Лишь теперь, убедившись, что Авенир выполнил условие, Давид пригласил бывшего Саулова военачальника к себе в Хеврон, где они обсудили последующие совместные действия. Затем Авенир покинул дворец Давида, чтобы возвратиться к себе домой. Но едва он отъехал, как в Хеврон вернулись Иоав и его воины. Весть о том, что убийца брата гостил в доме Давида, привела Иоава в ярость. Можно предположить, что его оскорбил также тот факт, что он не был посвящен в интригу. А возможно, он опасался, что в обмен за помощь Давиду Авенир получит должность командующего армией. Как бы то ни было, Иоав ворвался к царю и выкрикнул, что Авенир несомненно приходил со шпионскими целями и его ни за что нельзя было отпускать. И тут же, выбежав от Давида, самочинно послал своих людей, чтобы под ложным предлогом вернуть Авенира в Хеврон. Авенир вернулся, Иоав встретил его у городских ворот и зарезал собственными руками. Отсроченная месть состоялась.
Но Давид умел извлечь сладкое из горького. Он устроил Авениру роскошные похороны и хорошо разыграл сцену глубокого сожаления и скорби, включая плач и пост. Ему важно было показать, что он никак не причастен к убийству Авенира, но все, кто присутствовал на похоронной церемонии, поняли, что это убийство было ему весьма на руку, и это понимают также все, кто читает этот рассказ сегодня.
Что же касается Иевосфея, сына Саула, марионеточного царя, поставленного Авениром над Израилем, то он был убит двумя своими армейскими командирами, двумя братьями, которые отсекли его голову и принесли Давиду, рассчитывая — по глупости или по наивности — на вознаграждение. Разумеется, Давид, верный своему принципу «неприкосновенности помазанников», немедленно казнил обоих, а их ужасное подношение велел положить в могилу Авенира.
Теперь во всем доме Саула не осталось людей, которые могли бы предотвратить распространение власти Давида. Он стал царем всей Страны, как Иудеи, так и Израиля, захватил у иевуситов Иерусалим и начал укреплять свое царство. Но прежде он решил выполнить свое обещание покойному другу Ионафану. 9–я глава 2–й книги Царств открывается словами: «И сказал Давид: не остался ли еще кто-нибудь из дома Саулова? Я оказал бы ему милость ради Ионафана». И он действительно нашел старого Саулова слугу по имени Сива, который рассказал ему, что у Ионафана есть сын по имени Мемфивосфей, который живет в Лодеваре, что за Иорданом.
«От начала жатвы до того времени,
пока не полились на них воды»
Мемфивосфей был инвалидом. Библия рассказывает, что ему было пять лет, когда гонцы принесли весть о гибели Саула и Ионафана. Нянька схватила его, побежала к гонцам и на бегу уронила ребенка. С тех пор он стал хромым. Сейчас, после долгих лет страданий и сиротства, Мемфивосфей наконец удостоился лучшей участи. Давид приказал отдать ему личные земли Саула и велел Сиве обрабатывать этот участок и приносить урожай своему господину. Самого же внука Саула он пригласил в Иерусалим. «И жил Мемфивосфей в Иерусалиме; ибо он ел всегда за царским столом. Он был хром на обе ноги» (2 Цар. 9, 13).
Похоже, что этот расклад пришелся не по вкусу Сиве. Он долго ждал случая, и этот случай подвернулся ему спустя много лет, во время мятежа Давидова сына Авессалома. Давид бежал тогда от сына из Иерусалима, и тут появился Сива с парой ослов, навьюченных провиантом. Когда Давид спросил, где Мемфивосфей, Сива ответил, что тот остался в Иерусалиме в надежде, что после мятежа получит царство, которое было положено его отцу Ионафану.
В этих словах не было никакой логики. С чего это Авессалом отдал бы Мемфивосфею половину царства, которое надеялся завоевать в случае успеха мятежа? Но Давид пришел в ярость и сказал Сиве: «Вот тебе все, что у Мемфивосфея!» И Сива ответил низким поклоном и угодливыми словами, вполне соответствовавшими его низменной душе: «Да обрету милость в глазах господина моего царя!»
Когда мятеж Авессалома был подавлен и Давид победителем вернулся в Иерусалим, Мемфивосфей вышел ему навстречу. Тут выяснилась правда. Сива просто обманул его и не взял на осла. Из-за хромоты Мемфивосфею пришлось остаться дома, где он сидел в трауре, «не омывал ног своих, не заботился о бороде своей». Но Давиду лень было разбираться, кто говорил правду — Сива или Мемфивосфей, и он принял решение разделить владение Саула между ними. Это учит нас, что уже в библейские времена выгода была на стороне мошенников.
О трагической судьбе самых последних потомков первого еврейского царя Библия рассказывает в 21–й главе 2–й книги Царств. Эта глава открывается сообщением о жутком голоде, воцарившемся в Стране после мятежа Авессалома. Читатель догадывается, что этот голод (равно как и предшествовавшие ему несчастья — изнасилование Фамари, убийство Амнона и мятеж Авессалома) были посланы Давиду в наказание за его грех с Вирсавией (Батшевой) и убийство ее мужа Урии. Давид тем не менее обратился к Господу за разъяснениями, и Господь, к большому облегчению царя, разъяснил, что наказания посланы, оказывается, не Давиду, а покойному Саулу и его «кровожадному дому», за то якобы, что тот некогда напал на гаваонитян.
Эти «гаваонитяне» были маленьким племенем, жившим в древнем Ханаане во времена его завоевания израильтянами (книга Иисуса Навина, глава 9). Испугавшись участи, постигшей другие ханаанские племена, они обманули вторгшихся израильтян и притворились, будто являются чужеземцами, жителями далекой страны, и тогда Иисус Навин заключил с ними союз и обещал им безопасность. Когда обман открылся, он их пощадил, но в наказание назначил на самые черные работы — они стали лесорубами и водоносами. Гаваонитяне жили в своих поселениях на территории колена Вениамина и, видимо, не были с вениамитянами в хороших отношениях, если навлекли на себя гнев Саула. Впрочем, навлекли ли? До того как Давид поговорил с Господом, Библия почему-то ни разу не упоминала о нападении Саула на гаваонитян.
Тем не менее Давид, «выяснив» для себя причину продолжавшегося три года голода в Стране, обратился к гаваонитянам и спросил, что они хотят получить за то, чтобы голод прекратился. А когда гаваонитяне сказали, что хотели бы казнить семерых последних из потомков Саула. Давид немедленно согласился. «Я отдам», — сказал он. Помня о клятве, некогда данной Ионафану, он пожалел его сына Мемфивосфея, но о такой же клятве, которую дал самому Саулу, забыл легко и без угрызений совести. Как мы помним, Саул тогда попросил у него: «Поклянись Господом, что не истребишь семя мое», — и Давид поклялся. Но сейчас он взял двух сыновей Рицпы, дочери Айи, которых она родила Саулу, и пятерых сыновей Михаль (Мелхолы), дочери Саула, которых она родила Адриэлу из Мехолы, и отдал их в руки гаваонитян.
Кто они, эти дети? И кто этот Адриэл из Мехолы? Ведь раньше рассказывалось, что второй муж Михаль был Фалтий, сын Лаиша. Оказывается, в прошлом этот Адриэл упоминался как муж Меровы, старшей сестры Михаль. Я, к сожалению, не могу объяснить эту путаницу. Многие комментаторы и исследователи уже пытались ее распутать, но вопрос так и остался нерешенным. Очевидно, это тоже следы различных версий одной и той же истории.
Как бы то ни было, гаваонитяне казнили семерых внуков Саула «в первые дни жатвы, в начале жатвы ячменя» и вывесили их трупы напоказ «на горе пред Господом». Тогда «Рицпа, дочь Айя, взяла вретище и разостлала его себе на той горе, и сидела от начала жатвы до того времени, пока не полились на них воды Божии с неба, и не допускала касаться их птицам небесным днем и зверям полевым ночью» (2 Цар. 21, 10). Иными словами, эта несчастная мать сделала себе маленький навес и сидела под ним с начала весны до самого конца осени, охраняя тела сыновей от зубов шакалов и гиен и от клювов орлов и ястребов.
Когда Давид прослышал об этом, он велел выкопать кости Саула и его сына Ионафана, которые люди Иависа Галаадского некогда унесли из Бейт-Шеана и похоронили в своем городе, а также кости внуков Саула, которых он только что сам выдал на расправу гаваонитянам, и похоронил их всех в гробнице Киса, отца Саула, в землях колена Вениамина. Лишь тогда в стране прекратился голод. Интересно, что Бог простил Давида только после этого поступка, а не после выдачи внуков Саула гаваонитянам, как якобы было Им обещано.
Таков был подлинный конец дома Саула, первого царя Израиля. Не благородным делом был обозначен этот конец, а еще одним кровавым поступком. История, начавшаяся ужасным случаем с наложницей, которую ее хозяин — левит выдал на смерть насильникам из Гивы, закончилась не менее ужасным поступком с другой наложницей, сыновей которой царь Давид выдал на смерть в руки гаваонитян. Нет сомнений — второй царь Израиля соответствовал своей должности намного больше первого.
«Авраам встал рано утром, и взял хлеба и мех воды, и дал Агари, положив ей на плеча, и отрока, и отпустил ее. Она пошла, и заблудилась в пустыне Вирсавии. И не стало воды в мехе, и она оставила отрока под одним кустом. И пошла, села вдали, в расстоянии на один выстрел из лука. Ибо она сказала: не хочу видеть смерти отрока. И она села против, и подняла вопль, и плакала» (Быт. 21, 14–16).
