20) Поразмысли также о том, сын мой, что каждая из иных тварей живет только в одной части мира: водные твари в воде, земные - на суше, пернатые - в воздухе; человек же использует все стихии: землю, воду, воздух, огонь. Он видит даже небо и достигает его своими ощущениями.
Бог все охватывает и все проницает,18 ибо Он есть энергия и могущество, и нет ничего трудного в постижении Бога, сын мой.
21) Но если ты желаешь созерцать Его,19 сын мой, взгляни на Порядок и красоту мира[20], на Необходимость, которая управляет его (наглядными) проявлениями, на Провидение, управляющее тем, что было, и тем, что есть теперь; посмотри на жизнь, преполняющую материю, на движение сего великого Бога со всеми существами, благими и прекрасными, которые Он в Себе содержит: с богами, демонами, людьми".
Тат. Но это чистые энергии[22], отче мой. Гермес. Если это энергии, кто их привел в действие, если не Бог (Фестюжьер: иной бог?)? Разве ты не знаешь, что небо, земля, вода и воздух составляют мир, так же жизнь и бессмертие суть проявления Бога (Менар:…и энергия, и дыхание…), и Необходимость, и Провидение, и Природа, и Душа, и Ум, и непрерывность всех этих вещей, которые мы называем Благом? Во всем, что существует и что производится, нет ничего, в чем не был бы Бога.
22) Тат. Значит, Бог есть в материи, отче мой? Гермес. Материя, сын мой, вне (Фестюжьер: отделена от…) Бога, раз уж ты стремишься закрепить за ним особое место; но материя, не вовлеченная в творчество, не бесформенная ли это масса? А если она вовлечена в творчество, то посредством энергий, не так ли? А ведь мы сказали, что энергии - части Бога. От кого живые получают жизнь и бессмертные бессмертие? Кто осуществляет превращения? Пусть это будут материя, тело, вещество - знай, что в них пребывают (Фестюжьер: они суть) энергии Бога, энергии материальные - в материи, энергии телесные - в теле, энергии вещественные - в веществе. Все это вместе есть Бог,
23) и во Вселенной нет ничего, что не было бы Богом[23]. И нет ни величия, ни связи, ни качества, ни формы, ни времени вне Бога (Фестюжьер: в Боге), ибо он вездесущ и всеобъемлющ. Чти Слово[24] сие и пади ниц, сын мой, и воздавай Богу единственное достойное служение служение добродетелью.
XIII. Тайная проповедь на горе о возрождении и правиле молчания
Как и трактат I."Поймандр", на который здесь имеется ссылка, этот трактат является откровением, передачей таинства (парадосис), в смысле не культового обряда, а тайного учения, которое запрещено открывать непосвященным.
Гермес Триждывеличайший к своему сыну Тату.
1) Тат. В "Общих положениях", отче мой, ты говорил загадками о божественных деяниях, и ты не открыл смысл своих слов, когда сказал, что никто не может быть спасен без нового рождения. Но когда я обратился к тебе с мольбой после слов, которые ты мне говорил на горной тропинке, а расспрашивал я тебя о возрождении, так как это единственный вопрос из всего учения, который для меня остался нераскрытым, ты пообещал мне, что откроешь это, "когда я буду готов отстраниться от мира". И вот теперь я готов: я закалил свой дух против наваждений мира. Поведи же меня теперь, как ты обещал, к последнему посвящению возрождения, будь то голосом, будь то тайным путем (способом). Я не знаю, о Триждывеличайший (Менар: из какой материи), из какого лона, из какого семени рождается (Скотт: возрождается) Человек.
2) Гермес. О сын мой, лоно есть Мудрость в Молчании, а семя есть истинная Благость.
Тат. А кто ее сеет, отче мой? - я в полном недоумении. Гермес. Воля Божия, сын мой.
Тат. А как он рождается, отче мой? Лишенный видимого вещества, какое есть во мне, он должен быть иным.
Гермес. Рожденный - иной, он Сын Бога. Все есть во Вселенной (пан эн панти; дословно: Все во Всем. - К. Б.), составленной из всех Сил.
Тат. Слова твои загадочны, отче мой, и ты не разговариваешь со мной, как отец разговаривает со своим сыном[2].
Гермес. Этому роду Истины не учатся, сын мой, ее припоминают, когда Бог этого пожелает.
3) Тат. То, что ты речешь, невозможно и надумано (Скотт: противоречит здравому смыслу; Фестюжьер: выцежено через силу), отче мой; поэтому я также считаю справедливым тебе возразить. Разве я чужестранец, сын чужого рода? Не откажи мне в своем учении, отче мой, ведь я твой законный сын; объясни мне, как происходит возрождение.
Гермес. Что тебе сказать, сын мой? Я могу тебе сказать только вот что: невыразимое, нематериальное видение случилось мне. Милостью Божией я вышел за пределы себя самого, чтобы войти в бессмертное тело, я больше не тот, кем был, я рожден в Уме. Это непознаваемо через слово, не видится через сию материальную вещь, измышленную для видения земного, и потому я больше не тревожусь из-за моей предыдущей сложной формы, и я более не окрашен, не осязаем, не измерим, я чужд всему этому. Ты сейчас видишь меня очами, но сим телесным очам недоступно мое нынешнее естество, не этими глазами меня сейчас можно видеть, сын мой[3].
4) Тат. Ты сводишь меня с ума, ты лишаешь меня рассудка, отче мой (Скотт: не хочешь ли ты сказать, что..?); теперь я больше не вижу даже самого себя.
Гермес. Да будет угодно Небу, чтобы ты, сын мой, смог выйти за пределы себя самого, как уносимый ночью в сновидении, при этом не спя.
Тат. Скажи мне еще вот что: кто родитель возрождения?
Гермес. Сын Бога, человек (Фестюжьер:…такой же, как и все…), по Воле Божией.
5) Тат. Теперь, отче мой, после того, как ошеломляющим ударом ты сделал меня немым, мои ощущения замерли, я могу только думать, и я вижу тебя все время той же величины и тех же внешних очертаний.
Гермес. Ты ошибаешься даже в этом, ибо вещи смертные меняют свой вид изо дня в день, время их увеличивает или уменьшает, они всего лишь призраки.
6) Тат. Что же тогда подлинно, о Триждывеличайший? Гермес. То, Что не испорчено (Скотт: испорчено материей), сын мой, то, Что не имеет ни границ, ни цвета, ни формы: нерушимое, нагое (Фестюжьер: нагое перед взглядом), лучезарное; То, Что постигает Самое Себя; неизменное, Благо, Бесплотное.
Тат. Действительно, я теряю рассудок, отче мой. Мне кажется, ты сделал меня мудрым, и эта мысль усыпляет мои ощущения.
Гермес. Так оно и есть, сын мой; (ощущения воспринимают) то, что вздымается, как огонь, то, что опускается, как земля, дует через всю Вселенную, как воздух, течет, как вода; но как ты можешь ухватить ощущениями то, что не есть ни твердое, ни жидкое, ни жесткое, ни мягкое, то, что постигается только через свое могущество и свою энергию, что требует того, кто способен постичь рождение в Боге (Скотт: рождение бесплотное)?
7) Тат. Значит, это за пределами моих возможностей, отче мой?
Гермес. Да не будет так, сын мой. Постарайся, и это придет; возжелай, и твое желание сбудется. Усыпи свои телесные ощущения, и произойдет рождение в божестве; очисти себя от слепых мучителей материи.
Тат. Значит, во мне есть мучители, отче мой?
Гермес. И их немало, сын мой, они грозны и многочисленны.
Тат. Я их не знаю, отче мой.
[* У Скотта без запятой. - Прим. пер.]
Гермес. Само Незнание есть первый из этих палачей[5]. Второй - печаль; третий - неумеренность; четвертый - вожделение; пятый несправедливость; шестой - алчность; седьмой - лживость; восьмой зависть; девятый - хитрость; десятый - гнев; одиннадцатый опрометчивость; двенадцатый - коварство. Числом - двенадцать, но под ними, под их главенством еще большее количество. Посредством пленения тела они заставляют находящегося внутри его человека страдать через ощущения. Они удаляются мало-помалу, правда, не все сразу (Скотт: все вместе, все как один), от того, кого Бог наделил милостию Своею (Скотт; и тогда Ум (Слово Божие) рождается в нем). Вот в этом-то и состоит способ и смысл возрождения.
8) А теперь не говори ничего более, сын мой, и храни набожное молчание: в награду за это милость Божия впредь не перестанет нисходить на нас. Возрадуйся теперь, сын мой, вот, наконец, Силы Божий очистили тебя до глубины; они прибыли для того, чтобы создать в тебе тело Слова Божиего.
Оно дошло до нас, Знание Бога, и с его приходом невежество изгнано. (Далее у Скотта - мелкий шрифт. - К. Б.) Оно дошло до нас, знание радости (хара), и с его приходом печаль уйдет к тому, в ком еще есть для нее место.
9) Сила, которую я призываю после радости, это воздержание (эгкратейа). О, сладчайшая сила! Подготовим ей, сын мой, самый дружелюбный прием: смотри, как своим прибытием она изгоняет неуверенность! На четвертое место я призываю терпение (картерия) силу, противостоящую вожделению. Этот уровень, сын мой, есть местопребывание праведности (краевое): смотри, как она без суда изгоняет несправедливость. Мы оправданы (Скотт:…без суда; Фестюжьер: стали справедливыми), сын мой, несправедливости здесь больше нет. Как шестую силу я призываю к нам общность (койнониа), борющуюся с алчностью. Когда алчность отступила, я призываю еще истину (алетейа): обман исчезает, и к нам приходит истина. Смотри, сын мой, как с приходом истины благость достигает своей полноты. Зависть отделяется от нас (как и остальные пороки).
