Технологию производства писчего материала из папируса описывает Плиний Старший в своей фундаментальной «Естественной истории» (XIII, 74–77), однако его рассказ не вполне ясен, а само изложение, по-видимому, неточно[6]. Оно может быть, по-видимому, дополнено исследованием сохранившихся образцов древнего папируса, а также настенными древнеегипетскими изображениями. Подобные изображения (иногда даже цветные) были во множестве обнаружены при раскопках в некрополе Фив, второго по числу жителей и важности египетского центра после Мемфиса. Фивы — город, стоящий на Ниле, вдоль западного берега реки тянется полоса заупокойных храмов и могил, самая ранняя из которых датируется примерно 1540 г. до н. э. Стенная роспись гробницы, принадлежащей чиновнику по имени Пуэмре[7], посвящена, среди прочего, различным областям хозяйственной деятельности, которыми он заведовал или в которых был заинтересован. Имеется там и рельеф, изображающий сбор папируса. Трое мужчин стоят в лодке: тот, что помоложе, стоя на корме направляет лодку в заросли, отталкиваясь ото дна шестом, другой, стоя на носу, вырывает тростник с корнем, а третий, самый старший, связывает его в вязанки. Увенчивающая папирус метелка отрезается, но листья у основания стебля оставляются.
Рис. 1. Сбор папируса в Древнем Египте. Две части цветного изображения воспроизведены по: Norman de Garis Davies, The Tomb of Puyemrê at Thebes, i (New York, 1922), pl. xviii, xix. Диагональная линия в левом нижнем углу второй репродукции — это продолжение шеста, с помощью которого стоящий на корме юноша управляет лодкой.
На правой части того же рельефа (нижняя репродукция) мужчина несет вязанку тростника на спине, очевидно, к работнику, который готовит папирус для дальнейшей переработки, возможно, непосредственно в писчий материал. Сидя на низком табурете, ремесленник счищает правой рукой кору, зажав верхний конец стебля (с которого отсечена верхушка с цветком) между пальцами левой ноги, а нижний — левой рукой.
Дальнейшую судьбу папирусного сырья мы узнаём уже из других источников. После очистки стебли разрезались на куски длиной 45–50 см. Каждый кусок расщепляли вдоль, а сердцевину разрезали на тонкие полоски, пока стебель был еще свежим.
Эти полоски выкладывались на ровной деревянной доске или на столе таким образом, чтобы края немного заходили друг на друга, и волокна шли в одном направлении. Сверху накладывался другой слой, в котором волокна шли перпендикулярно нижнему. Затем получившуюся заготовку листа прокатывали и выстукивали молотком. Клейкий сок самого папируса соединял оба слоя воедино, после чего полученный лист высушивался под прессом. Поверхность готового листа полировалась неким закругленным предметом (возможно, сделанным из камня) до тех пор, пока не становилась идеально ровной. Затем края обрезали, чтобы сделать их ровными и придать листу прямоугольную форму. Верхний слой такого листа состоял из горизонтальных полосок, или волокон, а нижний — из вертикальных.
Хотя размер тростниковых стеблей позволял производить писчий материал достаточно большого формата, стандартные папирусные листы, как правило, имели в длину 35–40 см, а в ширину — около 25 см. Для удобства письма отдельные листы склеивались клейстером вдоль длинной стороны, заходя друг на друга примерно на 0,5–2,5 см. Эту операцию проводили непосредственно в мастерской, где делали папирус, и стандартный свиток, как правило, содержал 20 склеенных листов (об этом сообщает Плиний: XIII, 77).
Купив в лавке чистый свиток, писец мог отрезать нужное количество папируса, чтобы написать письмо или литературный текст; если же возникала необходимость, можно было и подклеить к исходному свитку требуемое количество дополнительных листов.
2. Пергамен[8]
Производство пергамена в качестве материала для письма имеет интересную историю. Плиний Старший сообщает, что первым, кто начал изготавливать и использовать пергамен, был Эвмен, царь Пергама, города в малоазийской области Мизия (Естественная история, XIII, 21 и слл.). Этот царь — вероятно, Плиний имел в виду Эвмена II, правившего с 197 по 159 г. до н. э. — хотел основать в своем городе библиотеку, которая могла бы соперничать со знаменитой Александрийской библиотекой. Такое стремление пришлось не по нраву египетскому царю Птолемею (возможно, имеется в виду Птолемей Эпифан, 205–182 гг. до н. э.), и он незамедлительно наложил эмбарго на экспорт папируса из Египта. Вот этот-то запрет и заставил Эвмена начать производство пергамена, который получил греческое название περγαμηνή по имени места своего происхождения. Как бы мы ни оценивали правдоподобие этой истории (в действительности кожа употреблялась для письма задолго до Эвмена), суть рассказа, вероятно, недалека от истины. В Пергаме делали пергамен высокого качества, и город прославился производством и поставками этого материала для письма, так что в конечном итоге сам продукт стали называть по имени города.
Тем не менее, стандартным материалом для изготовления книг пергамен стал лишь через несколько столетий. По сравнению с папирусом его преимущества были очевидны: пергамен несравненно долговечнее и удобнее для письма на обеих сторонах. Однако вытеснять папирус он начал лишь около начала IV века н. э. в качестве материала для изготовления наиболее важных и ценных книг, и тексты, которые сочли необходимым сохранять, постепенно были переписаны с папирусных свитков на страницы пергаменных кодексов. Именно в этом веке были созданы великие пергаменные библейские кодексы — Синайский и Ватиканский (о них см. ниже); древнейшие пергаменные рукописи языческих авторов, по-видимому, также относятся к этому времени. Использование папируса, тем не менее, не прекратилось, и нам известны папирусные новозаветные рукописи, датируемые V, VI и VII веками.
Пергамен изготавливался из кожи крупного рогатого скота, овец, коз, антилоп, главным образом молодых животных. В англоязычной литературе слова parchment и vellum обычно используются как синонимы, но некоторые авторы употребляют последний термин для обозначения пергамена высшего качества.
Изготовление пергамена было делом небыстрым и непростым[9]. Основные его этапы, согласно современной реконструкции, сводятся к следующему. Средневековые наставления подчеркивают, что для получения хорошего пергамена необходимо было в первую очередь тщательно отбирать подходящее сырье. Поэтому шкуры с любыми изъянами отбраковывались. Затем мастеру-пергаменщику (в средневековой Европе носившему название percamentarius) необходимо было удалить весь волос. Для этого шкуры опускали в деревянные или каменные кадки, наполненные гашеной известью, и оставляли на срок от трех до десяти дней (зимой, по-видимому, несколько дольше), размешивая содержимое кадок палкой по нескольку раз в день.
После этого мокрые скользкие шкуры вынимали по одной и укладывали, волосяной стороной вверх, на большом выпуклом щите, поставленном вертикально. Стоя за ним и перегнувшись через край, пергаменщик удалял остатки волос особым инструментом — скобелем, или дугообразно изогнутым лезвием с деревянными рукоятками на обоих концах. Шкура оставалась еще сырой и сочилась известковым раствором. Затем шкуру перекидывали на деревянную раму так, что внутренняя, прилегавшая к туше сторона оказывалась повернутой вверх. Мастер вновь наклоняется над доской и выскребает шкуру скобелем, на сей раз, удаляя остатки мяса и жира. Очищенную с обеих сторон кожу два дня вымачивают в чистой воде, чтобы смыть известь. На этом заканчивается самый первый и весьма зловонный этап.
На второй стадии изготовления подготовленная кожа животного, собственно говоря, и превращается в материал для письма. Шкуру, туго натянутую на раму, нужно было высушить. Прибивать ее гвоздями было нельзя — высыхая, кожа прорвалась бы вдоль краев, за которые она была закреплена. Вместо этого будущий пергамен подвешивается вертикально, распяливая на раме с помощью веревок, концы которых закреплены на подвижных штифтах, размещенных по краям рамы. Через каждые несколько сантиметров по обрезу шкуры подкладывается небольшой кусок гальки или окатыш и оборачивается кожей. Получившийся узелок обвязывается шнуром, конец которого закрепляется в прорези штифта; при вращении последнего веревка натягивается и распяливает кожу. После того, как все веревки закреплены и вытянуты, конструкция становится похожа на вертикально поставленный батут.
На данном этапе кожа хорошо натянута и эластична, однако она продолжает оставаться влажной. Теперь ее нужно выскрести особым ножом, лезвие которого имеет форму шляпки гриба, а рукоятка — ножки. Этот серповидный нож, носивший латинское название lunellum, в средние века считался наиболее узнаваемым инструментом пергаменщика, с которым тот изображался на миниатюрах. Его лунообразным краем выглаживались обе стороны пергамена; по мере высыхания мастер понемногу отпускал натяжение шнуров, поколачивая по штифтам молотком, чтобы они не выскочили из своих гнезд. После этого пергамену давали высохнуть, возможно, выставляя на солнце.
