В русской религиозной мысли на этом основании была развита концепция «софиологии» (Вл. Соловьев, свящ. П. Флоренский, прот. С. Булгаков), которая рассматривала Премудрость Божию (греч. София) как извечно пребывающий в Боге ипостасный первообраз твари. Однако общецерковного признания этот теологумен не получил[34].
В Кн. Притчей Хокма-Премудрость говорит:
Господь имел (дословно создал) меня началом пути Своего,
прежде созданий Своих, искони…
Я родилась прежде, нежели водружены были горы,
прежде холмов,
Когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей,
ни начальных пылинок Вселенной.
Когда Он уготовлял небеса, я была там,
когда Он проводил круговую черту по лицу бездны…
Тогда я была при Нем художницею
и была радостью всякий день,
веселясь пред лицем Его во все время.
(8,22-30)
Прибегая к языку Отцов Церкви, Премудрость есть «энергия» Сущего: те аспекты высшего Бытия, которые только и могут быть восприняты человеком. Вне этих свойств Божиих никакое богословие невозможно, кроме апофатического (отрицательного), которое утверждает о Боге только то, «чем Он не является».
В согласии с Кн. Притчей (3,19) псалом 103 учит, что Бог все сотворил «премудро» (дословно: бэ-хокма — в премудрости). Тем самым Премудрость сближается со Словом, Которое в Новом Завете открывается как второе Лицо Святой Троицы: «Все через Него начало быть» (Ин 1,3).
«Бог благоволил, — пишет свт. Афанасий Великий, — чтобы Премудрость Его снизошла к тварям, чтобы во всех вообще тварях и в каждой порознь были положены некий отпечаток и подобие Его образа, чтобы приведенное в бытие оказалось премудрым и достойным Бога делом» (На ариан, 2,78).
Возвещая непостижимость Творца, Ветхий Завет в то же время знает и о Его Откровении миру. Через Откровение, или Самопроявление, Неизреченный становится познаваемым. Уже акт творчества есть форма Откровения, а вступая с людьми в Завет, приближая их к Своей Полноте, Ягве еще полнее открывает Себя твари.
Один из библейских образов Теофании, Богоявления, именуется Ангелом Ягве (Быт 16,7; 22,11; Исх 32; Суд 2,1). Слово Сущего, Его Дух и Премудрость есть как бы три Ангела, открывающих в Ветхом Завете тайну Божию. Знаменательно, что на древнерусских иконах Премудрость Господня представлена в виде крылатой фигуры, наподобие ангела (см. ЖМП, 1982, # 8, с.72 сл.).
Слово «Хокма» в древнееврейском языке женского рода, и Притчи изображают ее в виде Жены, которая, построив прекрасный дворец, созывает туда всех, кто хочет внимать ее словам (9,1 сл.). «Дом Премудрости» и сама она означают осуществление на земле намерений Творца, царство людей, исполняющих Его заветы[35]. «Дом» этот считается также прообразом Царства Божия, Церкви, Богоматери. Поэтому паремии из Притчей читают в Богородичные праздники, а храмы св. Софии справляют престольные праздники в Богородичные дни[36].
Аспекты библейского понятия Премудрости (Мудрости)1. Житейская мудрость — плод естественного разума, данного Богом (Иов 32,7)
2. Высшая мудрость, полученная от Бога (Иов 28,23)
3. Мудрость Творца, отображенная в твари и нравственном миропорядке (Притч 8,22-31; Пс 103,24)
4. Премудрость как Откровение Бога, касающееся основ веры и праведной жизни (Прем 10-15)
5. Ипостасная Премудрость, то есть Слово Божие, Второе Лицо Св. Троицы (Пс 32,6)
6. Воплощенное Слово — Христос, Божия сила и Божия Премудрость (1 Кор 1,24)
4. Два пути. И наконец, Премудрость есть «тот аспект Божественного Промысла, который можно определить как учительное действие Бога. Премудрость это Бог умудряющий и наставляющий на правильный жизненный путь» (прот. А. Князев). Антиподом Жены-Премудрости является в Притчах жена-блудница, заманивающая в свои сети человека. Она олицетворяет грех и безумие, которые обрисованы в книге с отталкивающими подробностями (9,13 сл.).
Писания мудрецов постоянно возвращаются к такому противопоставлению. Они ставят человека перед выбором (ср. Пс 1,6 — «яко весть Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет»).
Выбор этот — свободный. Благодаря свободе люди несут ответственность за избранный ими путь. Противление Творцу, грех, не может оставаться без последствий. И речь идет не столько о каре, идущей извне, сколько о разрушительной силе самого греха:
Потому что упорство невежд убьет их,
и беспечность глупцов погубит их.
(1,32)
Человек должен утвердиться в мысли: с Богом он жив, вне Его — мертв. Эта мысль — одна из центральных уже в Моисеевом Завете: «Вот Я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло» (Втор 30,15). Закон и Пророки, псалмопевцы и мудрецы — все они говорят о благословенной жизни праведников и бедствиях, ожидающих рабов греха.
Но как в таком случае понять смысл невзгод, постигающих праведников? В ответ на это Кн. Притчй указывает на благотворную роль испытаний:
Наказания Господня, сын мой, не отвергай
и не тяготись обличением Его;
Ибо, кого любит Господь, того наказывает,
и благоволит к тому, как отец к сыну своему.
(3,11-12)
Эта последняя, исключительно важная и трудная тема в Притчах только намечена. Наиболее остро вопрос о страдании невинного поставлен в Кн. Иова.
Вопросы для повторения
1. Какие черты Кн. Притчей указывают на ее происхождение не только от Соломона?
2. Как первоначально понималась мудрость?
3. Какова истинная мудрость по Кн. Притчей?
4. Каков источник истинной мудрости?
5. Что понимает Кн. Притчей под Премудростью Божией?
6. В чем заключается учение о двух путях?
1. Композиция и сюжет Кн. Иова. Кн. Иова построена как произведение двупланное. Она делится на прозаическую и поэтико-драматическую части. Прозой написаны пролог и эпилог. В прологе (1,1-2,13) повествуется о том, как сатана поставил под сомнение бескорыстность Иова-праведника и получил от Бога право испытать его. Лишившись всех своих богатств, потеряв детей, пораженный тяжким недугом, Иов не ропщет на Бога. Его терпение посрамляет сатану. Эпилог (42,7-17) рисует торжество мужественного страдальца. Господь вознаграждает его восстановлением богатства и рождением новых сыновей, и он умирает «в старости, насыщенный днями».
Поэтико-драматическая, основная часть книги (3,1 — 42,6) содержит три цикла бесед Иова с его тремя друзьями, которые пришли выразить ему свое сочувствие. Друзья Иова — Елифаз, Вилдад и Софар — пытаются объяснить ему причину его страданий. Но Иову их утешения кажутся пустым звуком. Он уверен, что невиновен перед Богом. В душе его поднимается «буря сомнений» (свт. И. Златоуст. Письма к Олимпиаде, 2,8). В конце концов Иову является Сам Господь и возвещает о сокровенности Своих путей, непостижимых для смертного.
В этой поэтической части книги трем речам друзей (в каждом цикле бесед) соответствуют три речи Иова. К этому добавлен гимн о Премудрости, написанный, по-видимому, самим автором книги (гл. 28), а также речи Елиуя (32,1 — 37,24), которые были составлены последним редактором книги.
2. Предистория, дата написания книги. Тема невинного страдальца впервые появляется в писаниях мудрецов Двуречья. Известны шумерский и вавилонский варианты поэм (см. приложение). В них человек, которого постигли тяжкие невзгоды, размышляет над волей Божества и склоняется перед ней. Конец этих поэм светлый, как и в Кн. Иова. Небеса вознаграждают страдальцев за их веру и терпение.
Эти поэмы могли быть известны боговдохновенному автору книги и использованы им в качестве сюжетной канвы. Кроме того, в Израиле знали легенды о мудром Иове, который был, видимо, историческим лицом. В египетских документах XIV века до Р.Х. он фигурирует под именем Йава, палестинского царя. Пророк Иезекииль называет его наряду с двумя другими неизраильскими мудрецами-праведниками[37]. В самой Кн. Иова он — житель земли Уц, одной из областей Едома.
Мнения о времени написания книги высказывали самые разнообразные. Ориген, следуя иудейской традиции, относил ее ко временам моисеевым (Против Цельса, VI). Свт. Иоанн Златоуст писал: «Говорят, что эту книгу составил Соломон, если только она не есть произведение Моисея» (Твор., т. VI, с.664). Этот же взгляд поддерживали и свт. Григорий Богослов и другие древние экзегеты. Однако дальнейшее изучение языка книги привело к иной датировке. Так, еп. Филарет (Филаретов) рассматривал ее как самое позднее произведение ветхозаветной письменности. В любом случае, имя автора книги остается неизвестным.
То, что в ней воздаяние ограничено земной жизнью, показывает, что она едва ли появилась позже IV века до Р.Х., когда впервые прозвучало благовестие о воскресении мертвых. Большинство экзегетов относят теперь книгу к концу V века до Р.Х.
