Христиане также могли бы устранить львиную долю нападок на себя, если бы рассказали о своих ночных собраниях, если бы опубликовали «Настольную книгу священнослужителя». Они, однако, этого не делали. И даже Тертуллиан, описывая для язычников в своей «Апологии» порядок ночных собраний христиан, подробно разъяснив «агапе», ни слова не говорит о Евхаристии.
Суть Евхаристии утаивается из-за вполне практичного предположения, что язычнику слишком долго надо будет пояснять, что именно происходит – а его возмущение может вспыхнуть после первых же слов. От возмущения же недолго и до хлопания дверью и побега с доносом в полицию…
Так Тертуллиан, увещевая христианку не выходить замуж за язычника, предупреждает, что в присутствии неверующего мужа вряд ли она сможет ежедневно причащаться (а именно ежедневное причастие запасными Дарами, хранящимися дома у каждого мирянина в промежутках между воскресеньями, предписывала практика Древней Церкви): «Неужели муж не заметит, что ты тайком съедаешь перед каждым приемом пищи? А когда он узнает, что это всего лишь хлеб, то что он в своем невежестве подумает о тебе?» 1667.
Кроме того, таинства нельзя было давать в руки языческих мистиков, которые с готовностью стали бы повторять их внешние формы сами, истолковывая святыню по-своему, со свойственной им «широтой». Апостолы проповедовали не в советской России. Перед ними был весьма религиозный мир, вдобавок настроенный весьма плюралистично. Грек или римлянин, узнав о новой мистерии, с радостью принял бы в ней участие, а после этого с не меньшей радостью пошел бы «подзарядиться» в мистериях Диониса или Митры. Этот мир был готов подхватить любую молитву, чтобы использовать ее в очередном «заговоре» (как это и делают нынешние знахари).
И поэтому мы видим, что вся проповедь апостолов сводится к трем тезисам. Первая керигма – пасхальная. Вторая – нравоучительная (участие человека в Церкви и ее таинствах не дает ему права на безнравственность) и третья – запретительная: не может быть общения Чаши Христовой с чашей бесовской.
Отсюда в древней Церкви развилась литургическая дисциплина, которая с самого начала исключала возможность присутствия при евхаристии лиц, не возрожденных в таинстве св. Крещения. «Никто же не вкушает, ни пиет от вашей Евхаристии, кроме крещенных во имя Господне» (Дидахе, 9).
Не могло быть и речи о широком распространении «служебников» и текстов «Литургий» – ибо «молчанием охраняется святыня таинства» 1668. Единственное подробное и полное описание раннехристианской Литургии содержится в «Апостольских преданиях» св. папы Ипполита, но сам автор так говорит о своей книге: «Это же мы передали вам вкратце о святом крещении и о святом приношении, ибо вы уже наставлены о воскресении плоти и о прочем, как написано» 1669. Итак, в том, что «написано», то есть в истинах Евангелия, читатели «Апостольского предания» уже наставлены. Поэтому им можно уже открывать Таинство. Им можно доверить Предание.
И позднее, хотя храмы стали открыты для всех, перед самым совершением таинства из храма просили удалиться непосвященных: «Целуйте друг друга лобзанием святым, и те из вас, которые не могут причаститься сего Божественного таинства, да выйдут за двери», – предупреждает диакон на Армянской литургии, а в нашей он и поныне возглашает: «Оглашенные (то есть научаемые, но еще не крещеные) изыдите».
Если бы за этим возгласом следовало чтение «апокрифов» или трактатов, изъясняющих матрешечную структуру Вселенной – теософы были бы правы. Но мы точно знаем, что именно происходило после удаления оглашенных из храма. Совершалось Таинство Евхаристии. Именно «Литургия верных», вершиной которой было вкушение Чаши Господней, и была тем таинством, что скрывалось от некрещеных. Поскольку же бывали случаи, что человек ходил в положении оглашенного многие годы (из-за боязни после крещения вновь впасть в грех), понятно становится увещание св. Григория Нисского, обращенное к одному его знакомому: «Мне совестно за тебя, что ты, состарившись, до сих пор еще удаляешься от участия в литургии, как неразумный мальчик, которому нельзя доверить тайну. Соединись же с мистическим народом и начни изучать таинственные речи» 1670.
Но и обратно – если мы видим таинственность, мистическую утаенность молитвенной жизни первохристиан и видим сокровенность последних бесед Христа – мы вправе предположить, что эти беседы касались области молитвенной жизни учеников. Сквозь то молчание, которым окружили евангелисты послепасхальные беседы Христа, мы можем разглядеть ответ на самое важное требование верующего сердца: «Господи, научи нас молиться». Ответ этот: «Я дам вам Дух молитвы. Вы будете во Мне – и Я буду молиться в вас».
Не нужно забывать, что первые священные книги христиан появились свыше 10-ти лет спустя после Вознесения Господня, тогда как Вечеря Господня совершалась с первых же дней после сошествия Святого Духа на апостолов. Не все апостолы оставили после себя писания. Остались ли их проповедь и труд бесследны и бесплодны? Если нет – то как и что было передано бесписьменными апостолами их ученикам? И можно ли при изучении истории христианства не принять во внимание факта существования апостольских литургий – Литургии ап. Иакова, Литургии ап. Марка и Литургии ап. Петра?
Тексты этих Литургий, очевидно, подвергались позднейшим обработкам, но с древнейших времен они связывались именно с этими именами. Не придать значения апостольскому литургическому преданию – значит не расслышать прямых слов Христа: «Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (Ин. 6,51).
Древние Литургии – несомненный голос Предания. Отрицание их оценивается св. Василием как повреждение Евангелия «в главном», как «сокращение» христианской жизни до христианских словес 1671.
Но вот что удивительно: тексты древних Литургий мало в чем согласны между собой. В одних нет эпиклезы, в других нет установительных слов…
Св. Ипполит, приведя образ молитвы римской Церкви, тут же говорит: «Нет никакой необходимости, чтобы он повторял те же самые слова, которые мы говорили раньше и заучивал их наизусть, вознося благодарение Богу» 1672. Значит, Предание и не в словах Евхаристического канона, но в самой Евхаристии. Общее всех древних Литургий – это их плод. Разнятся молитвы. Но едина реальность Таинства – и потому едино восприятие евхаристического Хлеба как Хлеба Жизни, как соединения со Христом.
Так не дает ли вновь это наблюдение нам повода к заключению о том, что именно о Евхаристии и созидании Церкви как Тела Господня шла речь в тех беседах Воскресшего Спасителя, о которых столь скупо говорит Писание: «В продолжение 40 дней являясь им и говоря о Царствии Божием» (Деян. 1, 3). Не литургические формулы Он передавал им, но говорил о самой реальности Богообщения, о тайне причастия Богу.
«Тайные догматы жизни», хранимые в Древней Церкви, имели самое непосредственное отношение именно к мистической, литургической жизни христианской общины. Для нашей темы очень важно отметить, что все предания, открытые древними церковными писателями, относятся к литургической жизни Церкви. Для св. Иринея Лионского пример устного апостольского Предания – запрет на коленопреклонения в день Пасхи 1673. Для Оригена устное предание – это крещение детей (На Левит. 8, 3); обращение в молитве на Восток, чинопоследование крещения и Евхаристии (На Числа. 5, 1). Для св. Киприана неписанное предание – в том, что в чашу с вином на Литургии добавляется вода (Послание 63, 9-13).
Для св. Василия Великого также устное предание говорит не о вероучении, а о литургической жизни: крестное знамение, обращение на восток, нестояние на коленях в воскресные дни. И самое главное – эпиклеза: «Мы не довольствуемся теми словами, которые упомянули Апостол или Евангелие, но и прежде и после них произносим другие как имеющие великую силу к совершению таинства, приняв их из неизложенного в Писании учения…» (О Св. Духе, 27). Кроме того, св. Василий тут же пишет: «Из сохраненных в Церкви догматов (dogmaton) и проповеданий (kerygmaton) некоторые мы имеем от письменного наставления, а некоторые приняли от Апостольского Предания по преемству в тайне». По-видимому, рассуждает проф. Ливерий Воронов, последнюю часть фразы лучше было бы перевести так: «А некоторые приняли от Апостольского предания как переданные нам в таинственном священнодействии»… Что же касается выражения «переданные нам в таинственном священнодействии», то оно, по всей вероятности, значит: «переданные нам в чинопоследованиях таинств» 1674.
