Из обилия «чудес» в религиозной литературе можно сделать по меньшей мере два вывода: во-первых, о том, что современные нам христианство и ислам усвоили многое из древнейших верований, отразивших пору детства человечества, еще почти ничего не знавшего о природе и о самом себе; во-вторых, о том, что в период создания и становления современных религий психические болезни были широко распространены, а всеобщее невежество облекло эти болезни таинственностью; характер протекания болезней способствовал тому, что одних больных признавали «избранными богом», других — «одержимыми бесом». А потому нет ничего удивительного и в том, что среди основателей мировых религий (христианство, ислам, буддизм) и различных направлений внутри этих религий не редки душевнобольные люди. Мы уже рассказывали о том, что Мухаммед — основатель ислама — был психически больным. Приведем еще ряд примеров.
Известно, что основоположник лютеранства Мартин Лютер (1483–1546) слышал «небесные голоса» и получал «божественные откровения». Слуховые галлюцинации были и у Игнатия Лойолы — главы монашеского ордена иезуитов. Тяжелая форма психопатии была у Джорджа Фокса (1624–1691) — основателя протестантского движения квакеров. Возглавившая в XVIII веке в Нью-Йорке секту шекеров (дрожащих, или трясунов) Анна Ли страдала истерией. Эта женщина уверяла, что в нее вселился Иисус Христос, который призывал людей для общения с «миром духов» неистово плясать, производить судорожные движения. С именем Елены Уайт связано становление секты адвентистов седьмого дня. Адвентисты считают, что Елену Уайт «себе избрал господь, чтобы сообщить своему народу свою волю и свое откровение». По словам самой Уайт, у нее были «видения». В книге «Опыты и видения сестры Уайт» описываются ее «встречи» с ангелом, который будто бы пригласил Елену посетить планеты Юпитер и Сатурн, а также рай, где она «беседовала» с Христом, и т. п.
В конце прошлого века в Казанской окружной больнице на лечении находился основатель секты малеванцев Кондрат Малеванный. С юных лет страдавший хроническим алкоголизмом, Малеванный часто испытывал обонятельные галлюцинации и приступы тоски. После сорока лет, бросив пить, он стал баптистом. Но галлюцинации не оставляли его, особенно часто появляясь по ночам. Через некоторое время у него возникли и бредовые идеи. Так, он утверждал, что может отделяться от земли и терять голову, которая потом возвращается на место. Под влиянием этого душевнобольного находилось более тысячи человек. Все они оставили свою работу, распродали имущество и ожидали скорого «конца света».
Выдающийся отечественный психоневролог В. М. Бехтерев, изучив заболевание Малеванного, читал о нем лекцию и демонстрировал больного перед большой врачебной аудиторией.
Психически неполноценной личностью, страдавшей манией величия, был и основоположник русского направления иеговизма штабс-капитан царской армии Н. С. Ильин. Некоторые свои произведения он писал собственной кровью.
Примеров подобного рода можно привести очень много — их дает жизнь религиозных общин как в прошлые времена, так и в нынешние. Нам могут сказать, что душевнобольные встречаются не только среди верующих, что в психиатрических больницах больше людей нерелигиозных. Это так. Но только потому, что в нашей стране верующих вообще значительно меньше, чем атеистов. Совсем иная картина представится, если попытаться определить число душевнобольных отдельно среди верующих и среди неверующих в процентах по отношению к здоровым людям. Тут с неизбежностью выяснится, что доля психически больных в религиозных общинах, особенно в сектантских, гораздо больше, чем среди людей, отрицающих бога и какую бы то ни было религию.
Казалось бы, какая разница между психикой верующего и атеиста? Казахстанский философ В. Г. Яковлев справедливо полагает, что было бы неправильным искать в содержании и форме психики подавляющего большинства верующих коренные функциональные отклонения от нормы. Другой советский философ Л. Н. Митрохин даже предупреждает об опасности психологизации религиозной веры, истолкования ее в «терминах индивидуальной патопсихологии». Полностью соглашаясь с вышеприведенными мнениями, мы все же вынуждены отметить, что религиозное сознание и религиозные чувства в силу своих специфических особенностей часто приносили и продолжают приносить значительный ущерб здоровью верующих. Происходит это по целому ряду причин.
Если для материализма, например, характерно соответствие эмоциональной и рациональной сторон познания и бытия, чувств и разума, то религия, напротив, вносит хаос и сумятицу в сознание и поведение человека.
К. Маркс неоднократно отмечал, что религиозное мироотношение — это одностороннее, субъективистски-ограниченное, превратное, иллюзорно-фантастическое отношение к миру. Это отношение, при котором желаемое выдается за действительное, существующее, внутреннее (сознание) смешивается с внешним бытием. При таком отношении к реальной действительности игнорируются причинно-следственные связи и закономерности развития природы и общества, отвергается зависимость явлений, событий и фактов от условий пространства и времени.
Мировоззрение человека всегда включает в себя положительное или отрицательное отношение к религии. Оно является важным фактором в ориентировке психического мира человека, в стимулах и мотивах психической деятельности и, в конечном итоге, в адаптации (приспособлении) личности к реальной действительности и прежде всего к социальной среде. Религия уже давно перестала быть господствующим мировоззрением. Поэтому в век научно-технической революции верующий, жизненная концепция которого разделяется лишь немногими, становится в значительной степени социально-дезадаптированным. Самоизоляция от общества, от реальной действительности является постоянным фактором в жизни верующего, а различные обряды и магические действия, общение с единомышленниками создают лишь иллюзию его включения в социальную среду, в жизнь общества. Но действительность в конце концов развенчивает иллюзии, разбивая заодно и устои религиозного утешения, выявляя тем самым его несостоятельность. И вот тогда-то верующий оказывается беспомощным, поскольку религия не научила его активно преодолевать трудности. В ситуации, когда надежды на бога не оправдались, утешение единоверцев не помогает, у человека усиливается ощущение одиночества, разочарования, беспокойства, неприспособленности и социального отчуждения, а это и способствует возникновению психической патологии (т. е. отклонения от нормального состояния психики).
Практика показывает, что миллионы людей, находящихся в самой гуще научно-технической революции, активно участвующих в общественной жизни, во много раз реже страдают нервно-психическими расстройствами, чем те, кто стоит в стороне от всенародных забот. Поэтому социальная пассивность, самоотчуждение от общественных интересов и целей — одна из главных причин нервно-психических заболеваний.
Важнейшей особенностью религиозного мироотношения является его эмоциональность. Именно благодаря ей религиозное сознание «раздваивает», «расщепляет» действительность на чувственную и сверхчувственную, создает фантастические образы сверхъестественного. Однако «раздваивается» при этом и сознание верующего, определенные изменения претерпевает и сама его психика. Раздвоенность же элементов религиозной психики приводит к тому, что разум и чувства не только не помогают человеку, а, напротив, зачастую исключают друг друга.
Действительно, если признать нормальным, что гибель близкого человека может переживаться его родными и единоверцами как радостное событие — «переход в небесный Ханаан», а бракосочетание сопровождаться безутешным плачем и скорбью по поводу того, что «человеческая плоть сильна, а силки диавола бесконечно многообразны», то что же тогда считать уклонением от нормы, патологией?!
Разумеется, у психиатрии свои законы, и исходя из них представляется несомненным, что именно в лоне религии и мистики психическая патология свила себе особенно уютное гнездышко. Еще древние мудрецы подмечали, что религия доводит людей до помрачения рассудка. В новое время, когда наука достаточно узнала о человеческой психике, ее нормальном функционировании и различных уклонениях от нормы, связь религиозности с психическими расстройствами у ученых уже не вызывает сомнений. Приведем лишь два суждения такого рода, высказанных мыслителями с противоположными убеждениями.
