Завет с Авраамом, в свою очередь, — это основание для искупительных деяний Бога в ходе человеческой истории. Всемирный характер завета выражается в его цели — принести искупительное Божье благословение всем народам. Слово «всем», разумеется, не означает всех, когда–либо живших людей; оно имеет символическое значение. Искупительный замысел Бога станет когда–нибудь таким же глобальным по своему масштабу, как и нынешняя греховность человеческого рода. Люди всех народов земли получат благодать через завет, заключенный с Авраамом.
Содержание завета следует искать в том, что было непосредственно обещано Аврааму и его потомкам ради достижения конечной всемирной цели. Содержание можно разделить на три части:
Потомство: от Авраама произойдут потомки, которые станут великим народом.
Отношения: с ними у Бога будут особые отношения благословения и защиты: «Я буду их Богом; они будут моим народом».
Земля: Бог даст им землю скитаний Авраама — как
наследство, которое докажет Божью верность и подтвердит особый характер отношений с Богом.
Ответ, которого требует Бог, сначала (см.: Быт. 17) определяется как обрезание. На первый взгляд, такой ответ может показаться довольно незначительным. Но только на первый. Даже в своем собственном контексте повеление совершать обрезание идет после требования, адресованного Аврааму, ходить пред Богом и быть непорочным — очевидного этического предписания. Далее в гл. 17 описывается, как Авраам обрезал всех своих домочадцев мужского пола. Сразу после этого, в Быт. 18:19, Бог подтверждает, что цель, ради которой он избрал Авраама, заключалась в том, чтобы тот направил своих детей и домочадцев (то есть тех самых, которых он обрезал) следовать за Ним, идти путем Господа, поступая правильно и по справедливости.
Выражения «путь Господа» и «правда и суд» находятся в первой пятерке наиболее важных и емких этических определений еврейской Библии. В данном отрывке они определяют цель избрания Авраама, а также средство, с помощью которого обетование будет исполняться. (См. определение цели в том же ст. 19: «И исполнит Господь над Авраамом, что сказал о нем».) Этический характер ответа, требуемого от Авраама, вполне очевиден. И этот характер полностью контрастирует с последующими стихами, где говорится о греховности Содома и Гоморры и о Божьем наказании. Бог хочет, чтобы в мире, который идет путем Содома, появилось сообщество, идущее путем Господа. Именно этого ответа Бог ждет от Авраама и сообщества завета, которое еще только должно появиться.
Уже в Ветхом Завете видно, что обрезание значило для народа Божьего гораздо больше, чем просто внешний обряд, оно подразумевало еще и устремление сердца к практическому послушанию. Апостол Павел был не первым, кто указал на это (см.: Рим. 2:25—29). Моисей, прежде чем народ дошел до Земли обетованной, заявил об этом весьма четко. Во Втор. 10:12—22 повеление «обрежьте крайнюю плоть сердца вашего» предварено ссылкой на родоначальников Израиля и явно показывает стремление Моисея напомнить, что обрезание было по своей сути знаком завета с Авраамом. А затем идет конкретное моральное повеление подражать Богу в Его сострадании и справедливости, поскольку это и означает «ходить Его путями».
Когда мы соединяем всемирную, «миссиологическую», цель Авраамова завета («благословение всех народов») с практическим, социально–этическим ответом, который должны были дать Авраам и его потомки («ходить путем Господа»), получается интересная двойная связь. Избрание народа Божьего, с одной стороны, связано с основной ролью этого народа и его миссией для всех народов, а с другой, — с нравственными качествами, требуемыми от него как от общины, для того чтобы эта роль и миссия могли исполняться. Мы продолжим разбирать это в следующих главах.
СИНАЙСКИЙ ЗАВЕТ Исх. 19:3—6,24 и ВторозакониеМасштаб этого завета был национальным. Бог установил его между Собой и национальной общиной Израиля после выхода ее из Египта. Но очевидные связи с Авраамовым заветом не позволяют считать Синайский завет национальным в узком смысле слова. Во–первых, вся последовательность событий от Египта до Синая, как неоднократно говорится в указанных фрагментах, есть не что иное, как исполнение данного Аврааму обетования. Действия Бога будут направлены на искупление этого народа, потому что Он — Бог Авраама, Исаака и Иакова, а израильтяне являются их потомками. Следовательно, это тот народ, через который будет распространяться
Божье обетование благословить все народы. Установление новых отношений на основе договора не является, таким образом, чем–то беспрецедентным или окончательным. Это всего лишь следующий шаг на пути достижения Божьей конечной цели в истории всех народов.
Во–вторых, в Своем «прологе» к договору, содержащемся в ключевых стихах Исх. 19:3—6, Бог наделил Израиль особыми чертами и ролью, которые очевидным образом касались других народов. Среди других народов (по «всей земле», принадлежащей Богу, ст. 5) Израиль должен был быть народом священников и народом святых. Функция священничества в Израиле заключалась в том, чтобы стоять между Богом и остальными людьми, — представлять Бога людям (выполняя учительскую функцию), а также представлять и приводить людей к Богу (выполняя жертвенную функцию). С помощью священства люди могли познавать Бога и иметь приемлемые отношения с Богом. Поэтому Бог поручает Своему народу, как единому сообществу, роль священства для других народов. Так же как священники Израиля стояли между Богом и остальными израильтянами, так и Израиль, как единое сообщество, должен был стоять между Богом и остальными народами.
Существует, следовательно, также и миссиологический аспект Синайского завета, связанный с конечной целью Авраамова завета. На этом аспекте обычно не делается большого акцента в установлениях и законах Синайского завета, но он, несомненно, там присутствует (ср.: Втор. 4:5–8) и появляется вновь в некоторых пророческих отрывках, в которых о неспособности Израиля соблюдать завет говорится как о неспособности выполнять свою миссию среди народов.
Содержание Синайского завета — это, скорее всего, утверждение и расширение того, что было обещано Аврааму в интересах народа как единого целого. Краткое изложение этого содержится в «программе», которую Бог представляет Моисею непосредственно перед наступлением бедствий. В Исх. 6:6–8 Бог обещает выполнить четыре вещи:
1. Избавить Израиль от угнетателей (ст. 6);
2. Установить особые отношения между Богом и Израилем: «Приму вас Себе в народ и буду вам Богом» (ст. 7а);
3. Дать знание о Яхве: «Вы узнаете, что Я Господь, Бог ваш» (ст. 76);
4. Даровать обетованную землю: «Введу вас в ту землю, о которой Я, подняв руку Мою, клялся дать ее Аврааму, Исааку и Иакову» (ст. 8).
По мере развития этих тем, в остальной части Пятикнижия (особенно в разделах Книг Левит и Второзаконие, посвященных благословению и проклятию) можно увидеть важные моменты. Оказывается, особые отношения с Богом включают в себя обетование благополучия и защиты при условии послушания; знание Яхве как уникального и живого Бога — это и ответственность, и привилегия, данная им через уникальный опыт Его спасительной силы (см.: Втор. 4:32—39); а земля — это дар, который не следует считать само собой разумеющимся и беззаботно растрачивать, это место, где нужно жить, благословляя Бога, чтобы это гарантировало долговременное наслаждение самим даром (см.: Втор. 8).
Следовательно, ответ, обуславливаемый данным заветом, — это абсолютная и исключительная верность Яхве. Это предполагает не только поклонение одному лишь Яхве и исключение всех других богов, но и моральную ориентацию на Его нравственные ценности и природу. Заповеди и законы подчеркивают то и другое. Иисус определил сущность закона — то есть стержень, на котором весь закон держится, — как любовь к Господу Богу (см.: Втор. 6:5) и к своему ближнему (см.: Лев. 19:18), и это подтверждается противоположным, негативным акцентом (особенно во Втор. 4–11) на взаимно связанных друг с другом грехах идолопоклонства и неправды.
Иногда это метко характеризуется как «скрещение» линий обязательств по завету. Иными словами, существует вертикальная линия верности и послушания одному лишь Богу, и есть горизонтальная линия любви, сострадания, справедливости и братского отношения к другим человеческим существам. Две эти линии неразделимы. Мы иногда видим это в законе — в том, как общественное законодательство возникает в результате благодарности и верности Богу, Который освободил израильтян. Такое милостивое Божье деяние требует сопоставимого с ним сострадания и справедливости по отношению к слабым, бедным и беззащитным в их собственном обществе. Эта особенность еврейского закона оказала большое влияние на Иисуса, как мы увидим это в гл. 5 нашей книги.
