или решений, принимаемых нами в жизни, вместо того чтобы стать обдуманными и рациональными, стали немотивированными или иррациональными. Важнейшие решения в нашей жизни мы принимаем абсолютно случайно. Большинство из нас случайно выбирает место учебы, место работы, мужа или жену. Мы, как правило, даже не пытаемся выбирать место своего жительства. Нет у нас и привычки анализировать последствия своих поступков или решений. Наши далекие предки могли честно сказать: «Такова воля Божья». Мы даже на нее ссылаемся для красного словца, потому что чувствовать эту волю не умеем.
