В своей краткой характеристике сект русского происхождения мы не можем обойти молчанием двух ныне малочисленных течений — истинно-православных христиан (ИПХ) и истинно-православную церковь (ИПЦ). Последняя представляет собой религиозную группировку с явно выраженным монархическим уклоном. Политическая направленность ИПЦ четко проявляется уже при возникновении секты, у истоков которой стояла реакционная часть русского духовенства, проникнутая монархическими настроениями, монашествующие элементы, представители кулачества, поддерживавшие ранее антисоветскую борьбу патриарха русской православной церкви Тихона. В конце 20-х годов они предприняли попытку создать ряд общин на территории Центрально-черноземной области. Естественно, установка давалась на деятельность в условиях глубокого подполья, ибо основными требованиями руководителей ИПЦ были: 1) бойкотировать все без исключения мероприятия Советской власти и все без исключения формы участия в жизни советского общества; 2) бойкотировать русскую православную церковь[56].
Антисоветский характер этого течения был обусловлен тем, что в период его возникновения русская православная церковь встала на лояльные позиции по отношению к советскому строю. Многие ее иерархи поняли пагубность того пути, на который толкал верующих бывший патриарх Тихон. Да и сам патриарх в конце жизни признал свои заблуждения и призвал паству к лояльному отношению к Советской власти.
Наиболее реакционные деятели православия продолжали упорствовать. Они не могли смириться с мыслью о потере былых привилегий. Объединившись с ушедшими в подполье недобитыми белогвардейцами и кулаками, они решили продолжать борьбу с Советской властью под религиозным флагом. Так возникли первые группы ИПЦ, в состав которых попали и верующие, поддавшиеся на уловки пропаганды главарей секты.
Советская власть в проповедях главарей этой группировки предстает как порождение сатаны, власть антихриста. Тот, кто признает ее, идет с ней на компромисс, будто бы заранее обрекает себя на гибель. Отсюда — требование полностью игнорировать эту власть, посвятить жизнь подготовке к «страшному суду», замаливать грехи, предаваться молитвам. Руководители ячеек ИПЦ запрещают верующим работать в колхозах, совхозах, на предприятиях страны, молят господа о восстановлении монархического строя, ибо «только монархия является богоугодной фермой государственного управления». Особым почитанием у последователей ИПЦ пользуется «святой» Серафим Саровский — образец бескорыстного служения императорской власти, монархическому строю.
Порвав с официальным православием, главари секты создали сеть «домашних монастырей», церквушек, часовен, где они отправляют свой культ, таясь от окружающих. Живут они обособленно, в основном доходами со своего личного хозяйства. Их молитвенные собрания связаны с антисоветской проповедью, с молебнами за русскую монархию. Запугивая рядовых верующих, чаще всего людей малограмотных и безграмотных, адскими мучениями на «том свете», рисуя им жуткие картины «страшного суда», главари ИПЦ делают их слепым орудием в своих руках.
ИПЦ не имеет никакой почвы в условиях советской действительности, никаких перспектив на будущее. И это подтверждается жизнью. За годы Советской власти секта растеряла многих своих приверженцев, которые в условиях социалистического и коммунистического строительства поняли свои заблуждения, преодолели страх перед грядущими «карами небесными», освободились от тлетворного влияния духовных пастырей, использовавших религию для возбуждения оппозиционных настроений в среде своих приверженцев. Значительная часть бывших членов ИПЦ порвала с религией, а те, которые не, смогли вырваться из-под ее власти, перекочевали в другие секты. Некоторые, в частности, оказались в рядах ИПХ.
Сейчас правильнее говорить уже не о секте ИПЦ, как таковой, а об отдельных локальных группах ее последователей, которые продолжают цепляться за старое, стремясь продлить жизнь давно потерявшей почву веры. Не находя поддержки даже среди самых темных верующих, главари ИПЦ, быть может и без особых надежд, все еще пытаются склеить воедино осколки разбитого вдребезги. Но тщетность подобных попыток очевидна.
Схожа с ИПЦ секта истинно-православных христиан, объявившая себя наследницей «заветов» патриарха Тихона, того Тихона, который возглавил церковную контрреволюцию, а не того, который публично признал несостоятельность антисоветской борьбы. ИПХ возникла в 30-х годах.
В рядах секты объединились приверженцы распавшихся контрреволюционных группировок — иоаннитов, федоровцев и др. Как уже говорилось, в ее состав вошли и отдельные члены ИПЦ.
Говоря о различиях между ИПЦ и ИПХ, А. И. Клибанов пишет: «Течение ИПХ, имеющее идеологические и генетические связи с ИПЦ, есть в свою очередь не что иное, как затянувшаяся агония тихоновщины. Есть и отличия между ними. ИПЦ являлась осколком старого мира как по возрасту своих участников и былой принадлежности их к паразитическим сословиям царской России, так и по идеологии.
Истинно-православные христиане по своему возрастному составу в основном относились к поколению, родившемуся после Великой Октябрьской социалистической революции. По большей части они выходцы из семейств единоличников, принадлежавших к средним слоям трудового крестьянства.
Выросшие в среде относительно обособленной (единоличники), уступавшие другим категориям населения по богатству общественных связей, уровню материальной и культурной жизни, обремененные с детства привитыми религиозными предрассудками, эти люди в условиях бедствий и горя, причиненных народу войной, не устояли перед пропагандой эпигонов тихоновской контрреволюции»[57].
Антиобщественный характер ИПХ виден уже из тех требований, которые предъявлялись каждому, кто, подвергшись предварительной обработке «ловцов душ», высказывал желание вступить в секту. В их числе были требования уничтожить все документы, оставить работу на государственных предприятиях, в колхозах и совхозах. Посещение школ детьми допускалось лишь до четвертого класса[58].
Главари группировки стремились довести рядовых ее членов до состояния крайнего фанатизма. Им, например, удалось убедить группу фанатиков в знак неприятия окружающей действительности принять на себя обет молчания, дабы полностью порвать связи с «миром». Эта дикость рекламировалась как образец «святости». Участники одной из научных экспедиций Института истории АН СССР, исследовавшие состояние христианского сектантства в Тамбовской области, имели возможность наблюдать за жизнью молчальников, хотя вступить с ними в контакты оказалось невозможным. Возглавлявший экспедицию А. И. Клибанов пишет: «Мы видели жилища молчальников. Оконные проемы заложены. Двери глухо закрыты. Оборваны провода электропередачи. На всех четырех стенах мелом начертаны кресты. По „идее“ это должно уберечь дом и его обитателей от проникновения нечистой силы. Так люди поставили крест на самих себя»[59].
Наибольшую активность истинно-православные христиане проявили в годы Великой Отечественной войны, а также в первые послевоенные годы, спекулируя на трудностях, которые выпали на долю людей. По мере ликвидации последствий войны, подъема материального и духовного уровня народа главари ИПХ все более теряли почву под ногами, ряды их приверженцев таяли, а проповеди «разрыва с миром», полного аскетизма не находили отзвука в сердцах верующих.
Исследователи отмечают ярко выраженные черты глубокого кризиса ИПХ в последние годы. Так, экспедиция Института истории АН СССР, побывавшая в Тамбовской области в 1971 г., смогла констатировать факты быстрого упадка группировок ИПХ, имевшихся в этом районе страны. Он виден уже из возрастной характеристики состава ИПХ. Если в 50-х годах среди последователей секты лица до 30 лет составляли 53 %, то в 1971 г. их было всего лишь 1,4 %. А вот члены секты в возрасте от 50 лет и выше составили 87,4 %[60]. Цифры достаточно красноречивы.
Но есть и другие, не менее убедительные факты, свидетельствующие о процессах, происходящих среди приверженцев истинно-православного христианства. Так, в Воронежской области доля лиц, занятых в общественном производстве, составляет среди последователей ИПХ более 20 %. Если же исходить из общего количества верующих, считающих себя членами ИПХ и способных к труду по возрасту и состоянию здоровья, то доля лиц, участвующих в общественно полезном труде на государственных предприятиях, в колхозах и совхозах, достигает 43 %[61]. И это в сектантской организации, одним из основных требований которой является отказ от любого участия в контактах с Советским государством, полный разрыв с окружающей действительностью. Приведенные данные показывают, как рядовые верующие вступают в конфликт с устоями секты, с предписаниями и наставлениями ее идеологов…
