Священник Валентин Васечко - Сравнительное Богословие

В качестве самостоятельной дисциплины, изучаемой в духовных учебных заведениях, сравнительное богословие возникло в России лишь в XVIII столетии Вопрос о его месте в системе богословских наук не всегда решался одинаково, например, еще в начале нашего столетия «Православная богословская энциклопедия» определяла сравнительное богословие как часть догматики. Тем не менее, уже в XIX веке в том или ином виде сравнительное богословие преподавалось в духовных академиях и семинариях.

Основной задачей нашего предмета является «критическое обозрение отступлений от Православной Церкви в вероучении и нравоучении современных нам инославных христианских обществ»1. Необходимость такого критического обозрения возникла почти одновременно с началом бытия Церкви, когда среди уверовавших появились первые разномыслия. С известными оговорками можно сказать, что в работе богословской мысли во времена ранней Церкви, и, тем более, в ходе становления кафолического учения в эпоху Вселенских Соборов использовались элементы того, что мы сейчас называем сравнительным богословием.

Хотя сравнительное богословие могло бы претендовать на изучение догматических движений времени Вселенских Соборов, но традиционно их относят к области церковной истории, а сравнительное богословие изучает уже то, что произошло после окончания соборной эпохи. Такое деление вполне справедливо и отражает существенное отличие бытия Церкви в эпоху Вселенских Соборов и после нее. То, что происходило с I по VIII век было поиском истины, который часто разрешался трагедиями, угрожал самому существованию Церкви Христовой, но почти всегда порождался неведением истин веры, которым еще предстояло явиться. Как правило, результатом этих поисков было обретение общего церковного мира, и прежнее разномыслие исчезало в новом ведении о Боге.

Все церковные разделения послесоборного времени уже не могут быть отнесены к болезням роста и оправданы неведением еще неоткрытых истин веры, ибо эти истины уже ясно и точно изложены соборным разумом Церкви. Эти разделения возникли не в поиске еще неведомой вероучительной истины, но в сознательном уклонении от уже известного и скрепленного авторитетом Церкви знания и в этом существенное отличие западных исповеданий от догматических течений эпохи Вселенских Соборов.

1. Римо-католичество, которое откололось от единства Вселенской Церкви в 1054 г. Это наиболее многочисленное и организованное христианское исповедание, к которому принадлежит большинство христиан всего мира. Несмотря на многочисленные искажения вероучения и церковной жизни Римо-католическая Церковь сохранила основы церковности, что позволяет нам считать ее Церковью, хотя и ущербной, и признавать, хотя и с оговорками, ее таинства.

2. Протестантские исповедания, отделившиеся от римо-католичества, начиная с XV столетия, в ходе Реформации. Это отделение привело к потере протестантскими исповеданиями основных признаков церковности, которые еще сохраняло католичество, поэтому, с православной точки зрения, ни одно из них не может считаться Церковью, и так называемые таинства их не имеют благодатной силы. Протестантизм сам очень скоро разделился на отдельные ветви, каждая из которых отражает исторические особенности развития Реформации в странах средневековой Европы.

Можно выделить три основные ветви протестантизма:

1) Лютеранство — первое из протестантских движений, начавшееся в начале XV столетия в Германии и названное по имени отца Реформации Мартина Лютера. В лютеранстве мы видим попытку сочетания основ традиционного христианства со стремлением к обновлению церковной жизни, которое, однако, пошло по изначально ложному пути, жертвуя церковностью ради превратно истолкованного обновления.

2) Реформатство или кальвинизм, зародившееся в Швейцарии чуть позже лютеранства и названное по имени его родоначальника Жана Кальвина. В реформатстве мы сталкиваемся с наиболее последовательным развитием основ Реформации в резких, подчас абсурдных формах.

3) Англиканство, которое первоначально развилось из стремления христиан Англии к независимости от Рима и поэтому не имело четко выраженной богословской подоплеки. Английская Реформация приобрела поэтому преимущественно политический характер, и в области богословия она испытывала влияние Реформации европейской, в частности, кальвинизма, не решалась окончательно порвать с католической традицией. Фактически, эта двойственность сохраняется в англиканстве и поныне.

Процесс дробления протестантизма не закончился, и его основные течения сами порождают множество отдельных движений и сект, которые отличаются значительным своеобразием в своем богословском развитии.

3. XX век принес много нового в жизнь разделенного христианства, в частности, стремление к его объединению, которое после второй мировой войны переросло в экуменическое движение, ставшее заметным, хотя и противоречивым явлением в жизни всего христианского мира.

Какую же цель преследует православное богословие в изучении основ чуждых вероучений, «несообразных, по замечанию митрополита Филарета (Дроздова), с достоинством Восточной Кафолической Церкви, с ее чистою древностию и древнею чистотою»2. Православным христианам необходимо знать вероучение и жизнь западного христианства, чтобы защитить себя и помочь ему. Особую важность такое знание приобретает в наши дни, когда современному человеку приходится сталкиваться с самыми разнообразными религиозными традициями. Православие должно противиться не только открытым посягательствам со стороны инославных исповеданий, но также их скрытому влиянию на образ мыслей Церкви и ее жизнь.

Показательным примером такого проникновения может служить, как ни парадоксально, наше восприятие таинства Евхаристии. «Евхаристическое возрождение» XX столетия, начало которому было положено русским богословами, было вызвано стремлением освободиться от довлевшего над православным сознанием католического представления, в котором совершение Евхаристии почти полностью возлагалось на священника, а участие в тайносовершении общины верных сводилось к покорному восприятию таинства. Но в последние десятилетия мы наблюдаем распространение в литургической жизни Православия нового соблазна, на этот раз порожденного протестантским влиянием. Это соблазн прямо противоположен предыдущему, и суть его в том, что совершение таинства принадлежит преимущественно общине верных. Здесь явственно проступает один из основных постулатов протестантизма — народ как царственное священство. Эти заблуждения одинаково отдалены от православного образа Евхаристии, совершаемой Духом Святым по молитвам Церкви в предстоянии священника, но они наглядно отражают инославное влияние на самую сердцевину православного бытия.

Таким образом, изучение жизни инославного мира важно для нас потому, что дает возможность избежать в развитии нашей церковной жизни ошибок, уже совершенных нашими братьями. В этой связи нам очень важно видеть как изменение богословских представлений западного христианства, образа его Богомыслия отразилось в жизни Западной Церкви и в развитии западного общества в целом. Только такая связь богословия и жизни может оказаться убедительной для нас самих и нашего общества.

Мы также не имеем права забывать о долге служения Православной Церкви инославному миру. «Православные христиане не имеют права вычеркнуть из своего сердца ту часть христианского мира, которая находится за пределами видимой ограды Церкви»3, ибо нам дарована полнота знания о Боге, которую мы должны разделить с теми, кто ее лишен.

Предмет сравнительного богословия объемлет весьма разнородные христианские течения, и наше церковное отношение к ним тесно связано с правильным пониманием их церковной (или нецерковной) природы.

Прежде всего, православное богословие неизменно утверждает, что полнота спасительной для человеков благодати Божией и бытия церковного пребывает только в пределах Вселенской Православной Церкви, которую образует семья Поместных Православных Церквей, сохранивших неповрежденно чистоту христианской веры.

С другой стороны, очевидно, что Православная Церковь также признает некое присутствие спасающего действия Божия не только в ограде церковной, но и вне ее. «Православная Церковь свидетельствует, что христианский мир, который находится вне ее ограды не есть что-то с нею никак не сообщающееся…, что свет благодати, имеющий источником своим Церковь, неизреченно… простирается и за видимые ее пределы»4. Однако, что хотя это спасающее действие благодати совершается вне видимых границ Церкви, но оно имеет ее своим источником. Говоря иначе, мы признаем, что спасение возможно вне Церкви только по причине того, что существует сама Церковь, ибо она есть единственный в мире источник Божией благодати, которая пребывает в ней в полноте и может спасительного изливаться вовне, спасение может совершаться вне пределов Православной Церкви, но оно не может совершаться вне ее спасительного бытия.