Но остановимся на важной части собора, которая называется трансепт, то есть трансцендентная часть – это место метафизической встречи человека и Бога. И середина трансепта есть пуповина. Когда вы смотрите на собор снаружи, то видите над собором шпиль или купол. Он всегда возводится над пуповиной трансепта. Таким образом, трансепт – это место не человека. Транцепт – это душа.
Когда только начали строиться православные храмы, у них был свой трансепт – подкупольное пространство. Для России трансепт имеет большое значение в любом храме. Но здесь трансепт, или поперечная черта, стал не пространством, а плоскостью. Транцепт как бы сплющился, и место, где стоят молящиеся, превращается в вертикально ставший трансепт. И в России это называется иконостасом – место метафизической встречи мира божественного и человека. Это принципиально и очень важно. Иконостас – это трансепт, там всегда происходит встреча, и поэтому мы никогда не смотрим на иконостас. Иконостас внутри нас, мы стоим перед ним, и он всегда смотрит на нас.
Нет ничего более странного в архитектуре, чем готическая архитектура. Деление романского искусства не есть деление временное. Это деление принципиальное, идеологическое. Это деление на итальянское и не итальянское, деление на стену и без стены, что очень важно.
Посмотрим на собор Парижской Богоматери и Реймсский собор.
Мы уже знаем, что любой храм состоит из трех частей, и это очень хорошо видно по собору Парижской Богоматери. Первая часть – нижняя, которая соответствует кораблю, – портал. Собор представляет собой классический образец латинской архитектуры, которая называется портальной архитектурой. Первый этаж представляет собой порталы, которые обязательно соответствуют кораблю. Над порталом находится галерея королей – всегда над порталом, здесь или в другом месте, в готическом соборе должна быть галерея королей. Когда вы стоите перед собором, то на вас смотрят короли, то есть на вас смотрит сама история. Александр Македонский – единственный из язычников, кто был принят и Восточной, и Западной христианской церковью. За то, чтобы фигура того или иного лица находилась в галерее, идут целые войны. Сколько было споров из-за Наполеона! А в галереях есть короли или папы, которых никто уже и не помнит. Там должен быть де Голль: его сначала поставили, а потом сняли. Можно ли их разглядеть? Никогда! Никто бы и не узнал, что в галерее стоит та или другая историческая личность, если бы нам об этом не сказали. Но они там есть: стоят каждый в своей нише, в своем историческом футляре, и смотрят на нас. Они ничего друг о друге не знают, их разделяют века, и между этими скульптурами крайне редко происходит общение. Они все, как правило, стоят одиноко.
Вторая часть называется «роза» – это трансептная часть. Готический собор имеет форму креста. Если эта часть проецируется на корабль, то роза проецируется на пуповину трансепта, то есть в центр креста. Идея состоит в соединении креста и розы или, в переводе на советский язык, идея этого собора заключается в розенкрейцерстве. Скорее всего, фамилии Розенкрейцер никогда не было. Хотя возможно, что и был когда-то такой человек, еврейский банкир или ростовщик. Но на самом деле розенкрейцерство – это мистическая идея католицизма. В Лувре, в отделе средневековых икон, можно увидеть Богоматерь – красивая молодая женщина, очевидно беременная, в красивом платье темно-красного цвета с золотом, блондинка с кудрявыми волосами. Одну руку она положила на живот, а в другой держит розу, прижав ее к сердцу. Можно заключить, что эта Богоматерь – прекрасная дама розенкрейцеров. Историки искусства очень часто не в состоянии сцепить между собой разные элементы в единый культурный текст. Если мы пишем про архитектуру, то пишем про архитектуру. Никто и никогда не связывает очевидности и не синтезирует материал.
Величайший собор мира – это Реймсский собор. Это главный собор, в нем венчались на престол. Здесь тоже есть роза, а галерея королей вынесена наверх. Не случайно Клод Моне постоянно писал именно этот собор. Здесь все такое ажурное, и не видно, где кончается архитектура и где начинается скульптура.
Надо еще отметить, что французская церковь рогата: у нее два рога наверху, которые соответствуют алтарной части. А в готических соборах Англии, Шотландии, Ирландии это звонницы, там находятся колокола. Именно там жил Квазимодо, герой романа Виктора Гюго. И еще нам всегда кажется, что они не достроены – все соборы, даже очень разные между собой. Почему нам так кажется? Потому, что не достроены колокольные башни. Только их достроить нельзя. Башню достроить нельзя: башня познания не достраивается.
Совершенно не верится, что все это не просто придумано, продумано и, конечно, выстроено. Кто придумал такую архитектуру – без стен, с вынутыми стенами и сводами, внутри ни одной подпорки? Лучше всего сказал Мендельштам:
Как некогда Адам, распластывая нервы,
Играет мышцами крестовый легкий свод.
Но выдает себя снаружи тайный план,
Здесь позаботилась подпружных арок сила,
Чтоб масса грузная стены не сокрушила,
И свода дерзкого бездействует таран.
Стихийный лабиринт, непостижимый лес,
Души готической рассудочная пропасть,
Египетская мощь и христианства робость,
С тростинкой рядом – дуб, и всюду царь – отвес.
Стен нет нигде, они заменены витражным стеклом. Почему? Что такое витражное стекло? Стекло пропускает цветной свет, и в соборе всегда стоит радуга. И этот эффект называют эфирным телом, которое является двойником физического тела. Душа, дух, тело и эфирное тело – четыре элемента собора. И это проходит через цветные витражи, которые несут на себе все, что можно изобразить по закону восьмого Вселенского собора.
Так кто же строил эти соборы? Мы не знаем этих людей, они анонимны. До нас дошли очень интересные документы-чертежи, потому что соборы и все их элементы были вычерчены и размерены циркулем. Остались толстые книги с чертежами. Если посмотреть на эти фрагменты, то все в них достойно удивления – все вычерчено. Но дело не только в вычерчивании, оно имеет некую очень глубокую внутреннюю магическую силу и волю. Одного чертежа мало. Сколько бы раз вы ни были в этих соборах, вы не можете сказать, что вы их рассмотрели. Прежде чем строить собор, нужно было выстроить университет. Так была построена Сорбонна. В Шартре был знаменитейший университет. Кто его строил? Если обратиться за ответом к книгам, ничего узнать не получится. Однако попробуем ответить на этот вопрос. В Западной Европе все делали цеховики: строили, делали, пекли, шили, красили сукна, валяли сукно. Запад создал цеховую систему. И эта система, цеховая демократия, держит мир до сих пор.
Мы знаем одно, что идея собора – это тайный план. Это идея Розы и Креста. А строили соборы так называемые каменщики, был такой цех. Многие считают, что это делали масоны, но на самом деле никакого отношения масоны к строительству соборов не имели. Масоны по отношению к каменщикам самозванцы. Мы называем себя демократами, но это не демократия. И те тоже называли себя масонами, но каменщики тут ни при чем. И пользовались масоны атрибутами каменщиков. Цех каменщиков – это был цеховой орден, так же как был орден иоаннитов. И каменщики прежде всего были великими учеными. Если сравнить с музыкой, то можно сказать, что этот цех состоял из одних Рихтеров. Они были гениальными учеными и архитекторами.
Кто изобрел и построил в Шартре огромные фабрики стекла? А иначе где можно было бы взять такое количество стекла? Тут нужна индустрия, а чтобы создать ее, нужна инфраструктура. А сколько нужно материала, хотя бы того же самого кирпича!
Тот, кто делал кирпич, не знал, что с ним будут делать, и тот, кто клал его, не знал, что он строит. Над этим всегда стоял кто-то, кого называли Мастер, с большой буквы. Любой глава цеха, даже если он красил сукно в красный цвет, тоже назывался Мастер. Мастер Иоганн, Мастер такой или сякой… а как его на самом деле звали, никто не знал. Мастер всегда анонимен. Откуда он? Ниоткуда. Он из какого-то пространства. В эпоху рассыпанного культурного кода Мастер всегда сидит в сумасшедшем доме, потому что он и его свидетельства об истине никому не нужны. Мастером называли Альбрехта Дюрера. Немцы вообще подсчитали и решили, что он шестой доктор Фаустос. Многие из них и сейчас так думают. И все те люди, которые строили, назывались мастерами. Почему они так назывались? Потому что для них был важен Бог-Отец, то есть Творец. Мастер должен был не только многое знать, но и быть анонимным. Мастера строили, брали себе учеников, поэтому и возводились университеты (надо иметь в виду, что это не были университеты в современном понимании слова). Когда ученик получал звание Мастера, он тоже мог взять себе ученика. И эти соборы строились веками.
