и общественного положения, бегству от «мира» и ожиданию второго пришествия. С уменьшением надежд на немедленное наступление царства божия на земле акцент в христианском учении переносится на достижение индивидуального спасения, средством к которому считается аскетическое подвижничество, «сораспятие Христу» при жизни. По мере того, как христианские общины изменяли свой социальный состав, шли на все более тесный союз с власть имущими и приспосабливались к существующим порядкам, экзальтированные фанатики, составлявшие раньше наиболее активную часть раннехристианских общин, вытеснялись из руководства. Люди такого склада содействовали созданию ригористических сект
7, становились основателями монашества, которое впоследствии превратилось в специальный институт в рамках церкви. Благодаря тем, кто всецело предался религиозной жизни и аскетическим подвигам, в том числе таким диковинным приемам самоумершвления, как затворничество, молчальничество, столпничество и юродство, монашество оказывало огромное влияние на суеверные массы. И церковь пользовалась этим. К IV в. она превратилась в организацию, выражавшую интересы имущих классов, и вступила в прочный союз с государственной властью. Хотя монахи были довольно-таки неуправляемыми, так как руководствовались прежде всего субъективными мотивами, выдававшимися за указания самого господа бога, церковные руководители сознавали важность монашества для усиления религиозных настроений, организации религиозной жизни христиан и для укрепления авторитета иерархии. Используя различные приемы от компромисса и признания части учения аскетов до идеологической демагогии, церковь сумела подчинить себе монашество, приспособить его к своим потребностям и извлечь из этого значительную выгоду. Включение в церковь монашества позволяло, например, оправдать уже сложившуюся практику признания церковью собственности, богатства, так как идеалы нестяжательства можно было объявить не только сохраняющимися, но и проводящимися в жизнь монашеством. Таким образом, монашество как бы спасало церковь от вопиющего противоречия ее практики с евангельскими принципами.
Церковное руководство подчинило анахоретов общежительной форме монашества. Отшельничество, затворничество стали рассматриваться как высшие ступени подвижничества, рекомендуемые только для немногих, тогда как основной формой организации монашеской жизни стала киновия (общежитие). Постепенно монастыри превращаются в сложную структурную единицу церковной организации, а многочисленное организованное монашество становится опорой церковной иерархии и само поставляет ее высшие кадры — епископов. Монастыри, с одной стороны, стали прибежищем для религиозных фанатиков, позволявшим им устроить жизнь в соответствии с их религиозно-аскетическими устремлениями, а с другой — инструментом в руках церкви, с помощью которого демонстрировалась верность раннехристианским идеалам, велась активная религиозная пропаганда и оказывалось значительное давление на светские власти.
Основную роль в укреплении авторитета монашества, а с ним и всей церкви сыграло старчество, сформировавшее идеологическую основу православного монашества.
Старчество. Что же такое старчество? Старчество — это особые личные отношения между «старцем» и рядовыми монахами. Старцем независимо от возраста считался инок, достигший высокой ступени религиозного подвижничества. Свой «опыт» старец передавал ученикам (послушникам), которыми он руководил, приобщал к аскезе. Старец приобретал большой авторитет не только среди своих учеников, но и среди верующих-мирян, становился и для них «аввой» — духовным отцом, подвигом которого изумляются и от которого ждут наставлений и по житейским вопросам.
С упоминаниями о старчестве мы встречаемся в древнейших источниках по истории монашества, например, в «Достопамятных сказаниях о подвижничестве святых и блаженных отцов», «Истории боголюбцев» Феодорита Кирского (V в.) и т. п. Отношения между старцами и послушниками описаны в назидательных повествованиях о деяниях знаменитых аскетов, в том числе основателей египетского монашества Антония (ум. 356) и Макария (ум. 390), создателя общежительных монастырей Пахомия (ум. 347), а также Илариона Газского (ум. 371), Харитона Великого (ум. 350), создававших монастыри в Палестине.
В первых крупных центрах египетского монашества — Нитрийской лавре и в Скиту пустынники объединились в небольшие группки, состоявшие из «аввы» и его учеников. Старец и послушник составляли первичную малую группу, «клеточку» монашества, скрепленную религиозно-идеологическими и личными отношениями. Такого рода группа взаимодействовала с подобными группками, а также с церковной иерархией и мирянами, обеспечивала продолжение традиций в новых поколениях учителей и учеников.
Описание старчества в обширной монашеской литературе неразрывно связано с его оправданием и возвышением. Наиболее подробное богословское обоснование старчества содержится в сочинениях Василия Кесарийского (Великого, 330—379), Ефрема Сирина (ум, 373), Иоанна Лествичника (VI—VII вв.), Нила Синаита (ум. 453), Исаака Сирина (Исаака Сирянина, VII в.), Симеона Нового Богослова (349—1022). Сборник важнейших сочинений древних «авв» и отцов церкви, известный в монастырях под названием «Филокалия» («Добротолюбие»), был издан в 1782 г. афонским монахом Никодемосом Хагиоритом. Книга эта стала не только главным источником наставлений по аскетике и нравственному богословию, но также и компендиумом старчества.
Церковные писатели, и прежде всего сами старцы, подчеркивали, что не только христианство и монашество, но и старчество являются божественным установлением. Нужда в старческом руководстве («окормлении») в соответствии с христианской антропологией объяснялась греховностью человека, которому необходимо «очищение».
В чем же суть старческого руководства? В его основе лежит принцип добровольного послушания, т. е. монах, вступая в личные отношения со старцем, с самого начала должен настроить себя на полное подчинение его воле. Для эффективности духовного руководства в практику отношения послушника к старцу обязательно вводилось «откровение помыслов», раскрытие перед старцем всех тайных мыслей и желаний. «Избрав старца, вы от своей воли отрешаетесь и отдаете ее ему в полное послушание... чтобы... наконец, достичь, через послушание всей жизни, уже совершенной свободы, то есть свободы от самого себя» 8 (подч. нами. — Авт.) — так писал о, сущности старчества Ф. М. Достоевский.
В «Добротолюбии» приводится, в частности, учение «преподобных» Игнатия и Каллиста, которые выделили пять признаков отношения послушников к старцу: 1) «полная вера»; 2) «истина», что означало обязанность «истинствовать» перед старцем «в слове и деле»; 3) «отсечение собственной воли», обязанность всегда и обо всем спрашивать старца и поступать по его совету; 4) требование ни в коем случае не прекословить старцу и не спорить с ним, так как «прекословие и спорливость бывают от рассуждения с неверием и высокомудрием»; 5) «совершенное и чистое исповедание грехов и тайн сердечных старцу».
Отношение современной православной церкви к старчеству традиционно. Так, «Журнал Московской патриархии» (1980, № 8, с. 75) в статье иеромонаха Илиана «Старец Арсений» пишет: «...Совершенному послушнику не подобает иметь своего рассуждения, а только творить повеленное, не учить своего старца и быть послушливу даже до смерти».
С подчинением монашества епископату старчество врастает в новую систему формальных отношений. Иеромонахи и игумены перенимают власть древних «авв», не заменяя и не вытесняя, однако, старчества как неформального отношения наставника и его послушников. В общежительных монастырях среди опытных, известных своими «подвигами» монахов выделялись лица, обладавшие наибольшим авторитетом, который объяснялся действием божественной благодати. Эти монахи, занимавшиеся духовным руководством, нередко рассматривались,
