Окончив это сочинение, Толстой в январе 1880 г. принимается за его переработку. Около 4 февраля 1880 г. он писал H. Н. Страхову: «Работа моя очень утомляет меня. Я всё переделываю — не изменяю, а поправляю сначала» (т. 63, стр. 5). Прежде всего, подверглась переработке та часть сочинения, которая содержала критический разбор православной догматики.
Окончив эту работу, Толстой принялся перерабатывать свое изложение Евангелия. О ходе этой работы можно составить представление лишь по сохранившимся (повидимому, далеко не полностью) черновым рукописям и по глухим упоминаниям в письмах Толстого и его жены (Дневника Толстой тогда не вел). В середине марта он писал Фету: «Ужасно давно не писал вам, как всегда, потому что откладывал с дня на день и очень много работаю. Утро всё заработаюсь….» (т. 63, стр. 13). Около 25 марта он писал H. Н. Страхову: «Я всё работаю и не могу оторваться и. часто счастлив своей работой, но очень часто слабею, головой» (т. 63, стр. 15). О чрезвычайно напряженной работе Толстого писала и его жена Софья Андреевна в том же письме к H. Н. Страхову: «Лев Николаевич совсем себя замучил работой, ужасно устает и страдает головой, что меня сильно тревожит. Но оторвать его нет никакой возможности». [18] О том же писала Софья Андреевна своей сестре Т. А. Кузминской 11 марта того же года: «Левочка… головой часто жалуется, потому что много работает» (ГМТ).
Из своего прежнего изложения Евангелий Толстой воспользовался лишь немногими страницами; почти вся работа была произведена им заново. Теперь он уже более подробно, чем в первый раз, излагал Евангелия; к пересказу евангельских текстов он теперь присоединил свое толкование смысла и значения каждого места. Пересказ евангельских текстов производился самым простым, народным языком. Толстой, очевидно, это свое новое произведение старался писать так, чтобы оно было, прежде всего, понятно трудовому русскому народу.
Толстой был не только «счастлив» своей работой, как писал он Страхову: он испытывал, как писал он впоследствии (в 1891 г.) в предисловии к первому изданию своей книги, «сосредоточенное, постоянно восторженное душевное напряжение».
С мая 1880 г. изучение Евангелий вступает в новую фазу. Повидимому, в одном из не дошедших до нас писем Толстой просил H. Н. Страхова прислать ему критически проверенный текст Евангелий на греческом языке со всеми имеющимися разночтениями в различных списках. 4 мая Толстой уже извещал Страхова: «Получил вчера ваши книги, дорогой Николай Николаич. Кажется, это то самое, что мне и нужно» (т. 63, стр. 16). В ответном письме от 8 мая Страхов писал: «Я послал Вам своего Гризбаха, ужасно радуюсь, что он так кстати пригодился. Имею только прибавить, что потом были еще открыты тексты Тишендорфом, но что они прибавили, я не мог узнать — едва ли что важное».[19]
Книга, которую получил Толстой от Страхова, называлась: «Novum Testamentum Graece. Textum ad fidemcodicum versionum et patrumrecensuit et lectionis varietatem adjecit D. Jo. Jac. Griesbach» (год полученного Толстым издания неизвестен, так как книга эта у него в 1883 г. пропала.) Книга содержала критически проверенный греческий текст Евангелий и прочих писаний Нового Завета со сводом всех разночтений отдельных мест, встречающихся в древнейших списках и в цитатах из неизвестных списков у отцов церкви.
Получив книгу Гризбаха, Толстой усердно занялся изучением греческого текста Евангелий и его вариантов. Отвергнув те толкования Евангелия, которые давала церковь, Толстой потерял доверие и к точности переводов Евангелий, сделанных церковью. Он стал заново переводить все те места Евангелий, которые, по его мнению, касались вопросов морали, стараясь понять их, руководствуясь общим смыслом всего учения. При этом особенное внимание он обращал на варианты евангельских текстов, ища в этих вариантах подтверждения того смысла отдельных мест, который представлялся ему наиболее соответствующим общему духу христианского учения.
Работа эта целиком захватила Толстого. Около 31 мая 1880 г. он писал Фету о своих «особенно напряженных занятиях нынешнего года» (т. 63, стр. 18). До этого времени Толстой к началу лета обыкновенно прекращал свои занятия; на этот раз было иначе: работа продолжалась до июля. Около 8 июля Толстой писал Фету: «Теперь лето, и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу. Нынешний год долго я боролся, но красота мира победила меня. И я радуюсь жизнью и больше почти ничего не делаю» (т. 63, стр. 19).
В июне — июле 1880 г. в Ясной Поляне гостил H. Н. Страхов. Толстой много беседовал с ним о своей работе. По возвращении в Петербург H. Н. Страхов 5 августа 1880 г. писал Н. Я. Данилевскому: «В Ясной Поляне, как всегда, идет сильнейшая умственная работа…. Я удивляюсь и покоряюсь ей так, что мне даже тяжело. Толстой, идя своим неизменным путем, пришел к религиозному настроению; оно отчасти выразилось в конце «Анны Карениной». Идеал христианина понят им удивительно…. Он углубился в изучение евангельского текста и многое объяснил в нем с поразительною простотой и тонкостью. Очень боюсь, что по непривычке излагать отвлеченные мысли и вообще писать прозу он не успеет изложить своих рассуждений кратко и ясно; но содержание книги, которую он составит, истинно великолепно».[20]
Из этого письма Страхова видно, что во время его пребывания в Ясной Поляне Толстым еще не было написано связное и последовательное изложение Евангелий (если бы оно было, он несомненно дал бы его прочесть Страхову, что он и сделал впоследствии), а было лишь изложение отдельных мест Евангелий, еще не приведенное в систему.
Летние каникулы Толстого продолжались на этот раз недолго. Уже около 8 августа он писал Страхову: «После томительных жаров наступила свежая погода, и я начинаю прилаживаться к зимней работе» (т. 63, стр. 20). Повидимому, Страхов, гостя у Толстого, обещал прислать ему новейшее критическое издание Евангелия Тишендорфа. 1 сентября Толстой уже извещал Страхова о получении этой книги (т. 63, стр. 21). Какое издание книги было послано Страховым — неизвестно: в яснополянской библиотеке оно не сохранилось. Полное заглавие 11–го издания этой книги, вышедшего в 1880 г., следующее: «Novum Testamentum Graece». Recensuit inque usum academicum omni modo instruxit Constant de Tischendorf. Editio academico undecima. Lipsiae Hermann Mendelsohn. London — New-York.
Получение этой книги было для Толстого новым толчком к изучению греческого текста Евангелий и их вариантов. В том же письме к Страхову он писал: «Работы, работы мне впереди бездна, а сил мало. И я хоть и приучаю себя думать, что не мне судить то, что выйдет из моей работы, и не мое дело задавать себе работу, а мое дело проживать жизнь так, чтобы это была жизнь, а не смерть, часто не могу отделаться от старых дурных привычек заботиться о том, что выйдет, — заботиться, то есть огорчаться, желать, унывать. — Иногда же, и чем дальше живу, тем чаще, бываю совсем спокоен» (т. 63, стр. 21).
Очевидно, Толстой приписывал большую важность своей работе.
26 (?) сентября 1880 г. Толстой писал H. Н. Страхову: «Я продолжаю работать всё над тем же и, кажется, небесполезно» (т. 63, стр. 24). Вероятно, в тот же день он писал Фету: «Я очень много работаю» (т. 63, стр. 25).
Благодаря одному документу, сохранившемуся в архиве Толстого, мы можем точнее определить, в какой стадии находилась тогда его работа по исследованию Евангелий. Документ этот — телеграмма на имя Толстого из Москвы от 21 сентября 1880 г. от приглашенного им учителя к его детям — студента Ивана Михайловича Ивакина. На обороте этой телеграммы Толстым написан черновой перевод 10–17 стихов первой главы Евангелия от Иоанна. Перевод первой главы Евангелия от Иоанна был чрезвычайно важным моментом в работе Толстого. Первый стих первой главы Евангелия от Иоанна (о «логосе») Толстой перевел следующим образом: «Началом всего стало разумение жизни. И разумение жизни стало за Бога. И разумение-то жизни стало Бог». Такое понимание начала Евангелия от Иоанна доставило Толстому глубокое удовлетворение. Перевод первых 18 стихов этой главы он поместил в начало своего труда как введение, дающее основу понимания всего дальнейшего изложения.
Это чувство глубокого удовлетворения своей работой нашло себе глухое выражение в вышеприведенном письме Толстого к Страхову от 26 (?) сентября 1880 г. Но и в более позднем Дневнике Толстого мы находим совершенно ясное указание на то, что новый перевод начала Евангелия от Иоанна был крупнейшим событием в его работе. 29 марта 1884 г. Толстой получил от В. Г. Черткова письмо от 26 марта, в котором Чертков возражал против редакции перевода в «Кратком изложении Евангелия» первого стиха первой главы Евангелия от Иоанна. Здесь этот стих переведен так: «В основу и начало всего стало разумение жизни. Разумение жизни стало вместо Бога. Разумение жизни есть Бог». По поводу письма Черткова Толстой в тот же день записал в Дневнике: «Письмо после обеда от Черткова. Он сердится на «разумение» вместо «Бога». И я с досадой подумал: коли бы он знал весь труд, и напряжение, и отчаяние, и восторги, из которых вышло то, что есть» (т. 49, стр. 74–75).
