АЗИАТСКИЕ ХРИСТЫ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Азиатские будды
Глава I
Необходимое предупреждение
Приступая к изучению религий Азии, невольно чувствуешь, как спускаешься в низины умственной человеческой культуры, где царит еще глубокий мрак.
В умственной жизни буддистов, браминов и даже исламитов не было Линнеев, открывших путем глубокого всестороннего изучения различного материала естественную классификацию животных, основу научной зоологии; у них не было Декандолей, сделавших то же самое для мира растений, давшего начало научной ботанике и ее дальнейшей разработке; не было Дарвинов, давших на основе этих естественных классификаций эволюционную теорию возникновения жизни. У них не было своих Коперников, положивших начало правильным представлениям о движении небесных светил в непрерывном пространстве и о действительном состоянии земли в солнечной системе, не было Ньютонов, подведших все это под строгие законы небесной механики, давшие возможность для всегда сбывающихся научных предсказаний небесных явлений взамен обманчивых пророчеств древности; не было Лапласов, давших эволюционную теорию происхождения миров, не было Ляйелей, положивших начало эволюционным представлениям о последовательном развитии земного шара. У них не было своих Лавуазье и Менделеевых, положивших начало современной теоретической химии; у них не было Пастеров, открывших микробное происхождение всех заразных болезней и давших новые верные средства бороться с ними. У них не было ни Колумбов, ни Куков, открывших для их народов заморские неведомые земли, не было Ливингстонов и Пржевальских, сделавших то же на суше и давших возможность ученым Пекина, Калькутты, Тегерана и Самарканда знать о Западной Европе много более того, чем знали ее собственные ученые. У них не было своих Уаттов, изобретших паровые машины, не было Сантос-Дюмонов, положивших начало управляемому воздухоплаванию.
Хотя у них было не менее, чем в Европе дыма и нагретого воздуха, поднимающегося вверх, но никому из них не приходило в голову употребить их на поднятие воздушных шаров и улететь с ними в высоту. У них не было Эдисонов, изобретших фонограф и Яблочкиных, открывших электрическое освещение. Их математика — простая арифметика, и даже алгебра на деле возникла не у них, а в Мавританской Испании. У них не возникло романтизма, вероятно, благодаря многоженству, а потому до сих пор нет и романа, и вся их литература стоит на том же сказочном уровне, как европейская в средние века. Их живопись была до европейских учителей лишь первичная без перспективы, их музыка первично однообразна, их театр — простой балаган, в сравнении с европейским.
И если мне скажут, что взамен того у их ученых высоко было развито искусство гипноза, то я отвечу, что и оно, подобно только что перечисленным мною здесь открытиям и изобретениям, вернее всего пришло туда из Европы, в которой было потом искоренено христианством в союзе со светскими правителями как приводившее на низком уровне средневековой психики, к вредоносным и даже губительным последствиям. Ведь это же и была та «черная магия» с вызываемыми привидениями и галлюцинациями слуха и остальных органов чувств, которую христианские авторы относили к действию сатанинских сил и самое слово культ имеет своим корнем созвучие КЛД, символизирующее всякое колдовство.
И это самое европейское колдовство, надолго истребленное в Европе, а теперь возобновляемое на научной основе, как психотерапевтическое средство, переселившись в Среднюю Азию, и оттуда в Индию, осталось там на той же средней ступени своего развития, на которой оно было в средние века в Европе. Отсюда ясно, что не с Востока старого света оно шло на его Запад, а, как и все новейшие открытия, совершенно наоборот.
Говорить о древней высокой культуре китайцев, индусов и тибетцев, после чего эти народы одряхлели и «впали в детство», есть простая игра слов. Это так же нелепо, как утверждать, что какой-нибудь человек, родившись взрослым и состарившись, снова стал уменьшаться ростом и наконец обратился в мальчика для того, чтобы начать снова расти и развиваться, как только теперь начинают азиатские народы, буддийской, браминской и даже исламитской умственной культур.
На европейское происхождение современных азиатских культов, т.е. колдовских учений, мы можем указать немало признаков. Вот, например, хоть лингвистические корни.
Индусская троица браминов называется Тримурти, т.е. по-славянски Три-Морды. Это словопроизводство не шутка, а действительный лингвистический корень индусской троицы, показывающий, что она пришла туда с Балканского полуострова, из Великой Ромеи, которая, как я показывал уже в VI томе, была в средние века еще полубалканским, полу-Анатолийским государством, с незначительным развитием греческой литературы, и слово морда тогда значило просто лицо.
Таким чисто славянскими словами переполнен весь санскрит, который поэтому и должен быть признан за перенесенный на Дальний Восток ромейскими провозвестниками христианства, тем более, что и сам индусский Кришна есть ни что иное, как ромейский Христос, но только в его дальнейшем развитии. И самое слово Кришна имеет смысл (помазанника на царство) только по-гречески, значит, пришло тоже из Великой Ромеи. И вот по европейской теологии Христос воскрес из мертвых только один раз, и потом улетел на «седьмое небо», где и остается до сих пор, сидя рядом с богом-отцом, под святым духом в виде голубя, на каком-то троне, невидимом в самые сильнейшие из наших телескопов. А по индийскому учению, этот самый бого-человек воскресал уже восемь раз и восемь раз погружался в нирвану, т.е. в блаженное небесное успокоение от житейских забот. Но ведь эти восемь раз, больше одного разве, являются его семи-повторным эхом и значит, произошли уже после первого раза, который мы имеем в евангельском учении. Вот почему хотя бы индусская фантазия, по обычаю всего средневекового и даже новейшего мифического творчества и относила их в незапамятные времена, но само составление такого мифа мы не имеем права без самых веских доказательств, отнести за пределы конца средних веков, когда первое и единственное воскресение стало основанием христианского учения.
Пойдем теперь и далее. Нирвана индусов переводится новейшими востоковедами не в смысле абсолютного ничто, как делали ранее, а в смысле успокоения после смерти. А в русском народном языке и, по-видимому, в других славянских, умерший называется покойником, т.е. успокоившимся от житейских дел. Но ведь это та же самая идеология посмертного состояния, уподобляемого сну без сновидений при освобождении сознания от оставленных им телесных уз, подвергающихся потом уничтожению. Значит, и представление о нирване, как будто пришло на восток со славянского ромейского запада. Но можно сказать и более этого.
Подобно тому, как Ромейский Христос, прибыв в Калькутту, оказался там воскресшим вместо одного раза восемь, так и христианский бог — единый в трех лицах (три морды) — превратился на том же пути уже в многоликого, и появились изваяния со множеством голов, а с ними и лиц на одном туловище. И это размножение лиц наглядно показывает, что представление о боге едином в трех лицах, выработанное ромейской теологией путем частых умствований о боге-отце, боге-сыне и о святом духе деградировало на пути в Индию в изображении трех человеческих лиц на одном туловище, вроде теленка о трех головах. А затем уже в самой Индии, число таких голов на одном божественном туловище доводилось и до сорока. Так слово личность в смысле персоны, по смешению смысла в славянских языках превратилось в простое лицо, а затем и в целую голову.
Таким же образом от корня чело произошло слово человек, первично человик, т.е. обладающий челом.
Само собой понятно, что не ромейская религиозно-философская троица выработалась из этих первичных уродливых представлений, а деградировала в них, распространившись в народе, наиболее образованная часть которого еще не дозрела до принесенных в нее с Запада философских представлений. И это обстоятельство наглядно показывает, что религия браминов (т.е. служителей бога-слова [1]), пришла от западных богословов, а следовательно тоже не за тысячи лет до христианства, а не ранее как в средние века.
