Словами о «победивших зверя и образ его», о вышедших из заколдованного круга, из области «зверя», и в «песни Моисея» возвещается предстоящий теперь великий «исход», «exodus», прологом которого являются все случившиеся прежде события исхода. В притче о пшенице и плевелах тому и другому дано прорастать друг в друга, пока не наступает время жатвы, когда одно отделяется от другого. Живущие на земле христиане в терпении сносят режим «зверя». Люди же, уклоняющиеся от Бога, продолжают ожесточаться (Откр. 16:9,11,21). «Великая блудница» — «Вавилон» — «упоена была кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых» (Откр. 17:6). В земном мире, которого не коснулось христианство, который явлен как «великий город Содом и Египет» и изображен в виде поверженного в конце концов в бездну «Вавилона», противоположного образу небесного Иерусалима, — в этом нехристианском мире «найдена кровь пророков и святых и всех убитых на земле» (Откр. 18:24). Звучащий с неба призыв: «Выйди от нее [т. е. от блудницы, из Вавилона. — Р.Ф.], народ (loas) Мой» (Откр. 18:4) — знаменует последний «exodus», последний исход. Засим следует катастрофа «великого города», которая, согласно ст. 16:19, предваряется рядом стадий падения.
За гл. 18 следует видение «всадника на белом коне» и его воинства. Здесь Христос именуется своим высочайшим именем — «Слово Божие» (Откр. 19:13). «Я воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый» (Откр. 19:14). Кто же это, что это за воинство следует Слову Божию? Совершенно отчетливо сказано об этом в одном из предшествующих пассажей Апокалипсиса. После того как уже в ст. 16:16 месту решающей битвы провидчески дано имя Армагеддон, в ст. 17:14 дается предвидение самой этой битвы. Вражьи силы «будут вести брань с Агнцем, и Агнец победит их; ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей, и те, которые с Ним, суть званые и избранные и верные». Здесь появляется тот же эпитет, что и в ст. 19:16: «Царь царей и Господь господствующих». Этот титул вполне под стать великим царям Востока — вновь, как уже часто бывало, Апокалипсис прибегает к устоявшимся оборотам, наполняя их совершенно новым смыслом. Здесь царский титул обозначает не обладателя сверхвласти. Его нужно понимать вполне буквально: «Господь господствующих». Христос может открыть свою истинную, действующую в человеке суть, только когда Он повелевает не рабами и не попутчиками, но когда за ним добровольно идут зрелые, сознающие свое «я» люди, которые сами внутренне властвуют собою, «царствуют» в своем «я». Пролог Евангелия от Иоанна гласит, что Христос пришел «к своим» (idioi), которым именно благодаря пробудившейся в них силе «я» должно было бы стать «Его», но они, искалечив свое «я» в эгоизме, не приняли Его: «пришел к своим, и свои Его не приняли» (Ин. 1:11), — однако это отвержение Христа не было всеобщим: «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1:12). Принявшие Христа в свое собственное бытие как великое «самоотверженное "Я"» суть поистине «Его». Они не те, кого называют «правителями», «господами», но они поставили внутреннюю властную силу «я» на службу Христу, который, говоря словами Новалиса, есть «"Я" из всех "я"». При упоминании «всадника на белом коне» порядок слов изменен, здесь начинается с «царя»: «Царь царей, Господь господствующих» (Откр. 19:16). Воинство Христа в ст. 17:14 характеризуется трояко: званые — избранные — верные. Слова «званые и избранные» приводят на мысль финал притчи о брачном пире: «ибо много званых, а мало избранных» (Мф. 22:14). Как и у Матфея, в Откровении эти слова приведены в связи с «браком». Стихам о сидящем «на белом коне» предшествует возглас: «Ибо наступил брак Агнца!» (Откр. 19:7) Небесный жених сочетается браком с земным человечеством. Их соединение знаменуют образы брака и пира. «Блаженны званые на брачную вечерю Агнца» (Откр. 19:9). Одеяние жены Агнца описано как «виссон чистый и светлый (lampros)» (Откр. 19:8); по сравнению с упомянутым ранее «белым» (leukos) одеянием это как бы выше ступенью. Прилагательное «lampros», «сияюще — светлый», употребляется затем при описании светлой, как кристалл, реки жизни в небесном Иерусалиме (Откр. 22:1) и при описании утренней звезды — «звезда светлая и утренняя» (Откр. 22:16) и ранее при описании семи Ангелов с чашами гнева Божия, которые «вышли из храма ‹…› облеченные в чистую и светлую льняную одежду» (Откр. 15:6). В такой же «виссон белый и чистый» облечено воинство Христа (Откр. 19:14). Слово «виссон» (byssinos), которое стоит здесь вместо «льняных одежд», до этого пассажа в Откровении не употреблялось для описания белых одеяний блаженных душ. Этим словом обозначен особенно тонкий лен, а значит, перед нами опять-таки новая ступень на пути к совершенству. Точно так же незадолго до того охарактеризовано брачное одеяние жены Агнца (Откр. 19:8).
Согласно пророческому видению в ст. 17:14, воинство это не Ангелы, а люди, христиане. Они тоже причастны к возникновению белых льняных одежд, о чем опять-таки сообщает один из разъясняющих стихов: «И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых» (Откр. 19:8). «Праведность святых» в оригинале буквально передается словом «dikaiomata», «признанное законным». Лука говорит о Захарии и Елисавете, что они были «dikaiomata», «праведны пред Богом, поступая по всем заповедям и уставам Господним беспорочно» (Лк. 1:6). Это «dikaiomata» святых есть материал, из которого сделано «одеяние невесты», равно как и одежды воинства Христа.
И снова указано на тот важный вклад, который должен прийти от людей для того, чтобы спасительное деяние Агнца стало действительным благом. Созвучие ст. 17:14; 19:8 и 19:14 позволяет угадывать между строк Апокалипсиса продолжающееся развитие. В потустороннем бытии христиан мы вновь усматриваем более высокую ступень. Они трудом создали брачную одежду; как раз «виссон» приводит на ум долгую многотрудную работу, необходимую для его изготовления. И каждый из них «на белом коне». В образном языке мифов и сказок этот конь соотносится с интеллектом, с силой разума. При снятии первых четырех печатей чистая светоносная сила мысли является сначала как белый конь, затем привнесенные эмоции омрачают эту мысль — является рыжий конь, затем мысль попадает в плен к силам земной тяжести и обнаруживается лишь в «весомом» — является конь вороной, и наконец мысль, ставшая материалистической, подпадает под власть самой смерти- является конь бледный». Приятие Христа должно проникнуть силы чувствования человека — это «новая песнь», — но не должно останавливаться и перед силами мышления и воления. Разум, которому все более грозит опасность стать добычею мертвой механической мысли, тоже будет освобожден через одухотворение. Для будущего земного человечества это чрезвычайно важно. Если человечество не устремит способности Познания к сверхчувственному, то при всей интеллектуальной рафинированности впадет в варварство. В видении Иоанна «белый всадник» указывает на то, что новое пришествие Христа произойдет силою одухотворенного интеллекта. Орудие духовного познания, т. е. познания Святого Духа, — меч Логоса, Слова Божия. Подобно тому как существует «вечная женственность», существует и «вечная мужественность», То и другое должно служить Христу.
В следующей главе мы видим бесплотные души в их последнем восхождении. Начинает сбываться заключительное обетование посланий: «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем» (Откр… 3:21). Как и в великом видении престола в гл. 4, тайновидец позволяет нам шаг за шагом проследить становление созерцательного образа: сначала «престолы», затем являются образы сидящих на них, и наконец можно распознать, кто же они, — это души мучеников за свидетельство Христово. Очень важно, что здесь опять, как в начале всего ряда видений о бесплотных, употребляется слово «psychai», «души» (Откр. 6:9 и 20:4). Этот ряд образов начинают «души убиенных» «под жертвенником», затем являются те, что в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках, затем — гуслисты и певцы «новой песни», далее — воинство на белых конях. И теперь, в заключение, еще раз подчеркнуто стоит слово «души». Воскресение тела на Страшном суде здесь еще не состоялось. Лишившиеся плоти получают здесь обетование блаженства как причастные к «первому воскресению»: «Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом» (Откр. 20:6). Однако это еще предварительная ступень — жизнь, даже если человек «и умрет», преодоление «второй смерти», стремящейся по смерти тела омрачить душу. «Первая смерть» (прямо она так не названа, однако это название выводится по смыслу из выражения «смерть вторая»), смерть тела, может быть преодолена только через «второе воскресение» (оно тоже так впрямую не называется, однако и это название выводится из выражения «первое воскресение»), стремящееся к конечной цели. В начале гл. 20 смерть как последний враг еще не упразднена, однако «первое воскресение» внутри бытия души, как следствие мистерии Страстной субботы, когда Христос принес свет в царство умерших, — это «первое воскресение» уже сообщает душам святых активное, осознающее свое «я» бытие по ту сторону земного существования: «они ожили и царствовали со Христом» (Откр. 20:4) долгое время. Им дано служить священниками Христа (Откр. 20:6). Христианство в представлении о «бедных душах» и «святых» предощутило, что лишившиеся телесности души могут проходить через различные промежуточные состояния. «Бедные души» — это умершие, для которых утрата тела не компенсируется обогащением свыше. «Святые» — это умершие, которые живут в духовном свете и в своем блаженном бытии могут излучать помощь земным людям. Апокалипсис позволяет угадывать будущее, в котором деятельность умерших во Христе будет становиться все более мощным фактором бытия.
