Ознакомительная версия.
Эпилог. Психология и философия
Значение слова «метафизика». В последней главе я за- метил, что вопрос о свободе воли должен быть отнесен в область метафизики. Решать его окончательно на чисто психологической почве было бы преждевременно. Пусть психолог открыто станет в этом вопросе на сто- рону детерминизма ради специально научных психоло- гических целей, и никто не вправе будет упрекнуть его. Если впоследствии окажется, что детерминизм имеет лишь относительное значение, что ему может быть про- тивопоставлено иное воззрение на человеческую волю, то возможно будет найти такую позицию, которая при- мирит противоречащие взгляды. С этической точки зре- ния детерминизм должен быть ограничен, и автор, не колеблясь, становится на эту последнюю точку зрения, признавая волю «свободной». Детерминизм в психоло- гии имеет для него лишь условное, методологическое значение. Здесь не место приводить доводы в пользу свободы воли, и я отмечаю только столкновение двух взглядов на тот же вопрос в двух различных науках, обособленных одна от другой ради практических целей научного исследования, для того чтобы показать: прин-
356
ципы, принимаемые на веру отдельными науками, тре-буют взаимной поверки. Та область знания, где произ- водится эта поверка, и называется метафизикой.
Метафизика — необычайно упорное стремление к яс- ности и последовательности в мышлении. Отдельные науки руководствуются принципами, крайне неясными и полными противоречий, но несовершенство принципов может быть оставлено ими без внимания для специаль-ных целей. Этим объясняется то презрительное отноше- ние к метафизике, которое так часто можно наблюдать. Для человека, преследующего ограниченную цель, слиш- ком утонченное, не имеющее значения для его цели об- суждение принципов представляется «метафизикой». Вопрос о том, что такое время, какова его сущность, не имеет для геолога никакого значения и выходит за пре- делы его исследований. Механику нет надобности знать, как возможны действие и противодействие. Психологу пет времени задаваться вопросом, каким образом он и дух, объект его исследования, познают тот же внешний мир.
Но без сомнения, проблемы, не имеющие никакого значения с одной точки зрения, могут быть очень важ- ными с другой. Для того, кто задается целью уяснить наивозможно глубже значение мира как целого, пробле- мы метафизики должны стать важнейшим объектом ис- следования. Психология представляет на усмотрение метафизики целый ряд таких проблем, и я намерен те- перь указать вкратце важнейшие из них. Первой из них является выяснение того, как сознание относится к мозгу.
Отношение сознания к мозгу. В психологии, посколь- ку мы будем разрабатывать ее как естественную нау- ку (а такой точки зрения мы придерживались во всем предшествующем изложении), состояния сознания при- нимаются за непосредственные данные опыта; причем регулятивная гипотеза, которой мы руководствовались все время, предполагает, что в каждую данную минуту каждому общему состоянию нашего мозга соответству- ет только одно определенное состояние сознания. Такая гипотеза вполне ясна до тех пор, пока мы, вдаваясь в область метафизики, не зададимся вопросом, что озна- чает слово «соответствует». Если мы хотим этим словомвыразить не простое параллельное изменение состояний мозга и состояний сознания, а нечто большее, то поня- тие, связанное с этим словом, окажется крайне неясным.
357
Некоторые думают, что его можно сделать более яс- ным, предположив, что состояния мозга и состояния со- знания суть внешняя и внутренняя «стороны» одной и той же «реальности». Другие видят в состояниях созна- ния реакцию некоторой единой сущности — «души» на множество воздействий на нее со стороны мозга. Третьи полагают, что тайну взаимодействия души и тела мож- но разгадать, если предположить, что каждая мозговая клеточка одарена особым сознанием и что эмпирически данное состояние нашего сознания есть результат слия- ния множества отдельных сознании в одно, так же как, с другой стороны, наш мозг представляет собой сово- купность множества нервных клеток.
Первую из этих точек зрения мы можем назватьмонистической, вторую — спиритуалистической, третью—(помистической. Каждая из них связана с весьма зна- чительными трудностями; наиболее состоятельной в ло- гическом отношении я считаю спиритуалистическуютеорию. Но она не дает никакого объяснения таким пси- хическим явлениям, как раздвоение личности, периоди- ческая смена одной личности другою (см. XII главу).
Эти факты удобно объяснить при помощи атомисти- ческой теории, так как гипотеза слияния множества под- чиненных сознании в одно общее и распадения общего сознания на множество мелких подчиненных представ- ляется более приемлемой, чем гипотеза активности еди- ного духа, то распадающегося на множество одновре- менно действующих независимо друг от друга сознании, то снова возвращающегося к нераздельному единству. Локализация психических функций в различных частях мозга также благоприятствует атомистической точке зрения. Предположим, передо мной колокольчик; если я вижу его при посредстве затылочных долей мозга и слышу его звон при посредстве височных долей, -ю весь- ма естественно можно сказать, что затылочные доли мозга видят колокольчик, височные слышат его звон;
а затем зрительное и слуховое впечатления «сливают- ся» в одно цельное восприятие. Таким образом, факт совместного действия различных частей мозга при вос- приятии данного объекта различными органами чувств объясняется, по-видимому, настолько просто, что сто- ронник психического атомизма признает не идущими к делу, «метафизическими» все возражения, приводившие- ся нами несколько выше против мысли о возможно- сти «слияния» отдельных «частей» сознания. Он ноль-
358
зуется гипотезой атомизма, находя ее простым и удоб- ным приемом для подведения различных психических явлений под одну общую формулу.
Вопрос о соответствии между состояниями мозга и души не только представляет трудности для оконча- тельного решения, но и в самой постановке его уже есть некоторая неясность: «1'ombre en ce lieu s'amasse et lanuit est la toute» (здесь сгущаются тени и наступает полный мрак).
Прежде чем задавать вопрос, в чем заключается пе-ремена психических и соответствующих им физиологи- ческих процессов, надо найти носителей этих перемен.•<...> Мы должны отыскать такое элементарное пси- хическое состояние, которому бы прямо соответствовало известное состояние мозга и, наоборот, определить, ка- кому элементарному физиологическому процессу соот- ветствует элементарное душевное явление. Определяв таким путем элементарный и психический факты, мы могли бы установить непосредственно между ними из- вестное отношение в виде элементарного психофизиче- ского закона.
Метэмпирическая гипотеза существования психиче- ских атомов была найдена нами, так как мы все время принимали душевное состояние человека во всей его цельности и сложности за элементарный психический факт, а весь мозг — за элементарный физический факт. Но «весь мозг» вовсе не есть физический факт! Это —просто название, которое мы даем воздействию на на- ши чувства биллионов молекул, сгруппированных из- вестным образом. С механической точки зрения отдель-ные молекулы или, самое большое, образованные из них «клеточки» представляют единственный реальный суб- страт того объекта, который в просторечии называется мозгом. Эту фикцию мы не можем противополагать душевным состояниям как нечто объективно реальное. Объективно реальны только 41изические молекулы; они- то и представляют элементарное явление. Отсюда ясно, что элементарный психофизический закон мы могли бы получить, лишь став на точку зрения психического ато- мизма, ибо, приняв молекулу за элемент «мозга», мы по необходимости должны противопоставить ей как простейшее душевное состояние не сознание во всей его цельности, а только элемент сознания. Таким обра- зом, оказывается, что реальное в облает психической соответствует нереальному в области физической и
наоборот, и вопрос об отношении душевных явлений к телесным становится еще более запутанным.
Отношение состояний сознания к объектам. Запутан- ность вопроса о взаимодейсгвии души и тела нисколько не прояснится для нас, если мы примем в соображение тот факт, что состояние сознания возможно познавать. С точки зрения здравого смысла (а натуралисты по большей части придерживаются ее), познание всегда сводится к отношению между двумя обособлен- ными сущностями: познающим субъектом и познавае- мым объектом. Внешний мир есть нечто хронологически предшествующее состояниям сознания; последние по- степенно знакомятся с внешним миром, причем их по- знание становится все более сложным. Но такое дуали- стическое противоположение духа и материи не выдер- живает идеалистической критики. Предположим, мы испытываем то состояние сознания, которое называется чистым ощущением (поскольку таковое состояние су- ществует), например ощущение голубого цвета при взгляде на безоблачное небо в ясный день. Составляет ли этот голубой цвет наше ощущение или принадлежит «объекту» нашего ощущения? Скажем ли мы, что голу- бой цвет в данном случае есть некоторое свойство на- шего ощущения или есть ощущение некоторого объек- тивного свойства? В просторечии мы выражаемся то так, то иначе; чтобы избегнуть определенности выраже-ния, в последнее время нередко говорят «содержание» представления вместо «объект» представления, ибо сло- во «содержание» заключает в себе не то нечто, без остатка разлагающееся на чисто субъективные элемен- ты—ощущения, не то нечто, привходящее в состав эщу- щения извне, со стороны, причем последнее является как бы приемником, вместилищем для внешнего объек- та. Но «ощущения» помимо заключенного в них чув- ственного содержания не означают ровно ничего опре- деленного, и выражения «вместилищем, «приемник» внешнего объекта в применении к ним не имеют ника- кого смысла. Непосредственно испытываемое нами ощу- щение голубого цвета всего лучше обозначать неопре- деленными терминами «явление», «феномен». Ведь это ощущение не сознается нами непосредственно' как от-ношение между двумя реальностями, психической и фи-зической. Только сознавая, что мы думаем непрерывно о том же голубом цвете, мы устанавливаем известное отношение между ним и другими объектами, причем он
Ознакомительная версия.
