из самых весомых доказательств чудодейственной силы Христа».
В качестве примера того, насколько мощным является это доказательство, насколько неопровержимым является этот характер внутренней истины, он приводит — действительно, что он приводит? — «Это чувствовал и Спиноза, который однажды сказал, что если бы ему удалось убедить себя в воскрешении Лазаря, то он разбил бы свою систему на куски». Чудесное доказательство! Восхитительное доказательство! Превосходная логика! Прекрасное «также»!
Конечно, в наказание за свою глупую выходку теолог должен теперь добавить «свободно, он должен, негодуя на то, что не все чувствуют так, как он, обрушиться на злую волю, на упрямство, словом, на неведомую внутреннюю сущность» человека, который «свободно не может подняться над пределами земного мира к созерцанию высшего порядка вещей»! Он должен хулить такого человека, как Спиноза, который всегда имеет в своей концепции порядок идеи, в то время как теолог озабочен только своим «личиночным мешком и его потребностями; он должен хулить человека, который научил нас смотреть на вещи sub specie aeterni, как на собаку; короче говоря, теолог умеет хулить очень комично! Взамен, однако, он сохраняет свою логику, свое восхищение четвертым Евангелием, свое «это тоже чувствовал», а мы оставляем ему, не затрачивая особых усилий, свой «факт, подтвержденный со всех сторон» в качестве дополнения к его логике. Более того, мы оставляем ему, ибо недостойны их, прекрасные «превосходные аскетико-психологические размышления», например, «Лазаря для образованных христопоклонников» Эвальда, и хотим отдать богословам вообще, как только полностью разберем эти произведения, все их «Комментарии» и «Жития Иисуса». Мы их недостойны!
Теперь другой вывод! Но все равно воздушный!
Вопрос о том, почему только четвертый евангелист знает об этом воскрешении Лазаря, почему синоптисты ничего о нем не знают, — вопрос, который, с нашей точки зрения, столь же убог, как и ответы, которые он вызвал, глуп, — нам больше не нужно относиться к этому вопросу как к чему-то особенному или отвечать на него уловками, уклонениями или глупостями, после того как тайна происхождения Евангелий была выдана. Синоптисты, следовательно, ничего не знают об этом чуде, потому что оно возникло в голове четвертого евангелиста только после их времени и потому что они не знали его писания.
Каким же образом четвертый евангелист составил свое повествование? Ответ: Прежде всего, из его религиозной иронии, т. е. из иронических контрастов. Затем первые элементы его рассказа встречаются в Синоптических Евангелиях. Поведение Марфы и Марии по отношению к Иисусу, о котором он читает у Луки, старательно копируется Четвертым, но неуклюже и без проникновения в реальные отношения. Но главная тема — воскрешение мертвеца. Все три синоптика рассказывают о воскрешении мертвеца, и одним из ключевых слов их сообщения является то, что Иисус говорит, что мертвец — дочь Иаира — спит. Эта черта, но опять-таки не понятая и не воспринятая в ее истинном значении, перерабатывается четвертой в утверждение Иисуса о том, что Лазарь спал. Кроме того, Лука, но только он один, сообщает об оживлении юноши из Наина. Этот юноша вновь появился в Лазаре, умер и был воскрешен.
В рассказе Луки Господь встречает похоронную процессию у ворот за городом, и здесь Иисус воскрешает мертвеца. Здесь же происходит сцена воскрешения Лазаря за городом. Вдова, мать юноши из Наина, стала покинутой сестрой Лазаря. За ней шла большая толпа, поэтому вместе с сестрами было и много иудеев, которые последовали за Марией, когда она обратилась к Господу, и стали свидетелями чуда. Иисус говорит юноше из Наина: тебе говорю, встань; так и Лазарю говорит: выйди, Лазарь. Иисус отдает юношу из Наина его матери, а сам отдает распоряжение освободить Лазаря от пелен, чтобы он мог выйти к своим. Присутствующие, видевшие оживление юноши, прославили Бога, иудеи, наблюдавшие оживление Лазаря, уверовали. Слава об оживлении юноши распространилась по Иудее и окрестностям, как и слава о чуде с Лазарем, только в силу времени и обстоятельств, в которых оно произошло, т. е. в силу прагматизма Четвертого, оно имеет опасные и более значимые последствия.
Четвертая часть позволяет ожить мертвецу, который уже четыре дня был жертвой смерти и, таким образом, уже стал жертвой разложения; Лука в случае с юношей из Наина позволяет оживить мертвеца, которого уже несут в могилу; Марк, первоначальный евангелист, умеет рассказать только о воскрешении мертвеца, который за мгновение до этого поддался болезни. Богословы всегда так много говорят о противопоставлении канонического и апокрифического, и они могли бы найти это противопоставление уже в четырех Евангелиях, если бы их глаза не были слишком просветленными.
Но как же Лазарь мог не быть исторической личностью? Разве у него не было сестер Марии и Марфы? Что бы сестры делали без него? — (Бедные сестры!) Разве он не жил в Вифании? Разве Господь не приходил к нему до и после? Какая произвольная, поверхностная критика!
Тихо! Господа! Я вас спрашиваю: в конце концов, Лазарь — это не только метаморфоза юноши из Наина, в конце концов, Авраам передумал и все-таки отправил Лазаря обратно на землю. Однажды богач попросил его послать Лазаря к пяти своим братьям, чтобы он засвидетельствовал им, и они ушли в себя; «ибо если кто из мертвых придет к ним, то покаются». Авраам же отвечал: «Если Моисея и пророков не слушают, то и не поверят, если кто из мертвых воскреснет».
В конце концов, Авраам изменил свое мнение и, видя, что воскресение Христа не может заставить поверить, не посчитал бесполезным отправить Лазаря обратно к живым, чтобы они покаялись. Вернее, в конце концов, ради этой святой цели, но вопреки предупреждению и мудрому замечанию Авраама, четвертый человек привел Лазаря.
На все это мы получим ответ, когда рассмотрим рассказ о помазании в Вифании, и тогда же станет ясно, откуда четвертый евангелист взял элементы для своего рассказа о прелюбодейке.
Меня упрекали в том, что я объявил этот рассказ подлинной частью четвертого Евангелия. Лука меня оправдает. Всему свое время! Ничто не плетется так мелко, чтобы в конце концов дойти до солнца!
§ 84. Помазание Иисуса в Вифании.
За шесть дней до Пасхи, после того как священники объявили о Его смерти, а Сам Он некоторое время ускользал от их преследований, Иисус приходит в Вифанию.
Каждый читатель теперь знает, какое отношение Иисус имеет к этому месту: почему же евангелист, называя это место, замечает: «где был Лазарь, который умер и которого Он воскресил из мертвых»? Об этом чудесном деянии только
