Ознакомительная версия.
После речи окольничий князь Федор Федорович Волконский явил государю от патриарха святыню, перечисленную нами выше. Государь приказал принять сии священные дары казенным дьякам, а патриарха пригласил «сесть на лавке на правой стороне от себя меж окон». Затем явлено было патриарху государево жалованье через того же окольничего Волконского: «кубок серебрян золочен, бархат черн, бархат вишнев рытой, атлас гвоздичен, атлас таусик, камка зелена, камка вишнева, два сорока соболей, денег 200 рублей», а всего патриарху дано на 426 рублей[79]. Когда патриарх пошел из царской палаты, государь провожал его до тех же мест, где встретил, а бояре, и окольничие, и думные люди провожали патриарха из палаты в сени до дверей, что на красное крыльцо, и у патриарха благословлялись все; а встречники провожали до тех же мест, где встречали.
От себя государь указал идти патриарху в соборную церковь Успения Богородицы к святейшему Иосифу, патриарху Московскому и всея Руси. Патриарх [С. 139] Иосиф в то время готовился к служению в соборе и уже был во всем святительском облачении на устроенном месте, как чин ведется в службе; а от патриарха к амвону по обе стороны стояли митрополиты, архиепископы и епископы в святительских облачениях. Архимандриты, игумены, протопопы, попы и дьяконы были в саженых ризах. Патриарх Иерусалимский, пришед в собор, прикладывался к образам и чудотворцевым гробам и, обойдя всю церковь, дошел до ризы Господней, к которой и приложился, а затем подошел к Иосифу-патриар-ху, который встретил его, сшед с своего места на сажень, и меж собою во Христе целовались. Иосиф спрашивал Иерусалимского патриарха о здоровье, молвив: «Святейший патриарх Паисий Святаго Града Иерусалима и всеа Палестины во здравие ли и во спасение пребываешь»? После сего ходили к Иерусалимскому патриарху принять благословение митрополиты, архиепископы, епископы, архимандриты, игумены, протопопы и попы, которые с патриархом Иосифом в соборной церкви к службе были готовы. Певчие были государевой большой станицы. Паисию приготовлено было особое место: по правую сторону заднего столпа положены были ковер и орлец. Когда начали служить обедню, патриарх Паисий «говорил переводчику Ивану Боярчикову, что он, патриарх, той же православной христианской веры и чтоб ему в литургию стояти в олтаре и службы посмотрити». Об этом желании Паисия доложили Иосифу-патриарху. «И по выходе с Евангелием Иосиф-патриарх выслал из алтаря по Иерусалимскаго патриарха дьяконов и поддьяконов, а велел Иерусалимскаго патриарха взяти к себе в алтарь царскими дверьми, а во алтаре построено ему место у царских [С. 140] дверей от алтаря с правой стороны, и на том месте Иерусалимский патриарх стоял во всю обедню на орлеце». После обедни Паисий опять прикладывался к образам, к ризе Господней, к чудотворцевым гробам и, простясь со святейшим Иосифом-патриар-хом, пошел из церкви к себе, а провожали его до саней патриарший боярин Василий Федорович Янов, да дьяк, да пречистенский (соборный) ключарь.
22 февраля вследствие просьбы патриарха Паисия государь велел его отпустить со всею его свитою в Троицкий Сергиев монастырь помолиться. У Троицы царь указал сделать Паисию такую же встречу, какую обыкновенно оказывают там московским патриархам, т. е. «архимандрит, попы и дьяконы, – говорит царский наказ, – были б в саженых ризах и пели б вечерню и всенощное, учиня которому святому празднество, и почесть бы патриарху учинили против прежняго Иерусалимскаго патриарха Феофана, также и архимандритом, и старцом и всем служебником, которые с ним, патриархом, будут, любовь и приятельство показали; а на завтрее б учинити на патриарха стол большой и еству велети ставить на серебряных блюдах, а питье в кубках и братинах серебряных, чтоб им во всем оказаться довольством стола». Кроме того, царский наказ повелевает троицким властям оделить патриарха и всю его свиту дарами, какие даны были прежде патриарху Феофану.
Перед наступлением Великого поста патриарх Паисий прислал в Посольский приказ лист, в котором, рассуждая о важности поста, желает государю провести его «здраво и радостно и невредимо» и «соверша чисто сей святый путь, потом видети свет Святаго Воскресения». В конце своего рассуждения [С. 141] патриарх пишет и следующее: «Еще пребываючи аз при вашей милости в прошлые дни, говорил есми со преподобным архимандритом спасским Никоном, и полюбилась мне беседа его; и он есть муж благоговейный, и досуж, и верный царствия вашего; прошу да будет имети повольно приходити к нам беседовати по досугу, без запрещения великаго вашего царствия». После поставления архимандрита Никона в Новгородские митрополиты Паисий снова прислал в Посольский приказ письмо, в котором восхвалял государя за такой удачный выбор. «Похваляем благодать, – пишет Паисий царю, – что просвети вас Дух Святый и избрали есте такого честнаго мужа, преподобнаго инокосвященника и архимандрита господина Никона, и возведе его великое ваше царствие на святый престол святые митрополии Новгородские, и он есть достоин утверждати Церковь Христову и пасти словесныя овца Христова, якоже глаголет апостол: таков нам подобаше архиерей, и будет молити Бога о многолетном здравии великое ваше царствие». В заключение Паисий выражает желание, если позволит государь, подарить Никону одну мантию от святых мест.
Не с одним только Никоном вел беседы Паисий по разным церковным вопросам, но и с самим государем, а также и с патриархом Иосифом он «учинил соглашение». В письме от 15 февраля Паисий пишет государю: «Относительно святой Четыредесятницы царствие твое изволило послать своего боярина спросить нас, чтобы мы относительно ее учинили соглашение со святейшим патриархом, братом и сослужителем; и я сказал, что в продолжение всего года должна совершаться божественная литургия в два [С. 142] часа, а в святую и великую Четыредесятницу, которой научил нас Господь наш Иисус Христос, должно поститься до отпуста вечерни, так как она есть одесятствование всего года, дабы исповедывались христиане для заглаждения грехов и очищения душ, если что они содеяли во весь год. И, как говорят божественные законы и устав, мы не должны ни прибавлять, ни исключать что-либо из установлений святых апостолов и святых отцов. Я же, долгоденствующий царь, сказал твоему боярину, чтобы было так, как решено тобой, ибо в праздник святаго я спросил твое царствие о литургии, и ты приказал, как пишет устав. И мы его неуклонно держимся, а новшества отвергаем; и святую Четыредесятницу мы должны соблюдать по мере сил. Если народы, не имеющие закона, делают законное, то тем более мы, православные, должны делать это. Ия, услышав царское твое слово, что указал следовать уставу, очень возрадовался; и поэтому-то я и сказал: как твое изволение, так как мы должны содержать не иное что, как то, чему научили нас святые апостолы и что узаконили Соборы святых отцов».
Второго марта патриарх Паисий прислал в Посольский приказ грамоту к государю, в которой писал: «С надеждой помыслил писати державному вашему царствию, благочестивый царю, яко ты еси похвала и слава всем благочестивым христианам всего света, и славу благочестивого великаго вашего царствия имеем якоже солнце, освещающее весь мир своими лучами. Единый человек, многолетный царю, да воспросит единый дар от Бога с молитвою, со слезами и с молением, и то есть возможно восприяти прошение его; такоже и аз восприбегаю к милости [С. 143] и милосердию великого вашего царствия: мочь имеете освободити сию святую великую Церковь, что погибает от еретиков и до вся дни поборающе дарами ко агаряном, для взятия святых поклонных мест от наших рук; а мы труждаемся день и ночь, да не будет посрамления православным Христианом. Сего ради молим державному великому вашему царствию, да не отбудет великая ваша милость от тех святых и богостепенных мест, да тут бысть спасение наше: тут прорекоша пророцы воплощение Христа Бога нашего, ту во всяком Вифлееме родися и во Иордани крестися и на Елеонской горе вознесеся, и в сей божественной церкви распяся и погребен и воскресе, и ту же паки приидет вторый и страшный Его суд и воздаяние всякое по делам его, и ту будет восприяти благая своя. Воспомяни, великое ваше царствие, великаго царя Константина и его матерь св. Елену, что они соорудиста Святой Гроб и Святой Вифлеем и все поклоняемыя Святыя Места и монастыри, и ныне, во времяни вашего великаго царствия, да освободите Святой Гроб и церковь Христову, да наречешися и будешь воспомянен новый царь Константин, да услышишь и сподобишися гласа Господня: приидите благословении Отца моего! да возмогу и аз ехати к престолу моему на упокой и буду молити Бога день и нощь о здравии и о спасении царствия вашего. Еще молим и о сем: аще будет произволение великаго вашего царствия, да повелите святым архиереем и святым монастырем и пресветлым вельможам, да воспомянути Святому Гробу, понеже великое ваше царствие речет – и бысть, да будете имети славу и похвалу от всего мира».
Ознакомительная версия.
