переживания полагал неуместным. Получилось ли это — судить не мне.
Типология религиозного опыта
Научный подход к той или иной религиозной традиции всегда требует найти ей место среди иных традиций, сравнить ее со всем религиозным опытом человечества. Необходимо это и для гебраики, и для христианства. По моему убеждению, эти религиозные традиции сохраняют типичные черты западной религиозности, что отличает их от традиций южноазиатских и дальневосточных[1].
Что же такое Запад в этой типологии?
Когда мы говорим о Западе как о политическом или культурном пространстве, вне зависимости от того, вкладываем ли мы в это понятие положительный, отрицательный или нейтральный смысл, мы обычно предполагаем, что Запад — это то, что находится к западу от нас, к западу от России. Германия или Испания для нас — это Запад, а, скажем, Иран или Египет — не Запад, но Восток, Ближний или Средний. Если же вместо русской мы используем обычную европейскую культурно-географическую привязку, то Передним Востоком будут наименованы и Балканы, вернее, та их часть, которая до XIX столетия входила в состав Оттоманской империи. Арнольд Тойнби говорил, что граница между Востоком и Западом очень явственно проходит по реке Саве, отделяющей Боснию от Хорватии. В этой, последней, системе и Россия — восточная страна, как и ее материнская цивилизация — Византия, Восточная Римская империя.
Но мы будем исходить не из субъективно-пространственных и не из оценочно-вкусовых параметров.
Религиевед, при достаточно внимательном вглядывании в изучаемые им традиции Старого Света (об Америках и Австралии разговор совсем особый), без труда обнаружит три своеобразные формы религиозного сознания, каждая из которых отличается от другой по целому ряду важнейших характеристик. Три эти формы весьма определенно локализуются на географической карте, хотя, безусловно, между ними существуют более или менее обширные контактные зоны, где признаки разных форм сосуществуют. Примечательно, что первые же памятники религиозной письменности и, до некоторой степени, археология указывают на то, что три эти формы — явление весьма древнее, восходящее к самым ранним письменным и государственным цивилизациям Старого Света.
Так, Египет III тысячелетия до Р.Х. довольно схож с современным ему Шумером и раннеминойским Критом, но все эти культуры весьма отличны от Индской цивилизации (Мохенджо-Даро и Хараппа) и от Шанского Китая. I тысячелетие до Р.Х., с обширным кругом письменных памятников религиозного характера, дошедших до нас от Индии и Дальнего Востока, еще более подчеркивает это, замечаемое уже в III тысячелетии, различие. Причем религиозные идеи, мигрируя в иной регион, не столько меняют духовный строй страны иммиграции, сколько сами меняются, приходя в соответствие с духовными традициями земли вселения. Так, ведические индоевропейцы, оказавшись в середине II тысячелетия до Р.Х. на полуострове Индостан, совершенно преобразили свое миросозерцание. Между гимнами вед, близкими египетским Текстам Пирамид, и Упанишадами огромная мировоззренческая дистанция, в то время как между египетскими текстами времени Упанишад (скажем, Книгой Мертвых или Книгой Врат) и текстами III тысячелетия сохраняется большое сходство и явное генетическое преемство. В Упанишадах же не раз говорится, что вновь преподаваемое учение — это знание, которым не обладал «никто из брахманов», то есть из знатоков вед. Для более позднего времени очень характерно изменение буддистского миросозерцания при продвижении буддизма со своей родины, Южной Азии, на Дальний Восток.
Как бы кому-то, быть может, ни хотелось иного, приходится констатировать, что почва цивилизации в значительно большей степени меняет религиозную культуру, чем религиозная культура саму эту почву.
Впрочем, есть одно немалое исключение. Те народы, которые вовсе не стремятся к соединению (сущностному или нравственному) с Божественным абсолютным первоначалом мира, а довольствуются общением с духами для решения своих сиюминутных проблем (в том числе и для перемещения в потусторонний мир после смерти, зеркальный земному), эти народы во всех регионах как Старого, так и Нового Света демонстрируют весьма сходный тип религиозности, который принято именовать шаманизмом или, что несколько шире, дэмонистической религиозностью2. Но когда такая дэмонистическая религиозность замещается религиозностью теистической, следующей призыву к совершенству, то тип вновь обретенной религиозности соответствует форме, принятой в данной части мира. Так, переход арабов в VII веке по Р.Х. от эпохи джахилийи (незнания) к монотеизму отлился в формы ислама — религии, при всем ее своеобразии, весьма близкой типологически древним религиям Западной Азии и очень несходной с южноазиатской ведантой или дальневосточным даосизмом, при том, что шаманизм арабской джахилийи практически неотличим, сколь мы можем судить, от шаманского обихода даяков Калимантана или таиязычных народов Юннани.
После этих предварительных замечаний нам настало время определить основные типологические различия религиозных систем трех главных регионов Старого Света. Но сначала о границах.
Первый регион обнимает всю Европу, Африку и Азию к западу от реки Инд и далее по северным склонам высокогорья Тянь-Шань. Средняя Азия и Синьцзян — контактная зона с двумя другими регионами. Именно этот обширный регион я и называю Западом, областью религиозности западного типа. В Сибири, к северу от Иртыша, Байкала и Амура, из-за всецело шаманистической ориентации ее коренного населения определить границы религиозных зон не представляется возможным, так же как и в Африке к югу от Сахары.
Второй регион охватывает Южную Азию, Индостан, остров Цейлон и западную часть материкового Индокитая (Бирма, Таиланд), а также Малайский полуостров и острова Ост-Индии (современная Индонезия). Контактной зоной этого региона на севере является Тибет и тяготеющая к нему Монголия (включая Бурятию и Туву), а на Востоке — восточный Индокитай.
Третий регион — это в первую очередь древняя Китайская цивилизация, сложившаяся в междуречье Янцзы и Хуанхэ. Ныне этот регион включает кроме большей части Китая (исключая контактные зоны Синьцзяна, Тибета и Внутренней Монголии) еще и Корею, Японию и вьетнамские провинции Тонкин и Аннам. В то время как Кохинхина (древняя Тьямпа), Камбоджа, Лаос — контактная зона с южноазиатской религиозной формой.
В западной части Старого Света, то есть в западном регионе религиозного опыта, уже в самых ранних религиозных текстах мир предстает в привычных для большинства из нас очертаниях. Мир объективен. Он существует, как бы ни пытались утверждать иное некоторые европейские философы, помимо нашего опыта. Но этот объективный мир не извечен. Он или сотворен Богом из ничего (так в Египте), или сделан богами из божественной материи (так в Месопотамии). Но в любом случае, или по акту творения, или, кроме того, по естеству материала творения, наш мир имеет Божественное происхождение. И поскольку объективен Бог, объективен и наш мир.
Но между миром и Богом существует и принципиальное различие. И это различие даже не в том, что мир материален, а Бог есть дух. Различение между материей
