Иван Беленко - Регулирование миссионерской деятельности и определение проблемы прозелитизма и святотатства. Опыт зарубежных стран

В результате роста наркомании, а также перемен в экономике западное общество во второй половине XX века начало сталкиваться с новыми ситуациями. Днём кварталы пустуют, совершаются кражи. В результате в конце 1970-х и в начале 1980-х годов с целью следить за посторонними в некоторых странах был издан целый ряд новых постановлений о лицензировании поквартирного сбора пожертвований и подобной деятельности.

В последнее время подобные инициативы выдвигаются и в российском обществе. Так, в конце 2009 г. Министерство юстиции России на своём сайте опубликовало проект Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон „О свободе совести и о религиозных объединениях“ и в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях», направленный на урегулирование миссионерской деятельности. Несмотря на то что принятый в 1997 г. закон о свободе совести и без того вызывает нарекания со стороны как верующих, так и зарубежных наблюдателей «в связи с неуважением к принципу равенства религий»[1], в новом проекте предусмотрен ряд дополнительных ограничений на миссионерскую деятельность.

Кроме того, в рамках этих процессов всё чаще звучит такое, почти забытое в советский период, понятие, как «прозелитизм», осложняющее, по мнению некоторых, межрелигиозное согласие в стране, в том числе между Православной и Католической церквами. Это довольно широкое в русском языке понятие:

«Стремление распространить свою веру, обратить других в свою веру»[2] —

некоторые пытаются закрепить за религиозно-просветительской, миссионерской деятельностью, проводимой представителями неправославных религий, тогда как на Западе за термином «прозелитизм» прочно закрепилась негативная коннотация.

Надо отметить, что этап, на котором в этом вопросе находится сейчас российское общество, на Западе пройден. Поэтому есть смысл обратиться к европейскому и североамериканскому опыту.

Основные свободы, давно принимавшиеся как должное, в Финляндии были ограничены в 1970-х годах под предлогом охраны покоя граждан. Был издан ряд указов местного значения, которые запрещали религиозную деятельность, включающую в себя хождение по домам. Нововведения коснулись по большей части Свидетелей Иеговы, в повседневную богослужебную практику которых входит проповедь от человека к человеку. В некоторых городах они вынуждены были обратиться в суд. В 1976 и в 1983 гг. в судах городов Ловийса и Раума внимание обращалось на то, что проповедь по домам — неотъемлемая часть религии Свидетелей Иеговы и что правительство одобрило этот метод благовествования, признав законным устав религиозного объединения Свидетелей Иеговы. Было также показано, что многие желают, чтобы их посещали Свидетели, и что запрет такой деятельности только на том основании, что она нравится не всем, привёл бы к ущемлению свободы. После того как по этим делам были вынесены решения в пользу верующих, многие города отменили указы о запрете на проповедь по домам[3].

Несравнимо более драматично события развивались в Греции. И именно Греция подвигла европейских правоведов к определению и прояснению того, что же такое прозелитизм и как к нему относиться.

В традиционно православной Греции ещё в 1938–1939 гг., в период фашистского диктатора Иоанниса Метаксаса, были приняты законы, запрещающие прозелитизм. На основании этих законов с 1938 по 1992 г. во время проповедования были арестованы 19 147 Свидетелей Иеговы, и суды вынесли приговоров в общей сложности на срок 753 года, из которых 593 были фактически отбыты.

Это продолжалось до тех пор, пока 84-летний Свидетель Иеговы Минос Коккинакис, уже отбывший больше десятка заключений за прозелитизм, не дошёл до Европейского суда после того, как в 1986 г. их с женой в очередной раз приговорили к 4 месяцам тюрьмы по статье «прозелитизм». Вот как определялся прозелитизм в греческом Уголовном кодексе:

«Любая прямая или косвенная попытка посягнуть на религиозные верования личности другого вероисповедания… с целью подорвать эти верования либо через какую-то приманку или обещание выгоды, моральной поддержки или материальной помощи, либо обманными способами или воспользовавшись неопытностью личности, доверием, нуждой, низким интеллектуальным уровнем и наивностью».

Приговор был обжалован, но, по сути, безрезультатно, хотя один из членов апелляционного суда письменно выразил мнение, что Коккинакиса «следует оправдать потому, что ни одно из доказательств не подтверждает, что Георгия Кириакаки [истица] особенно неискушённая в православной христианской доктрине — будучи замужем за церковным певчим-солистом, или что она имеет особенно низкий интеллектуальный уровень, или особенно наивна, так что обвиняемый мог бы склонить её стать членом секты Свидетелей Иеговы»[4].

Коккинакис обжаловал решение суда в Верховный суд Греции. Но этот суд отказал ему в удовлетворении требований. Поэтому Коккинакис подал жалобу в Европейскую комиссию по правам человека. 21 февраля 1992 г. дело было передано в Европейский суд по правам человека.

Слушание дела было назначено на 25 ноября 1992 г. Профессор Федон Веглерис, адвокат Коккинакиса, так обозначил суть дела:

«Должен ли продолжать существовать и применяться этот ограничительный закон, предназначенный, чтобы предохранять от обращения в другую веру членов Греческой православной церкви?.. Я желаю знать, почему закон о прозелитизме приравнивает православие к тупости и невежеству. Я всегда задавался вопросом: почему православие должно нуждаться в защите от тупости, от духовной некомпетентности… Это тревожит меня и шокирует».

Примечательно, что представитель греческого правительства не смог представить ни одного случая, когда бы этот закон применялся к кому-нибудь ещё, кроме Свидетелей Иеговы.

Второй адвокат Коккинакиса пытался указать на неразумность закона и практики его применения:

«Непременное условие диалога между взрослыми личностями — принятие обоюдного влияния. А иначе мы будем странным обществом бессловесных животных, которые думают, но не выражают себя, которые разговаривают, но не делятся мыслями, которые существуют, но не сосуществуют».

Постановление было вынесено 25 мая 1993 г. Суд шестью голосами «за» и тремя «против» постановил, что греческое правительство попрало религиозную свободу Миноса Коккинакиса и присудил выплатить ему денежную компенсацию в размере 14 400 долларов.

А что было сказано судом по существу проблемы? Кажется, среди судей возникло разногласие, что считать прозелитизмом. Использовать ли его в традиционно широком значении («стремление распространить свою веру») или же под прозелитизмом подразумеваются только незаконные, насильственные методы воздействия?

Надо признать, что отечественная религиоведческая наука, похоже, до сих пор не определилась с этим вопросом. Так, в статье «Прозелитизм» энциклопедический словарь «Религиоведение»[5] отмечает, что понятие «прозелитизм» может подразумевать разное. Поясняя, что одной из форм прозелитизма в его расширенном значении является религиозное просвещение, словарь отмечает:

«Наряду с религиозным просвещением могут быть использованы моральное и психологическое давление, спекуляции на материальных и иных затруднениях людей, недобросовестная критика вероисповедания, приверженцем которого является объект прозелитического воздействия, и так далее. В Средние века и Новое время, когда религия служила одним из средств политики государственной экспансии и колониальных захватов, применялись эти и другие, более жёсткие способы принуждения (например, европейскими миссионерами в XVI-XIX веках в отношении аборигенов Америки, Азии и Африки). Нередко такими же способами обращали в православие язычников и мусульман в России в XVI-XVII веках. В отношениях между христианскими церквями практика прозелитизма также имела место в прошлом, присутствует она и сегодня».

При этом РПЦ считает прозелитизм неэтичным в принципе, даже в его «расширительном толковании». В документе, распространённом в 2002 г. Службой коммуникации Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, заявляется:

«Вопрос о католическом прозелитизме на канонической территории Русской Православной Церкви является одним из серьёзнейших препятствий к улучшению отношений между двумя Церквами»[6].

Вот как комментирует эту позицию всё та же статья в словаре «Религиоведение»: