им открывал.
Между тем Папа Урбан II созвал два собора один за другим. На втором Клермонтском он говорил многим тысячам народа. Его речь сначала слушали в торжественном молчании, но постепенно стали раздаваться рыдания. „Не слушайте ничего, – восклицал он, – кроме стонов Иерусалима и помните, что сказал Господь: „Кто не возьмет креста своего и не последует за мной, недостоин меня“. Вы воины креста; носите же на вашей груди или на ваших плечах кроваво-красный знак того, кто умер для спасения ваших душ!“ Внушение было непреодолимо. Покидая поля и города, земледельцы – рабы и мелкие торговцы выказывали большую ревность к достижению Святого Града. Если кто-нибудь рассудительный вмешивался со словами предостережения, единственным их ответом было внушение папы: „кто не последует за мной, недостоин меня“»…
«О Первом крестовом походе Генрих фон Зибель говорит нам, что „мы едва ли можем понять такое состояние ума. Это все равно как если бы теперь большая армия села на воздушные шары для завоевания некоторого острова между землей и луной, на котором ожидали бы найти рай“. Толпы людей различных рас с женами и дочерями, с детьми, взятыми из колыбели, и со стариками на краю могилы, многие больные и умирающие шли отовсюду, готовые, чтобы их вели на завоевание Святой земли. Петр Пустынник, Вальтер Бессребренник и Готтшальк стали героями, вождями толпы, которая рассеялась прежде, чем достигла Палестины».
Но еще поразительнее Крестовый поход детей. «Около 1212 г., между Четвертым и Пятым крестовым походами Стефан, мальчик-пастух, в подражание старшим начал проповедовать детям священную войну. Он скоро стал злобой дня; люди покидали храмы, чтобы слышать его слова. Он даже творил чудеса. Призыв Стефана к детям спасти Святой Гроб возбудил в них стремление присоединиться к нему в святом паломничестве.
Эпидемия Крестового похода быстро распространилась между малолетними. Всюду появились 10-летние, даже 8-летние дети, объявлявшие себя пророками, посланными Стефаном, во имя Бога. Эти „пророки“ начали ходить по городам и деревням. Подобно настоящей эпидемии, эта мания блуждания не щадила ни мальчиков, ни девочек; по рассказам хроникеров, среди больших количеств загипнотизированных детей было очень много малолетних девочек. Король Филипп Август по совету Парижского университета издал эдикт, приказывающий детям вернуться домой, но религиозные внушения были сильнее повеления короля, и дети продолжали составлять свои сборища. Отцы и матери употребляли все свое влияние, чтобы обуздать эту опасную манию странствования, но без успеха. Убеждения, угрозы, наказания были столь же бесполезны, как и приказ короля, запоры не могли удержать детей: они вырывались через двери и окна и стремились занять места в проходивших процессиях. Если же их держали так, что убежать было невозможно, они чахли как перелетные птицы в заточении».
Несчастная судьба этих детских походов общеизвестна.
Подобным же образом внушение действует, очевидно, и во время всех вообще великих исторических событий, захватывающих народные массы, как, например, во время великой Французской революции и во время почти всех больших войн за освобождение: в Древней Греции во времена персидских войн, во Франции во время англо-французской войны с Жанной д'Арк, в Сев. Америке во время американской освободительной войны, у нас в 12-м году и пр. Эта сила именно и лежит в основе того подъема духа, который приводит народ к великим историческим подвигам, покрывающим их неувядаемой славой. Не далее как четверть века тому назад, во время нашей славянской освободительной войны мы пережили один из таких периодов русской истории, где наряду с направляемой свыше волей народа было немало обаятельного увлечения, значительная доля которого должна быть приписана невольному взаимовнушению и психической заразе, увлекшей еще ранее объявления нашей войны массу добровольцев на освобождение славянских народов.
Равным образом и в финансовом мире многое совершается по внушению, и мы можем здесь различать психические эпидемии как стенического, или активного, характера, так и астенического или пассивного характера. О них, впрочем, здесь достаточно лишь упомянуть в самых общих чертах.
К числу стенических финансовых эпидемий относится известная в истории тюльпаномания голландцев, относящаяся к 1634 г. Она выразилась страстной спекуляцией на стоимость тюльпанов, торговля которыми будто бы обещала неисчерпаемые богатства. Вследствие этого масса населения в разных городах Голландии набросилась на культуру и торговлю тюльпанами, бросив свои обычные занятия. Благодаря этому, луковицы тюльпанов получили стоимость драгоценных камней, их покупали на вес перитов (менее одного грана), причем одна луковица тюльпана весом около 400 перитов оценивалась в 4400 флоринов, а за 40 же луковиц платили по 100000 флоринов. Нечего и говорить, что эта бешеная спекуляция тюльпанами, эпидемически развивавшаяся среди голландцев, вскоре кончилась разорением тысячи семейств. Подобная же эпидемическая спекуляция, развившаяся около Компании Миссисипи, случилась во Франции в первую четверть XVIII столетия (около 1717 г.), Компания эта действовала под руководством Джона Ло и временно привлекла к себе огромные денежные средства.
Сущность этой своеобразной и в своем роде замечательной финансовой эпидемии состояла в том, что Дж. Ло получил от регента Франции полномочие на учреждение компании с исключительным правом торговли на западном берегу р. Миссисипи. Это предприятие сразу окрылило надежды многих выгодно поместить свои капиталы, благодаря чему компания Миссисипи стала быстро расширять свои предприятия. Вскоре компания получила исключительное право торговли в Восточной Индии и на Южном море. С этих пор виды на барыши для всех оказались блестящими, и сам Дж. Ло сулил прибыли в 120 %. Благодаря этому энтузиазм в финансовых кругах и среди публики достиг необычайных размеров. Когда была объявлена подписка на 30000 новых акций компании, то требования достигли 300000. Как велико было желание сделаться акционером компании, показывает тот факт, что, по свидетельству очевидцев, даже знатные герцоги, графы и маркизы со своими женами часами толкались вместе с другими в толпе на улице около дома Дж. Ло в ожидании результатов. В конце концов, требования на акции возросли в такой мере, что признавалось возможным выпустить новых 300000 акций в 5000 ливров каждую для уплаты регентом национального долга Франции, для чего была необходима сумма в 1,5 миллиарда ливров; последнее, несомненно, и осуществлялось бы, если бы последовало разрешение правительства.
Все, кто мог, спешили воспользоваться реализацией ожидавшихся громадных прибылей и переполняли улицу, где помещалась компания Миссисипи. Но вскоре наступила реакция, и акции Миссисипи, достигшие огромной ценности, стали колебаться и затем быстро падать, приводя к многочисленным банкротствам и разорению.
Нет надобности говорить, что финансовых эпидемий в истории известно множество, хотя не все они достигали столь крупных размеров. Между прочим, в Англии известна подобная же эпидемическая спекулятивная горячка с
