Александр Мень - Сын Человеческий

Главная книга о. Александра Меня — рассказ о земной жизни Иисуса Христа

Книга стремится ясно и правдиво воссоздать евангельскую эпоху, донести до читателя образ Иисуса из Назарета таким, как Его видели современники. Жизнеописание Христа строится на основе Евангелий, лучших комментариев к ним, а также других литературных источников, указанных в библиографии (675 наименований).

Книга снабжена богатыми приложениями, которые помогут глубже познакомиться с евангельской историей и историей ее исследования.

В подарочном издании воспроизведен полный цикл картин В. Д. Поленова «Жизнь Христа» (по альбому из библиотеки о. Александра Меня, изданному предположительно в Праге в 1912 г.)

1997 — 496 с., ил.

Елена Семеновна Мень — мать о. Александра

Для чего написаны эти страницы? Нужны ли они, если об Основателе христианства было уже столько сказано?

Любая новая книга на евангельскую тему может вызвать подобные вопросы. Кроме того, очевидно, что никакой труд, посвященный жизни и учению Иисуса Христа, не в состоянии заменить своего первоисточника. «Есть книга, — писал незадолго до смерти Пушкин, — коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни… Сия книга называется Евангелием, — и такова ее вечно—новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие». [1] В самом деле, кто, кроме евангелистов, сумел справиться с этой грандиозной задачей — запечатлеть образ Иисуса Назарянина, причем пользуясь удивительно скупыми средствами?

Итак, если мы хотим знать правду о Христе, то должны искать ее прежде всего в Евангелии.

Но тот, кто впервые берет его в руки, может столкнуться с известными трудностями. Ведь авторов Нового Завета отделяют от нас почти две тысячи лет. Современному человеку бывает нелегко понять многие их намеки, обороты речи, а подчас даже самый ход их мысли, что вызывает необходимость в комментариях, которые давали ключ к Евангелию.

Изучение новозаветной письменности давно уже стало целой наукой. Сотни толкователей — богословов, историков, филологов — проделали огромную работу по разбору и сопоставлению текстов, по уточнению их смысла. Они кропотливо исследователи каждую главу и каждый стих Евангелия.

Ценность этих аналитических трудов бесспорна. Они помогли уяснить немало важных подробностей. Однако авторы их следовали методу, который нередко оставлял на втором плане главное. Обширные критические экскурсы о Матфее, Марке, Луке и Иоанне почти заслонили самого Христа. А ведь евангелисты стремились донести до нас именно весть о Сыне Человеческом, Который есть альфа и омега христианства; без Него оно лишается души, попросту говоря, не существует.

Вот почему за последние полтора века в евангельской историографии, наряду с богословским и литературным анализом, стали использовать также и метод обобщения, синтеза. Авторы, которые пошли по этому пути, хотели, опираясь на данные текстуальной критики, воссоздать целостную картину земной жизни Христа.

Одним из первых этот подход применил известный русский проповедник, архиепископ Иннокентий Херсонский (Борисов). Его очерки вышли в 1828 году под названием «Последние дни земной жизни Иисуса Христа». Книга с тех пор выдержала много изданий и продолжает пользоваться широкой популярностью. Однако она охватывает только события Страстной недели.

Остается сожалеть, что опыт подобной «биографии» Христа, написанной в форме связного повествования, был предпринят впервые автором нехристианским. Речь идет об Эрнесте Ренане, французском историке и мыслителе, книга которого «Жизнь Иисуса» появилась в 1863 году.

В ней автору удалось нарисовать яркую и правдивую панораму евангельской эпохи и необычайно живо изобразить Самого Основателя христианства, хотя, будучи по мировоззрению скептиком–позитивистом, Ренан в значительной мере исказил Его облик.

Успеху «Жизни Иисуса» немало способствовало и то, что центральная тайна Евангелия — тайна Богочеловечества — в христианском сознании оказалась фактически утраченной. Это естественно привело к реакции, выразителем которой стал Ренан. Вскоре после выхода в свет его книги соотечественник Ренана пастор Эдмон Прессансе писал: «Человечество Христа очень часто приносилось в жертву Его Божеству, забывали, что последнее неотделимо в Нем от первого и что Христос… не Бог, скрывшийся под видом человека, но Бог, сделавшийся человеком, Сын Божий, униженный и поруганный, говоря смелым языком ап. Павла, Христос, действительно подчинивший Себя условиям земной жизни… Христа очень часто представляли нам как отвлеченный догмат, и потому бросились в противоположную крайность». [2]

И поклонников, и противников Ренана сначала больше занимали его философские взгляды; когда же интерес к ним остыл, а страсти, разгоревшиеся вокруг «Жизни Иисуса», стали утихать, отчетливо обнаружились достоинства примененного в книге метода. [3]

Характерен случай, который рассказывали о Владимире Соловьеве. Однажды, беседуя с обер–прокурором Синода К. П. Победоносцевым — человеком крайне консервативным, философ попросил у него позволения издать по–русски «Жизнь Иисуса», снабдив ее критическими примечаниями.

— От вас ли я это слышу? — возмутился обер–прокурор. — Что это вам в голову пришло?

— Но ведь надо же наконец народу о Христе рассказать, — ответил, улыбаясь, Соловьев.

Сам он относился к Ренану отрицательно, но хотел подчеркнуть, что, как правило, богословские труды критиков и толкователей мало приближали людей к евангельскому Христу, скорее даже отдаляли от Него. В этом смысле на их фоне мог выигрывать и Ренан.

Неудивительно, что вслед за книгами архиеп. Иннокентия Херсонского и Ренан стали выходить другие, написанные в том же жанре, и число их с каждым десятилетием увеличивалось. Нередко, правда, результаты получались спорными и противоречивыми. Одни хотели видеть в Назарянине только реформатора иудейства, другие — последнего из пророков; сторонники насилия изображали Его революционером, толстовцы — учителем непротивления, оккультисты — «посвященным» эсотерического ордена, а враги традиционных общественных устоев — борцом против рутины. «Есть нечто трогательное, — замечает известный историк Адольф Гарнак, — в этом стремлении всех и каждого подойти к этому Иисусу Христу со стороны своей личности и своих интересов и найти в Нем самого себя или получить хотя бы некоторую долю в Нем». [4] С другой стороны, в таких попытках обнаруживалась узость людей, которые силились разгадать «загадку Иисуса», исходя только из своих, подчас весьма односторонних воззрений.

Между тем личность Христа неисчерпаема, она превосходит все обычные мерки; вот почему каждая эпоха и каждый человек могут находить в Нем новое и близкое им. Об этом в частности свидетельствует и история искусства. Если мы сравним фреску в катакомбах Рима или древнерусскую икону с изображением Христа у Эль Греко или модерниста Шагала, то легко убедимся, как по–разному преломлялся Его образ на протяжении веков.

Чем же можно проверять и корректировать эти трактовки в живописи, в науке и литературе?

Единственным критерием здесь является само Евангелие, на котором основаны все попытки изобразить Сына Человеческого.

Правда, некоторые историки утверждают, что Евангелия слишком лаконичны, чтобы дать материал для «биографии» Иисуса. Действительно, в них опущены многие факты, ряд конкретных деталей остается неясным, но непредубежденный исследователь найдет в них все важнейшие черты жизни и учения Христа. К тому же скудость источников обычно не мешает создавать жизнеописания великих людей, о которых сохранилось куда меньше достоверных данных. [5]