С течением времени провансальские литературные памятники начинают появляться чаще и чаще, а в XII столетии за ними уже упрочивается высокое художественное достоинство. Скоро язык романский делается языком трубадуров, и тогда он получает глубокий исторический смысл, как орудие того протеста, который способствовал подрыву всемогущего папского авторитета. Так, вследствие подвижности племенного характера народная литература радикально изменила свое направление, сделавшись еретическою.
До того времени, пока сложилось рыцарство и пока трубадуры стали воспевать его вместе с наслаждениями, издеваясь над предметами священными для многих, страна лангедокская успела пройти через все степени анархии. Повторим, что для ясного понимания положения и условий страны в какой-либо момент надо знать предшествовавшие ее судьбы, по крайней мере в общих чертах. Оттого мы так рано начали политический очерк Лангедока, предварив даже время возникновения феодальных государств, опрокинутых на Юге только альбигойской войною. Эти государство появились во времена, когда династия Карловингов уже была близка падению.
Самым деятельным соперником падавшей династии был Эд, внук упомянутого Фределона Тулузского, сын Раймонда I (852—865 гг.) и брат своего предшественника Бернарда (865—875 гг.). В качестве государя Тулузы он назывался графом, как наместник марки Септимании — маркизом, как владетель части Аквитании, т. е. Альбижуа и Керси, — герцогом. Эд около 878 года успел присоединить к Тулузе альбигойскую землю, названную так по имени города Альби, страну, получившую после столь громкую известность как центр знаменитой ереси. Там Карлом Великим был поставлен граф Раймонд; после в Альби и Лотреке сидели виконты. Династия собственно альбийских феодалов идет от Одона I с середины X века. Раймонд Бернард (с 1062 года) придал ей особенную славу. Браком и наследством он прибавил к землям Альби и Нима графства Каркассон и Разес с виконтством Безьер. Это был самый сильный из вассалов тулузских.
Вообще графам тулузским выпала счастливая роль быть поддерживаемыми блеском и могуществом своих вассалов. Они воспользовались наследством Каролингов, и, когда каждая земля, лежащая вокруг какого-либо замка, стремилась сделаться самостоятельной, когда в городах Юга, связанных столькими республиканскими преданиями с далеким прошлым, возрождался дух самостоятельности, наследники Одона успевают получить верховный надзор за всем этим движением, захватить сюзеренитет. Они дали Тулузе тот авторитет, который простирался на все области политической, духовной и особенно церковной жизни. Действительно, немного спустя тяготение ереси из альбигойской области переходит в Тулузу, эту столицу Юга. Перед закреплением феодализма Тулуза видела в своих стенах съезд чинов феодальных, духовных и светских, под председательством местного епископа — это было замечательное государственное собрание, на котором юридически в такую раннюю пору (начало X века) были положены основания политической жизни Лангедока, разрушенные только альбигойскими крестовыми походами.
Уже тогда графу тулузскому были подвассальны другие бароны Лангедока. В то время, когда во Франции сидел Карл Глупый[A_48], дети Одона тулузского недаром именуют себя государями и маркизами Готии, подразумевая тем власть над Руэргом, Керси и Альбижуа. В силу феодальной чести они не отвергают сюзеренство французское, но никакой современный феодал Франции не мог сравняться в ту пору с графами тулузскими по могуществу. Политические события как нельзя более благоприятствовали усилению независимости и могущества тулузских государей.
В союзе с Вильгельмом Овернским тулузский граф Раймонд II в 923 году уничтожил в большом сражении силы норманнов, которых погибло за раз до двенадцати тысяч человек; там же пал и сам победитель. Родственник тулузского дома водворяется около этого времени на французском престоле[A_49]. Однако преемникам Карла III пришлось выдержать борьбу с Раймондом III Тулузским, умершим в 950 году, последним титулярным герцогом Аквитании. Рауль Бургундский пришел с большим войском на Юг; избегая сражения, граф Тулузы принес ему обыкновенную феодальную присягу в верности. Когда впоследствии права и власть Капетингов упрочились, эта присяга по наследству перешла к ним[A_50]. Она ничем не умаляла господства тулузских графов внутри государства; имена северных королей украшали только заглавия государственных актов.
Все более и более отчуждались два народа, их цивилизации, их государи. Номинальная связь не могла мешать полной отдельности и обособленности Юга в эпоху, избранную нами, и такая связь становилась одним преданием. Французские короли напомнят ее, но лишь для того, чтобы поработить страну северному абсолютному началу.
Между тем, обеспечивая графов тулузских с севера, феодальная присяга давала им возможность закрепить свои отношения с собственными феодалами, которые иногда, как, например, при Вильгельме III, получали поддержку из Франции. Жена Вильгельма принесла ему в наследие часть Прованса, отчего его наследники имели титул маркизов провансальских. Его сын Понс (1037—1060 гг.) прибавил к тому еще титул палатина, как воспоминание о происхождении династии наместников Аквитании[A_51].
Пользуясь постоянным смятением, духовенство укрепляет свою власть и увеличивает церковные бенефиции. Но попытки Церкви утвердить мир и спокойствие в стране, выказавшиеся особенно на съезде в Велэ, не привели ни к чему, — знак, что духовенство Лангедока всегда имело мало влияния на общество. Только организованная центральная власть могла бы несколько умиротворить страну и дать ей хотя бы внешний вид порядка. В конце XI века сплачиваются в окончательные формы владения тулузских графов, конечно в смысле феодальном, как владения через полунезависимых держателей земли (с 1088 года). К тому времени и руэргские земли, успевшие объединить вокруг себя еще и другие домены, за прекращением династии снова собираются в одно нарбонно-тулузское государство, пределы которого лежали от верхней и средней Луары до Пиренеев, Средиземного моря и Роны.
Претензии же местных государей были еще большими. Раймонд IV, первый герцог Нарбоннский (1088—1105 гг.), брат бездетного Вильгельма IV Благочестивого (1060— 1088гг.), умершего на пилигримстве в Палестину, открывает эту новую эру могущества в тулузской истории.
Средние века к тому времени уже сложились в своеобразную, но целостную систему. Начинались крестовые походы. Идея войны за веру воспламенила впечатлительных южан, народные поэты поддерживали ее в своих страстных и энергичных стихах. Три тулузских герцога умирают за нее. Раймонд IV и его сыновья Бертран (1105—1112 гг.) и Альфонс Иордан (1112—1148 гг.) не вернулись из Палестины, святая земля стала их могилой. На Раймонда IV крестоносцы хотели возложить венец Иерусалима[A_52]. Одно из четырех христианских княжеств в Палестине[A_53] принадлежало роду герцогов тулузских и перешло преемственно к младшей линии их потомства.
С именами тулузских графов связана вся история первых крестовых походов. Их соседи, достаточно сильные, такие как герцог аквитанский, владевший нынешней Ги-еннью и Пуату, пользовались тем в своих интересах. Сражаясь в Палестине, графы тулузские часто получали известия, что сама их столица подвергается опасности попасть под власть герцогов Аквитании.
В связи с этим нам следует рассмотреть феодальную историю аквитанских герцогов, владения которых занимали большую половину Юга. Они были известны уже в середине IX столетия. Тогда Райнульф, происходивший из рода графов овернских, водворился в Гиенни — по договору с Карлом Лысым он получил власть на Гиеннь и на Пуату. Ему не стоило большого труда свергнуть своего титулярного повелителя; Пипин II был посажен им в темницу. Но тогда он не воспользовался своим успехом; его дети были лишены наследства. Потомство династии прежнего наместника (от Альбона с конца VIII века) вступило во владение Аквитанией. Эта династия не прервалась даже тогда, когда в роду не оказалось законных наследников. Райнульф II был отравлен Одоном Парижским, когда стал опасен для Севера; его владения были отданы послушному овернскому дому (Вильгельм I Благочестивый[A_54] и Вильгельм II Юный). Но у Райнульфа был талантливый сын Эбл, рожденный вне брака; его способностям и энергии обязана продолжением своего существования и могуществом своим династия Альбона, родством с которой были связаны французские и английские короли. Эбл прогнал пришельцев и временно соединил под своей властью не только родовые владения, но даже земли своего соперника: Овернь и Велэ. Новые полчища двинулись с Севера, едва Эбл стал мечтать о самостоятельности Юга. На этот раз опекуны Каролингов пробудили честолюбие возникавшей тулузской династии. Эбл бежал в Пуату, и Раймонд III Тулузский в 932 году стал государем Пенни, Оверни и собственно Лангедока, или, короче, повелителем целого Юга, т. е. Лангедока в обширном смысле.
